— Тебе что, так трудно? — спросил Борис, ставя тарелку в раковину.
— Не трудно, — ответила Ольга, не отрываясь от экрана телефона.
— Денег жалко?
— Не жалко.
— Тогда в чем же дело?
— Не хочу! — отрезала она, вспомнив фразу одного известного литературного героя.
Борис обратился к ней с необычной просьбой: оформить новую машину на свою мать, Любовь Ивановну. Кредит должна была взять Ольга, деньги тоже ее, а вот собственницей авто должна была стать свекровь.
Они были женаты всего восемь месяцев. Казалось бы, медовый месяц, время притирки и обоюдных компромиссов. Но Ольга уже сейчас чувствовала, как в их отношениях начинают появляться заметные трещины.
Оба работали, зарабатывали достаточно хорошо. Квартиру-однушку купили в ипотеку полгода назад — мама Ольги дала деньги на первый взнос. Родители Бориса категорически отказались помочь.
— Почему мы должны оплачивать чужую ипотеку? — заявила тогда Любовь Ивановна. — Молодые пускай сами справляются.
— Но ведь это для вашего сына, — пыталась вразумить сватью мама Ольги. — Дайте хоть какую-то сумму, мы добавим.
— Никаких денег не будет! — отрубила свекровь и резко повесила трубку.
После этого она регулярно звонила невестке и уговаривала ее отказаться от покупки жилья: «Не сможете выплачивать кредит, зачем вам это нужно, разве вам сейчас плохо живется?» Она будто не понимала, что молодой семье нужна своя собственная территория.
Ольга терпела. Она любила мужа и верила, что со временем их отношения со свекровью наладятся. Квартиру оформили только на нее — так порекомендовали ее родители, и Борис не был против.
Ремонт тоже оплачивала семья Ольги. Борис молчал — его заработная плата была меньше, накоплений не было. «Он же сын своих родителей», — философски отметила мама Ольги.
Но свекровь и здесь нашла повод для претензий.
— Боренька не должен делать ремонт в чужой квартире! — заявила она в очередном телефонном разговоре.
— Любовь Ивановна, он и не делает, — терпеливо объясняла Ольга. — Мы наняли специалистов.
— Не верю! Все равно он там что-то делает!
— Тогда пусть не делает.
— А кто недочеты устранять будет?
— Вызову специалиста на час.
— Чужого человека?
Эти разговоры ужасно выматывали. Ольга понимала, что имеет дело с энергетическим вампиром, который наслаждается чужим раздражением. А Борис по-прежнему молчал, не желая вмешиваться в конфликт между любимой женщиной и матерью.
Почему он не может обозначить границы? Неужели так тяжело сказать маме, чтобы оставила его жену в покое? Или материнская любовь настолько слепа, что она не видит очевидного?
Ольга начала сомневаться в правильности своего выбора. Возможно, она поспешила с замужеством? Ведь характер человека проявляется именно в сложных ситуациях, а Борис предпочитал оставаться в стороне.
И вот теперь эта просьба с автомобилем.
— Ты понимаешь, что я покупаю ее для работы? — спросила Ольга. — Мне нужно ездить показывать жилье клиентам.
— Понимаю, но мама так надеется…
— На что надеется? Что я буду содержать вашу семью?
— Не говори так, — поморщился Борис. — Мы же близкие люди.
— Близкие? — Ольга рассмеялась. — А когда твои родители приобретали дачу в Обухове, они предложили оформить ее на меня? Сказали: «Доченька, возьми участок, мы же не чужие»?
Борис замолчал.
— Вот именно! — продолжала Ольга. — Выходит, игра в одни ворота. Я вам все, а вы мне ничего. Даже на нашу свадьбу толком не скинулись.
— Оль, ну не надо…
— Надо! Я устала от этой односторонней щедрости. Твоя мама только требует, а взамен предлагает лишь критику и нравоучения.
В тот вечер они легли спать в молчании. Утром Борис уехал на работу, не произнеся ни слова. А вечером приехала Любовь Ивановна — сын, видимо, передал ей слова жены в более мягком варианте.
— Значит, ты не соглашаешься оформить автомобиль на меня? — спросила свекровь, усаживаясь за кухонным столом.
— Да, не соглашаюсь, — спокойно ответила Ольга.
— Но почему? Мы же не чужие!
— Хорошо. Тогда объясните, почему, приобретая дачу, вы не оформили ее на меня? Сказали бы: «Доченька, владей участком, мы же одна семья!»
Любовь Ивановна была растеряна. Она такого поворота событий совершенно не ожидала.
— Это… это совсем другое…
— Чем же другое? — Ольга наклонилась вперед. — Если мы близкие люди, то должны делиться всем. Или только я должна делиться, а вы — просто принимать?
— Ты мне хамишь!
— Я говорю правду. Хотите машину — покупайте сами. Хотите моей помощи — начните с себя. Дайте мне что-то взамен, докажите, что действительно считаете меня частью семьи.
Свекровь встала, тяжело дыша от возмущения.
— Боря! — позвала она сына. — Ты слышишь, как со мной разговаривает твоя жена?
Борис сидел, уставившись в свою чашку. Молчал, как и всегда. И в этом молчании Ольга прочитала приговор их браку.
— Я вас не задерживаю, — сказала она свекрови.
— Как ты смеешь! — вскипела Любовь Ивановна.
— Легко. Это моя квартира, купленная на мои деньги. И решения здесь принимаю только я.
Ольга встала и ушла в комнату. За спиной она слышала приглушенные голоса — мать что-то шептала сыну. Потом хлопнула входная дверь.
Борис остался на кухне. Сидел там очень долго, а потом тихо постучал в дверь спальни.
— Оль, можно войти?
— Входи.
Он сел на край кровати, не глядя на жену.
— Мама очень расстроилась.
— А ты как считаешь, она права?
Борис пожал плечами.
— Не знаю. Она же мама…
— А я кто? Случайная прохожая?
— Ты моя жена.
— Тогда почему защищаешь не меня?
Он поднял глаза, и Ольга увидела в них растерянность и боль.
— Я не знаю, как быть…
В эту секунду ей стало его жалко. Тридцатилетний мужчина, который не может выбрать между мамой и женой. Который боится конфликтов больше, чем потери семьи.
— Знаешь что, Борь? — произнесла она устало. — Мне кажется, ты уже сделал свой выбор.
— Что ты имеешь в виду?
— Твое молчание — это тоже выбор. Ты не защищаешь меня, значит, соглашаешься с мамой.
— Оль…
— Не нужно. Я все поняла. Наверное, стоит задуматься о разводе.
Слово прозвучало как выстрел. Борис побледнел.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Зачем мне муж, который не может быть мужем? Который позволяет матери унижать свою жену?
— Но я люблю тебя…
— Любовь — это не просто слова. Это поступки. А ты бездействуешь.
Борис встал, прошелся по комнате.
— Дай мне время…
— Сколько? Год? Два? Пока твоя мама окончательно не разрушит наши отношения?
— Я с ней поговорю.
— Поговоришь? — Ольга горько усмехнулась. — Сколько раз ты уже обещал поговорить?
Они смотрели друг на друга сквозь пропасть взаимного непонимания. Любовь еще была, но доверие начало рушиться.
— Ладно, — сказала Ольга. — У тебя есть месяц. Если ничего не изменится, я подаю на развод.
Борис кивнул и вышел из комнаты. Ольга осталась одна со своими мыслями и горьким осознанием того, что некоторые мужчины никогда не вырастают из «маминых сыночков».
Брак — не тюрьма. И иногда лучше остаться в одиночестве, чем жить в постоянном стрессе от чужого эгоизма.
А как вы думаете, можно ли спасти брак, если один из супругов постоянно бездействует?
