Люди приходят в нашу жизнь, и иногда мы не сразу понимаем, зачем. Одни — чтобы стать частью семьи, другие — чтобы использовать, а третьи — чтобы преподать нам горький, но очень важный урок. Эта история как раз о таком уроке.
— Мама, я женюсь, — выпалил Андрей, едва переступив порог.
Марина Викторовна замерла с половником в руке. За двадцать пять лет материнства она научилась распознавать интонации сына, но эта прозвучала как-то… решительно и одновременно виновато.
— На Насте из университета? — осторожно поинтересовалась она.
— Нет. На Дарье. Вы её ещё не знаете.
Бабушка Валентина Ивановна, сидевшая за столом с газетой, подняла брови:
— И давно знакомы?
— Три месяца, — Андрей покраснел. — Но мы друг друга любим.
— Три месяца, — протянула Марина Викторовна. — А она… из Киева?
— Из Житомира. Но это неважно! Она замечательная.
Материнское сердце забилось быстрее. Три месяца, из провинции, замечательная. Сколько таких «замечательных» охотилось на киевских мальчиков с квартирами?
— Когда познакомимся? — спросила она как можно спокойнее.
— В субботу приедет на ужин.
После ухода сына женщины переглянулись.
— Что-то мне не нравится эта спешка, — вздохнула Валентина Ивановна. — Три месяца — это же ничто.
— А мне не нравится, что он покраснел, — отозвалась Марина Викторовна. — Андрюша краснеет, только когда что-то скрывает.
В субботу Дарья приехала на такси. Длинные тёмные волосы, яркий макияж, платье, которое стоило больше, чем Марина Викторовна тратила на одежду за полгода. И взгляд — оценивающий, быстро скользящий по обстановке.
— Очень приятно, — улыбнулась девушка, но улыбка не коснулась глаз.
За ужином выяснилось, что Дарья работает в салоне красоты, живёт в съёмной комнате и мечтает о собственном бизнесе. Рассказывала она охотно, но на вопросы о семье отвечала уклончиво.
— А родители не приедут знакомиться? — поинтересовалась Валентина Ивановна.
— Они далеко, — коротко ответила Дарья и тут же переключилась на другую тему.
Андрей смотрел на невесту влюблёнными глазами и не замечал, как та изучает каждую деталь интерьера. Антикварный сервиз, картины на стенах, дорогую технику.
— У вас очень уютно, — произнесла Дарья, когда Марина Викторовна убирала посуду. — И квартира большая. Андрей говорил, что бабушка ещё одну имеет?
— Имею, — сухо подтвердила Валентина Ивановна. — Но это неважно.
— Почему же неважно? Недвижимость — это основа стабильности.
Взгляды матери и бабушки встретились над головой ничего не подозревающего Андрея.
После ухода гостьи дом словно выдохнул.
— Ну, и что скажешь? — спросила Валентина Ивановна у снохи.
— То же, что и ты. Охотница.
— А мне она нравится! — запротестовал Андрей. — Вы к ней несправедливы.
— Может быть, — осторожно согласилась мать. — Просто нам нужно время, чтобы привыкнуть.
Но времени не дали. Через месяц Андрей объявил, что подаёт заявление в загс. Ещё через месяц — что Дарья беременна.
— Как удачно, — скептически заметила Валентина Ивановна. — Прямо перед свадьбой.
— Бабуль, ну что ты такое говоришь! — возмутился внук.
За неделю до росписи Дарья внезапно исчезла. Оставила записку: «Не готова к такой ответственности. Прости.»
Андрей слёг с депрессией. Две недели не вставал с кровати, ничего не ел, только лежал и смотрел в потолок. Марина Викторовна вызвала врача, покупала лекарства, готовила любимые блюда сына.
— Она передумала, — шептал он. — Испугалась наших разговоров о деньгах и квартирах.
— Сынок, может, оно и к лучшему…
— Не говори так! Я её люблю!
Прошёл год. Андрей потихоньку возвращался к жизни, устроился на работу, даже начал встречаться с одноклассницей. Марина Викторовна почти поверила, что кошмар позади.
И тут Дарья вернулась.
— Она поняла, что ошиблась, — сиял Андрей. — Мы поженимся в следующем месяце!
— А ребёнок? — тихо спросила мать.
— Какой ребёнок?
— Тот, из-за которого вы спешили с регистрацией.
— А… она потеряла его. Из-за стресса.
Свадьба прошла тихо, только самые близкие. Дарья была мила и благодарна, но Марина Викторовна не могла отделаться от ощущения, что всё происходит по заранее написанному сценарию.
Молодые поселились в квартире Валентины Ивановны. Андрей каждый день звонил матери, рассказывал о счастливой семейной жизни.
Звонки становились реже. А когда Марина Викторовна звонила сама, сын отвечал односложно, торопился закончить разговор.
— Даша говорит, что вы нас не принимаете, — объяснил он однажды. — Она расстраивается.
— Андрей, мы хотим только твоего счастья.
— Тогда не критикуйте мою жену.
Полгода они не виделись. Потом Андрей позвонил:
— Мам, у нас будет ребёнок.
— Поздравляю, — сказала Марина Викторовна, и в голосе её прозвучала такая печаль, что сын на секунду растерялся.
— Ты… ты не рада?
— Рада. Очень рада. Когда ждёте?
— Через три месяца. Мам, но есть одно условие…
— Какое?
— Даша не хочет, чтобы вы вмешивались в воспитание. Она считает, что у вас слишком устаревшие взгляды.
Марина Викторовна молчала так долго, что сын забеспокоился:
— Мама, ты здесь?
— Здесь. Понимаю. Значит, внука мы не увидим?
— Почему не увидите? Увидите. Но на наших условиях.
— Понятно. Что ж, Андрей, это ваше решение. Живите, как считаете нужным.
— То есть как?
— Так, как жили до сих пор. Без нас.
И она повесила трубку.
Андрей растерянно смотрел на телефон. Он ожидал слёз, уговоров, обещаний измениться. А получил спокойное согласие.
Дарья вошла в комнату:
— Ну что, поговорил?
— Да, но…
— Что «но»? Согласились помогать?
— Мама сказала, что это наше решение, и мы должны справляться сами.
Лицо Дарьи изменилось:
— То есть денег не дадут?
— Об этом речи вообще не было.
— Дурак, — процедила она. — Ты же знал, зачем звонишь!
Андрей вдруг понял, что знал. И понял ещё кое-что.
Поздним вечером он сидел на кухне и думал о том, как мать приняла новость о внуке. Не радостно, не с восторгом — печально. Словно заранее знала, что ребёнка ей не покажут.
А может быть, она действительно знала?
Как вы считаете, правильно ли поступила мама, поставив сыну такое условие?
