Алина приступала к подготовке к туристическому буму еще с наступлением холодов. Она проводила вечера в своей небольшой, но очень уютной комнатке, которую арендовала вот уже три года, с момента, как перебралась в этот южный курортный городок на побережье. В дневное время она работала экскурсоводом в местном музее, а затем создавала миниатюры и более крупные полотна, чтобы выставить их на продажу летом на городской набережной.
Половина её скромного жилища была буквально заставлена творческими работами. Здесь можно было увидеть морские пейзажи, панорамы Лазурного с необычных ракурсов, а также портреты людей, которых, кажется, никто никогда не встречал в реальной жизни. Летом Алина занимала свое излюбленное место на набережной, прямо под сенью раскидистого платана, где и продавала свои творения. Она сознательно избегала работы на больших холстах, поскольку основными клиентами были туристы, а транспортировать огромное полотно в поезде или самолете было, откровенно говоря, неудобно.
Именно в то лето, которое стало для неё поворотным, она, как обычно, сидела вечером на набережной и делала быстрые наброски прохожих зевак.
— Эй, художница! — К Алине развязной, нетвердой походкой приблизился явно выпивший отдыхающий.
Это был мужчина средних лет, в шортах и неряшливой майке. Его внушительный пивной живот нависал над поясом шорт и заметно колыхался при каждом движении своего обладателя.
— Покажи мне, на что ты действительно годишься! Нарисуй меня! — Он остановился прямо перед Алиной, демонстративно уперев руки в бока.
— Простите, но я не занимаюсь портретами, — спокойно и ровно ответила она.
— Что за чушь ты несешь? — Растолстевший мужчина заметно вспылил. — Вон у тебя старик какой-то нарисован, да еще какая-то девица.
— Это вымышленные персонажи, — все так же тихо и сдержанно попыталась убедить его Алина.
Его друзья уже пытались оттащить мужчину, но тот не унимался, входя в раж.
— Тогда что ты тут разлеглась? Кому нужна твоя мазня? И вообще, вы в этой захолустной дыре живете исключительно благодаря нам, туристам. Так что вы обязаны выполнять все наши требования! Давай, рисуй меня!
— Я не стану вас рисовать, — твердо стояла на своем Алина.
Мужчина побагровел от ярости. Еще никто, кроме этой молодой девчонки, не осмеливался ему прекословить. Он шагнул к ней, уже занеся кулак, но внезапно чья-то сильная рука схватила его за запястье и резко вывернула ему руку за спину. Дебошир взвизгнул, пытаясь обернуться, но тщетно.
— А ну-ка быстро извинись перед девушкой! — раздался строгий голос прямо у него над ухом. — Или мы прямо сейчас поедем со мной в участок!
Молодой человек, который так ловко скрутил хулигана, отпустил его и легко подтолкнул к художнице.
— А ты еще кто такой? — Мужчина снова сжал кулаки, делая угрожающий шаг к парню.
Но тот быстро сунул ему под нос какое-то удостоверение.
— Капитан Соколов. Желаете провести отпуск в обезьяннике? Могу это организовать.
— Ладно, ладно, командир, — сбавил тон хулиган и, повернувшись к Алине, выдавил из себя с трудом: — Прошу прощения, был неправ. Больше такого не повторится.
Алина молча кивнула. Толстяк и его компания поспешно решились, и рядом с ней остался только её спаситель.
— Огромное вам спасибо, капитан Соколов, — улыбнулась она, чувствуя, как отпускает напряжение.
— Да какой из меня капитан? — Парень рассмеялся и протянул Алине раскрытые корочки. — Это всего лишь студенческий билет юридического вуза. Белов Кирилл Евгеньевич.
— То есть вы не из полиции? — удивилась она.
— Нет, но этот простой трюк всегда срабатывает безотказно, — все еще улыбаясь, ответил молодой человек.
— Тогда спасибо вам, Кирилл Евгеньевич, — снова поблагодарила девушка, стараясь запомнить его необычное имя.
— Да можно просто Кирюша. А вас как зовут-величают?
— Алина, — ответила она.
— Вы его так здорово скрутили.
— Да пустяки. Четыре года усердно тренировался на манекене нашей кафедры уголовного процесса. Бедный Федор! — Кирюша даже скорчил скорбную мину.
— А кто такой Федор? — не сразу поняла она.
— Манекен! — рассмеялся её новый знакомый. — Он же все время молчит, пока его бьют и крутят. Вот и Федор такой же терпеливый.
— А вы здесь надолго? Может, зайдем в кафе? Отметим наше знакомство? Вы мне немного расскажете про этот город?
Алине этот приятный молодой человек очень понравился. От него исходило какое-то спокойствие и надежность. До этой встречи она даже не задумывалась о каких-то отношениях. Ведь в свои двадцать лет она была целиком поглощена только рисованием и своей работой. Но теперь ей безумно хотелось с ним продолжить общение.
Кирюша помог Алине аккуратно сложить её работы в большую холщовую сумку, и они вместе направились в ближайшее прибрежное кафе.
— Так вы тоже приехали сюда как турист? — просматривая меню, поинтересовалась Алина.
— Нет, я здесь на стажировке. У маминой приятельницы здесь собственная нотариальная контора. Вот мама и попросила её взять меня под свое крыло, так сказать, для обучения в «боевых условиях». А уже в следующем году мне нужно защищать диплом. Так что я здесь пробуду только до самой осени.
— Понятно, — вздохнула Алина.
И почему-то ей стало невероятно грустно от мысли, что всего через три месяца он уедет.
— А вы чем занимаетесь? И вообще, может, перейдем уже на «ты»? А то сидим, как два чопорных индюка на приеме, — хмыкнул Кирюша.
Алина прыснула в ладошку, ярко представив двух напыщенных индюков за столиком, которые тщательно выбирают себе шашлык из индейки.
— Я работаю в нашем городском музее. По вечерам пишу картины на продажу, — ответила она, все еще сдерживая смех. — Родители живут в Киеве и совершенно не желают со мной общаться. Вот я и оказалась здесь.
— И за что они с тобой так поступили? — удивился парень, нахмурившись.
— Они мечтали, чтобы я продолжила нашу династию врачей. А я этого не хочу. Это просто не мое. Мне всегда нравилось рисовать. Для них же это просто «мазня». Мама считает, что на этом невозможно прокормиться и уж тем более не выбиться в люди. А папа вообще заявил, что я предала семью.
— Да уж, — покачал головой юноша с сочувствием. — Очень тяжело, когда родители тебя не понимают и не поддерживают. Вот мне, я считаю, с моими очень повезло.
Они проболтали еще долго, ведь прибрежные кафе на юге работают практически до рассвета. Потом Кирюша проводил её до самого дома, и они попрощались.
Весь следующий день Алина провела в мыслях о своем новом знакомом и с огромным нетерпением ждала наступления вечера. Но он не появился на набережной ни в этот, ни в следующий вечер.
«Забудь, — строго уговаривала себя девушка. — Подумаешь, всего лишь пригласил в кафе. А ты уже размечталась невесть о чем».
Через два дня после знакомства Алина проводила очередную экскурсию в музее и с удивлением заметила среди посетителей Кирюшу. Он слушал ее, чуть склонив голову, и тепло улыбался.
— Галина Павловна просто припахала меня в конторе, — с извиняющимся тоном объяснил Кирюша, когда Алина закончила экскурсию. — Ей вдруг срочно понадобилось сделать там перестановку и разложить все документы по новым папкам. В общем, когда она меня наконец отпустила, тебя уже не было на набережной. А сообщить тебе я никак не мог — я же не знаю твоего адреса, только где ты работаешь.
— Ничего страшного, главное, что ты хотя бы здесь, — сказала Алина и смущенно покраснела.
Они не расставались все лето. То Кирюша оставался ночевать у Алины, то она у него, засиживаясь до самой поздней ночи. Но сентябрь неумолимо приближался, и чем ближе он был, тем тяжелее становилось на сердце у девушки.
— Алинушка, ну что ты грустишь? — тормошил ее Кирюша, стараясь отвлечь. — Будем же писать друг другу письма. А когда я окончу институт, я сразу приеду и заберу тебя.
— А мне почему-то кажется, что я тебя больше не увижу.
Алина старалась изо всех сил держаться, не плакать, улыбаться, но улыбка получалась вымученной и до крайности натянутой.
— Вот мой адрес, — он протянул ей сложенный листок. На нем ровным и красивым почерком были записаны все данные, включая даже домашний телефон. — Так что можешь звонить мне даже прямо из своего музея.
— А если трубку возьмут твои родители? — испуганно посмотрела на него Алина.
— И что? — рассмеялся Кирюша, видя её замешательство. — Они же цивилизованные люди, понимают, что мне могут звонить. К тому же я их предупрежу, что звонить мне будет самая прекрасная девушка на свете.
В конце августа Кирюша уехал. Алине еще никогда не было так одиноко и тоскливо. Немного отвлек ее переезд в другую квартиру — комната, в которой она жила до этого, требовала капитального ремонта, поэтому хозяйка попросила ее съехать.
«Как же Кирюша мне напишет? Он же не знает мой новый адрес!» — спохватилась девушка и тут же села писать письмо.
В письме она подробно сообщала, что переехала, и что очень скучает. Отправив письмо, она с нетерпением стала ждать ответа. Прошла неделя, вторая — ответа не было. Тогда Алина написала еще раз, но и это письмо осталось без ответа. В третий раз она написала, уже почти отчаявшись.
Прошло уже три месяца с момента его отъезда, а от него не было ни единой весточки. И вскоре Алина с ужасом осознала, что те изменения в организме, на которые она долго не обращала внимания, привели к беременности. Эта новость просто ошеломила её.
Тогда она решилась на телефонный звонок.
— Слушаю вас.
Женский голос на том конце провода прозвучал уверенно и строго, как приказ.
— Здравствуйте! — Алина волновалась как никогда в жизни. — Можно попросить Кирюшу?
— А кто его спрашивает? И откуда у вас вообще этот номер телефона?
Женщина задавала вопросы, словно проводила настоящий допрос. Девушка слегка растерялась, но потом взяла себя в руки.
— Это Алина. Мы с вашим сыном познакомились, когда он был на практике в нашем городе. Он сам дал мне свой номер.
— А, вот в чем, оказывается, дело, деточка… — Голос сразу стал жестким, от него так и веяло холодом. — Погуляли — и достаточно. Кирюше сейчас нужно учиться, а не забивать себе голову всякой чепухой. К тому же у него давно есть невеста. А ты была так, мимолетным развлечением. Ты же не думала, что он свяжет свою жизнь с какой-то простолюдинкой, рисующей картины? Так что забудь этот номер и больше не звони. И не пиши нам сюда.
Женщина резко отключилась, а Алина еще несколько минут сидела, словно оглушенная, крепко сжимая трубку в руке и непонимающе глядя на нее. По лицу потекли слезы, но она их совершенно не замечала.
Вот и конец. Надежды больше нет.
Затем она решительно встала, вытерла слезы и сказала вслух:
— Что ж, это будет мой ребенок. И только мой.
Смирившись с одиночеством и будущим, Алина каждый день ходила на работу в музей мимо одного небольшого домика на самом берегу. И каждый раз в одно и то же время на веранду выходила пожилая женщина с чашкой чая, садилась и любовалась морским пейзажем. Так продолжалось не одну неделю.
Алина уже даже привыкла к виду сидящей бабушки и очень удивилась, когда однажды не увидела ее на привычном месте. Что заставило ее пойти прямо в этот дом, она и сама не могла объяснить, но, постучав в дверь и не дождавшись ответа, тихонько толкнула ее. Дверь тихо скрипнула и приоткрылась.
Алина вошла. Бабушка лежала на полу возле табурета, который валялся рядом, и тихо стонала.
— Боже мой, что с вами случилось? — Девушка подбежала к хозяйке и с ужасом увидела неестественно вывернутую ногу.
— У вас есть телефон?
Бабушка слабо кивнула и махнула рукой в сторону. Алина бросилась к телефону и набрала номер скорой помощи. Через несколько минут хозяйку увезли в больницу, а Алина даже не удосужилась спросить, как её зовут.
После музея она не пошла домой, а сразу отправилась в больницу.
— Вам сегодня привезли пожилую женщину из дома у моря с переломом. Скажите, как она себя чувствует? — обратилась Алина к медсестре в приемном покое.
— Вам лучше обратиться к лечащему врачу, — посоветовала она и объяснила, как его найти.
— Закрытый перелом голеностопа. Упала с табуретки, хотела сама заменить лампочку. Что же вы, внуки, бабушке не помогаете? — Врач нахмурился, глядя на Алину.
— Это не моя бабушка, — смущенно объяснила Алина. — Я просто хожу мимо каждый день, а сегодня её не было на месте.
— А, так вы не родственница? Интересно, — доктор почесал затылок. — Кто же за ней будет ухаживать, пока она окончательно не восстановится? Одна она вряд ли сможет жить в доме. А здесь мы ее надолго не задержим — через неделю, если все будет хорошо, придется ее выписывать.
— Так, может, я поухаживаю за ней? Вы только скажите, что конкретно нужно делать, — предложила Алина.
— Если Зинаида Константиновна не будет возражать, то почему бы и нет? — Врач пожал плечами. — Я, разумеется, распишу вам весь курс лечения. А можно к ней зайти?
— Только на пять минут. Ей необходим полный покой — все-таки бабушке восемьдесят два года, — улыбнулся доктор. — Найдете её в пятой палате.
Алина заглянула в палату, и Зинаида Константиновна, повернув голову, сразу заулыбалась.
— Вот и моя спасительница! Заходи, девочка. Как тебя зовут?
— Алина, — девушка присела на краешек стула рядом.
— Как вы себя чувствуете?
— Теперь уже совсем хорошо. Убедилась, что мир не без добрых людей. — Пожилая женщина, все так же улыбаясь, с живым интересом разглядывала Алину. — А я тебя помню — ты каждый день мимо ходишь.
— Да, а вы в это время пьете чай, — радостно откликнулась девушка.
— Зинаида Константиновна, а у вас есть кто-нибудь из родных, кто мог бы позаботиться о вас после выписки?
— Ой, все мои родные давно уже ушли. Одна я осталась на этом свете — никак Господь меня не заберет. Видимо, я для чего-то еще нужна здесь.
— Знаете, если вы не против, я могла бы вам помогать, — предложила Алина. — Я все равно каждый день мимо прохожу.
— Ой, да неудобно как-то, — бабушка замахала руками, смутившись.
— Так ведь вы же не сами просите — это я вам предлагаю, — рассмеялась Алина, видя, как заволновалась Зинаида Константиновна.
— Неужели сама? — Бабушка подмигнула. — Тогда я не возражаю.
После выписки Алина стала навещать бабушку ежедневно. Помогала ей по хозяйству, готовила еду, убиралась в доме. А раз в неделю устраивала настоящий банный день для бабы Зины, как попросила называть себя Зинаида Константиновна.
Через два месяца бабушка уже могла самостоятельно справляться с большинством дел, но Алина по привычке продолжала заходить к ней. Они долго беседовали за чаем, и баба Зина рассказывала ей о своей жизни, а Алина показывала ей свои работы.
— Какой же у тебя талант! — качала головой пожилая женщина, разглядывая картины и любуясь ими. — Божечки! А ведь это же мой домик! Каким он, оказывается, красивым выглядит со стороны, а я уже давно не замечаю его прелести.
Однажды вечером баба Зина пристально посмотрела на девушку.
— А ты, часом, не ждешь ребенка?
— Да, баба Зина, жду, — смутилась Алина.
И рассказала ей про Кирюшу, про тот самый звонок домой и про женщину, с которой она тогда разговаривала.
— Ничего! Мы и без мужика прекрасно справимся! Вырастим нашу ягодку! — Грозно стукнула баба Зина своим сухоньким кулачком по столу, и Алина рассмеялась — настолько забавно это вышло у хозяйки.
Машенька родилась в срок. Алина просто обожала свою дочку и первым делом отвезла ее к бабе Зине.
— Ой, слава богу, дождалась! — Бабушка умильно разглядывала младенца, смахивая непрошеную слезу. — Алиночка, может, переедешь ко мне? Втроем все же будет легче.
— Нет-нет, что вы, баба Зина, вам ведь необходим отдых и покой. Мы и так будем часто к вам забегать. К тому же я не хочу, чтобы за моей спиной перешептывались, будто я пристроилась к одинокой женщине ради выгоды. Люди, сами знаете, какие злые, — привела свои веские доводы Алина.
Баба Зина оказалась настоящей долгожительницей. Она умерла, когда Машеньке было девять лет. Мать и дочь искренне горевали по бабушке, к которой успели привязаться всей душой. Позже Алина, проходя мимо того дома, чувствовала, как тоска сдавливает ей сердце.
А когда дочке исполнилось десять лет, Алина очень сильно простудилась. Она долго откладывала визит к врачу, опасалась, что её положат в больницу, а дочка останется дома одна, пока в какой-то момент не потеряла сознание прямо во время экскурсии.
Двусторонняя пневмония поразила почти всю её дыхательную систему. Врачи отчаянно боролись за ее жизнь. Пока Алина еще была в сознании, ее навестила нотариус — та самая Галина Павловна, у которой Кирюша проходил стажировку.
— Алина Дмитриевна, хочу вам сообщить, что вы официально стали владелицей этого дома. Зинаида Константиновна переписала его на вас. Примите мои поздравления.
— Не может быть! — Ошеломленная Алина закашлялась от волнения. — Зачем? Я же не просила… Не ради же этого…
— Да успокойтесь вы, — нотариус мягко положила руку ей на плечо. — Просто она очень тепло относилась и к вам, и к вашей дочери.
Тут кашель снова не дал Алине договорить, и Галина Павловна терпеливо ждала.
— Тогда я хочу, чтобы этот дом перешел к Машеньке. Хочу оформить завещание на дочь.
— Так он в любом случае достанется вашей девочке, — попыталась убедить ее нотариус.
— Нет, я хочу, чтобы все было строго по закону, официально подтверждено. Пожалуйста, я ведь могу и не выйти отсюда.
— Мы можем оформить все прямо здесь.
Врач сообщил Галине Павловне, что шансы на выздоровление Алины ничтожно малы, поэтому она согласилась ей помочь.
Через день Алины не стало — сердце не выдержало. Машеньку отправили в детский дом, где она провела почти четыре года. Но перед смертью мама успела ей сказать:
— Доченька, если меня не станет, обязательно сходи к нотариусу — тебе достанется наследство, и Галина Павловна тебе поможет.
В приюте Машеньку постоянно задирали. Как только она там оказалась, то с гордостью заявила, что ей оставили наследство. И ребята постарше постоянно смеялись над «домашней» девочкой.
— А, смотрите — барыня пожаловала! У нее, видите ли, наследство есть! — Хохотали они, указывая пальцами.
— А у меня вилла на Канарских островах, — ехидно сказал кто-то из них.
— Да-да, папа-олигарх тебе ничего в наследство не забыл оставить? — Издевался кто-то еще.
Но Машенька молчала. Она точно знала, что мама не могла ее обмануть. И что когда-нибудь она уйдет отсюда и отправится к нотариусу.
Когда Машеньке исполнилось четырнадцать лет, жизнь в детском доме стала совершенно невыносимой. И однажды, выбрав момент, когда сторож по рассеянности забыл закрыть калитку после ужина, она тихонько проскользнула мимо и бросилась прочь. Заветный листок с адресом нотариуса она крепко сжимала в руке.
Молодой человек отошел от двери своего нового кабинета и с удовлетворением полюбовался строгой вывеской: «Белов Кирилл Евгеньевич, нотариус». Ничего лишнего, только самое необходимое, — пробормотал он и вошел внутрь.
С тех пор как он был здесь в последний раз, практически ничего не изменилось. Только вот Галина Павловна ушла на заслуженный отдых, передав ему все дела.
Кирилл подошел к окну, и на него сразу же нахлынули воспоминания. Он вспомнил Алину, которая рисовала такие чудесные картины и которая, как ему тогда казалось, его любила. Как же все-таки коротка женская любовь! Ведь она так и не ответила ни на одно его письмо. А потом этот странный звонок…
— Кирюша, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Мать молодого человека, Элеонора Леонидовна, всегда была строгой и властной женщиной.
— Что случилось? — Кирилл по одному виду матери понял, что разговор будет непростым.
— Помнишь, ты рассказывал мне о своей знакомой из города, где ты проходил практику? — Элеонора Леонидовна, не дожидаясь ответа, продолжила, — Эта вертихвостка позвонила нам домой. Хорошо, что тебя не было и трубку взяла я. В общем, она заявила, что больше не хочет тебя видеть и выходит замуж.
— Так вот почему она не отвечала…
Разочарование, словно удар в солнечное сплетение, не давало Кириллу вдохнуть полной грудью. Казалось, все внутри сжалось тугим свинцовым узлом — настолько ему было тяжело и больно.
— Ничего, — Элеонора Леонидовна обняла сына, что было очень большой редкостью в их доме. — Все у тебя будет. Главное, успешно окончи институт и найди хорошую работу.
Кирилл действительно с головой погрузился в учебу, лишь бы только не думать об Алине. Постепенно горечь от предательства утихла, но тоска, сопровождавшая его все эти годы, осталась.
Несколько раз он пытался, по настоянию матери, завязать новые отношения, но всякий раз невольное сравнение новых претенденток на его руку и сердце было не в их пользу.
— Кирюша, ну что ты выдумываешь? Так и останешься холостяком! — Возмущалась мать после очередного расставания сына с очередной девушкой. — Я что, так и не увижу внуков?
— Живут же люди без внуков! — Отмахивался от ее претензий сын.
Отец устроил Кирилла в престижную нотариальную контору, где тот проработал почти тринадцать лет. А потом позвонила Галина Павловна и предложила ему занять ее место.
— Я устала, Кирюша, хочу на пенсию. Я больше никому не могу доверить дело всей своей жизни.
И он согласился.
Вечер зажег фонари в Лазурном, и Кирилл с любопытством любовался из окна своего кабинета волшебным видом набережной. Пора было уже идти домой, ведь в это время посетителей обычно не бывает. Он уже собирался выключить настольную лампу, как вдруг дверь тихонько приоткрылась, и в кабинет просунулась голова девочки лет четырнадцати.
— А нотариус здесь? — Смущаясь, спросила она тихим голосом.
— Здесь, — удивился Кирилл появлению такой странной посетительницы. — А что ты хотела?
— А мне мама оставила наследство.
Вслед за головой в кабинет протиснулась и вся девочка.
— А как тебя зовут? — Улыбнулся Кирилл, стараясь быть дружелюбным.
— Маша.
Девочка с явным подозрением разглядывала мужчину.
— Мама сказала, нужно прийти по этому адресу, и нотариус расскажет мне о моем наследстве. Но вы же не Галина Павловна?
— Да нет, конечно, — Рассмеялся Кирилл. — Я Кирилл Евгеньевич, тоже нотариус, теперь вместо нее. Что ж, давай посмотрим, может, что-то тебе и правда оставили. А где, кстати, мама?
— Умерла, а я из детского дома сбежала, — опустив голову, тихо ответила девочка.
— Ох ты, прости, — Кирилл сразу перестал улыбаться. — А как звали твою маму? Я посмотрю документы.
— Алина Дмитриевна Самойлова.
Ключ от сейфа, где хранились все важные документы, выпал из его рук и со звоном ударился об пол.
— Ты её дочь? — Ошеломленный этой печальной новостью, он пристально вглядывался в Машу, ища знакомые черты.
Она действительно оказалась похожей на свою маму.
Маша кивнула.
— А папа где? — с дрожью в голосе спросил Кирилл.
— Нету. Мама говорила, что он потерял наш адрес и не смог нас найти, — немного подумав, вспомнила Маша. — Но мне почему-то кажется, он просто не захотел.
— А мама что, замуж так и не вышла?
— Нет. Мы все время жили только с ней.
— Невозможно! — Воскликнул Кирилл, схватившись за голову.
— А что с наследством? — Напомнила ему девочка, возвращая его к реальности.
— А, да, сейчас.
Он стал быстро перебирать папки и вскоре нашел нужную. В ней лежало завещание Алины, а еще конверт с надписью «Для Машеньки».
Кирилл протянул ей конверт, а девочка, торопливо его открыв, начала читать, бормоча себе под нос:
— Доченька, если ты получила это письмо, значит, ты осталась одна и некому о тебе позаботиться. Я никогда не говорила тебе правду о твоем отце, но я очень любила его. Если тебе совсем тяжело, можешь попробовать его найти. Его зовут Белов Кирилл Евгеньевич. Наверное, он юрист. Прости меня, моя девочка, что я оставила тебя одну. Я всегда тебя люблю. Мама.
Дочитав до самого конца, Маша медленно подняла глаза на Кирилла. Тот, в свою очередь, не сводил с нее глаз, онемев от неожиданности и горя.
— Вы мой папа? — наконец выдавила из себя девочка.
— Получается, что так, — зачарованно глядя на обретенную дочь, кивнул Кирилл.
Они проговорили до самой ночи. Маша рассказывала о том, как они жили, о бабе Зине и о детском доме.
— Тебя же теперь будут искать! — Хлопнул себя по лбу новоиспеченный отец.
Он позвонил в детский дом и сообщил, что с Машей все в порядке и что он вскоре заберет ее документы.
Когда все формальности, связанные с установлением отцовства, были успешно улажены, Кирилл позвонил своей матери.
— Ты мне солгал! — Ледяным тоном заявил он. — Алина так и не вышла замуж!
— Сыночек! Это же все для твоего блага! Кто она такая и кто ты? — начала оправдываться Элеонора Леонидовна. — Я же хотела тебе хорошую жену и настоящих внуков.
— Знаешь, у тебя теперь есть внучка, но ты ее никогда не увидишь. Из-за твоей лжи я потерял четырнадцать лет, не видя, как она растет. Я любил ее маму, а ты испортила жизнь нам всем.
— Кирюшенька! — Мать пыталась сказать что-то еще, но Кирилл уже бросил трубку.
Он вместе с дочкой съездил на ту квартиру, которую Алина когда-то снимала. Хозяйка оказалась очень порядочной женщиной и сохранила вещи своих жильцов: картины и все остальное было аккуратно упаковано и хранилось в кладовке.
В домике у моря Маша вместе с папой организовали небольшой выставочный зал, где на стенах теперь висели картины Алины. Туристы очень любили посещать эту выставку. Правда, картины там никогда не обновлялись.
Маша вернулась в ту же школу, где училась до детского дома. Новая классная руководительница, чтобы лучше узнать девочку, решила навестить ее дома и пообщаться с родителями.
— У Маши только я, — просто сказал Кирилл, подливая преподавателю горячего чая. — Нам самим нужно еще многое узнать друг о друге — вот так неожиданно все получилось.
И в двух словах рассказал их потрясающую историю.
— Если вам понадобится помощь, не стесняйтесь обращаться, — Ксения Олеговна была очень приятно удивлена его поступком.
Признаться в отцовстве спустя четырнадцать лет, да еще и в отсутствие матери — не каждый мужчина на такое отважится.
Молодая учительница чем-то запала Кириллу в душу. Она отдаленно напоминала ему Алину — такая же спокойная, рассудительная и немного похожая внешне.
Узнав, что Ксения не замужем, Кирилл стал обращаться к ней за помощью гораздо чаще, чем это было действительно необходимо. То помочь выбрать подарок дочке, то спросить совета по поводу будущего выпускного, хотя до него оставалось еще целых два года.
Ксении тоже нравился этот серьезный и заботливый мужчина, но она боялась, как Маша отреагирует на их отношения. Но зря она волновалась.
— Пап, ты что, хочешь жениться на Ксении Олеговне? — Дочь, надув губы, устроила отцу настоящий допрос. — А как же мама? Ты ее больше не любишь? Мне другая мама не нужна.
— Ох, доченька, доченька, ты уже совсем взрослая. Еще два года — и уедешь в другой город, будешь жить своей жизнью. А я останусь здесь, буду ждать тебя в любое время. Я не переставал любить твою маму, и память о ней всегда будет у меня перед глазами — это же ты. Так что никто и никогда не заменит тебе маму. Но Ксения — она просто снова делает меня счастливым. Я уже и забыл, каково это. И мне кажется, она может стать тебе просто другом, с которым можно легко обсудить ваши девичьи секреты. Подумай об этом, хорошо?
Посидев немного в одиночестве, Маша вернулась:
— Я подумала. Если она тебе правда нравится, то я согласна.
А через год Кирилл женился на Ксении. Еще через два года у них родилась Лиза, и Маша больше всего на свете любила свою маленькую сестренку.
Невероятно, как родительские амбиции и одна ложь могут изменить судьбы сразу нескольких людей на целых четырнадцать лет! Но справедливость, пусть и так поздно, все-таки восторжествовала, подарив Кириллу не только дочь, но и новое счастье.
А как вы думаете, Кирилл правильно поступил, что навсегда оборвал отношения с матерью, которая из «лучших побуждений» разрушила его личную жизнь? Стоят ли самые лучшие намерения такой жертвы?
