Думаете браки разваливаются только из-за измен, обманов или недовольных свекровей? Как бы не так. С Ириной эта история произошла по вине ее необыкновенной любви к животным.
Причем, самое страшное — наблюдать, как человек, которого ты любишь, смотрит на тебя так, словно ты совсем чужая.
— Пакуй свою кучу кошек и исчезни сегодня же! — рявкнул муж, швыряя на пол миску Мурки.
Керамические осколки разлетелись по кухне. Всего год назад он стоял перед ей с кольцом и клялся любить ее в радости и печали. А сейчас?
Сейчас смотрел на нее, как на источник всех бед, как на наказание за какие-то грехи.
— Ваня… — Ирина присела на корточки, начала собирать черепки дрожащими руками. — Ну что ты делаешь?
— Что делаю?! — он схватился за волосы. — Целый год я живу в зоопарке! Шерсть везде! Запах! Этот постоянный ор! А теперь еще и Дымка беременная… Сколько их будет? Десять? Пятнадцать?
Дымка — серая пушистая кошка — виновато выглянула из-за холодильника. Живот у нее действительно округлился. Скоро роды. Так уж получилось — не успела вовремя стерилизовать.
— Ваня, ну пойми… Они же беспомощные. Я не могу их выбросить!
— А меня можешь?
Ирина медленно поднялась с пола. В руках — горсть осколков. В глазах — что-то похожее на осколки тоже.
— Значит, так! До утра чтобы духу твоего здесь не было! И кошек этих забирай!
Он развернулся и ушел в спальню. Хлопнул дверью так, что вздрогнули все пять кошек разом.
Да, было их у Ирины пять. Начиналось с одной — Мурки, которую она подобрала еще до знакомства с Иваном. Потом Барсик. Потом Дымка. Потом…
А потом Иван предложил руку и сердце. И она подумала — теперь все будет хорошо. Теперь они семья.
Какая же она была дура.
Ирина села на табуретку посреди кухни. Кошки одна за другой подходили, терлись о ноги. Чувствовали — что-то не так. Животные всегда чувствуют.
— Что же нам делать, девочки? — прошептала она Мурке, которая запрыгнула на колени. — Куда нам теперь?
Мурка только замурлыкала в ответ. Мол, где ты — там и мы. Простая кошачья философия.
Если бы люди были такими же преданными.
Ирина не спала. Как тут уснешь, когда завтра… А что завтра? Съемная комната у Лены? Приют для животных? Или вообще — вокзал?
Сидела на кухне в старом халате, который Иван когда-то называл «самым сексуальным нарядом на свете». Смешно. Теперь он, наверное, и видеть его не может.
— Мурка, а ты ведь помнишь, как мы с ним познакомились? — шептала она кошке, которая устроилась на столе.
Мурка мурлыкала. Она помнила того Ивана — который приносил ей вкусняшки, чесал за ушком, говорил: «Какая умная девочка!».
А теперь? Теперь кидался мисками.
Ирина достала с антресоли старую дорожную сумку. Пахла нафталином и прошлой жизнью. Стала складывать вещи.
Особенно больно было убирать фото со свадьбы. Оба счастливые, глупые, влюбленные. Верили, что любовь все выдержит.
— Дура я была, — прошептала, пряча снимок в самый дальний угол сумки. — Думала, он полюбит их так же, как я.
За окном светало. Розовые лучи пробивались сквозь тюль, освещали спящих кошек. Барсик свернулся калачиком в кресле. Дымка устроилась на подоконнике — скоро рожать, тяжело ей.
— Простите меня, девочки, — Ирина гладила каждую, засовывая кошек в переноски.
***
Иван проснулся рано. Привычка такая — в шесть утра глаза сами открываются. Первая мысль: «Кофе бы…».
Вторая: «А где Ирка? Обычно она уже на кухне возится…»
А потом — как обухом по голове — вспомнил. Вчерашний скандал. Ультиматум. Миска в осколках.
— Блин, — потер лицо руками. — Что я такое наговорил?
Встал, пошел на кухню. И замер.
Тишина. Такая тишина, какой в доме не было уже год. Ни мурлыканья, ни шороха лап по паркету, ни звона мисок.
На столе — записка. Его рука дрожала, когда разворачивал листок:
«Ваня, мы уехали к Лене. Не ищи нас. Ты хотел тишины — теперь она у тебя есть. Прости, что не смогла стать такой женой, какую ты заслуживаешь. И спасибо за этот год. Он был самым счастливым в моей жизни. Ира».
Иван медленно опустился на стул. Перечитал. Еще раз.
«Самым счастливым в моей жизни…»
А он? Он что чувствовал этот год? Раздражение? Усталость? Или…
Или это тоже был самый счастливый год?
Квартира казалась музеем. Все на месте, но мертвое. Даже воздух другой — без запаха кошачьего корма, без шерстинок, летающих в солнечных лучах.
Иван варил кофе и понимал — не хочется. Включил телевизор — не слушается. Сел за компьютер — работа не лезет в голову.
А потом увидел.
В углу, под батареей — розовая мышка. Игрушечная. Дымкина любимая. Она всегда таскала ее по всей квартире, клала рядом с мисками, как талисман какой-то.
Иван поднял мышку. Мягкая, потрепанная.
— Твою ж мать… — выдохнул он и почувствовал, как к горлу подкатывает что-то горячее и соленое.
Когда он в последний раз плакал? В детстве? Когда дед умер?
А сейчас слезы лились сами. Потому что он понял.
Понял, что тишина — это не покой. Это пустота. Что порядок — это не счастье. Что настоящая любовь принимает все. И кошек тоже.
И что он — полный идиот.
— Лена? Это Иван… Ирка у тебя?
— А ты как думаешь? Конечно, у меня! И не смей к ней подходить! Знаешь, в каком она состоянии?!
— Лен, пожалуйста. Мне нужно с ней поговорить.
— Поговорить?! Ты вчера все сказал! Между прочим, она всю ночь рыдала!
— Я передумал.
— Что?!
— Я передумал, понимаешь? Я дурак. Полный дурак. Скажи ей, скажи, что я приеду. С извинениями.
Длинная пауза.
— Иван… а ты не того? Не заболел? Температуру мерил?
— Лен, я влюблен. Понимаешь? Влюблен в свою жену.
Еще одна пауза.
— Приезжай, — тихо сказала Лена. — Только цветы захвати. Хорошие цветы. И будь готов на коленях ползать.
***
Иван стоял перед дверью Лениной квартиры уже минут десять. В руках — огромный букет белых роз и пакет с кормом для кошек.
Что он скажет? «Прости»? «Я дурак»? «Вернись»?
Слова казались такими… мелкими. Как можно словами измерить боль, которую он причинил? Как извиниться за то, что предал самое дорогое?
— Ну же, Иван, — шептал себе под нос. — Ты же мужик, а не…
Дверь распахнулась. На пороге — Лена. Лицо каменное, глаза как у прокурора.
— Долго еще стоять будешь? Соседи уже в окна смотрят.
— Лен, я…
— Проходи. Только тихо. Она спит. Всю ночь не спала.
Прошел в гостиную. И сердце сжалось.
Ирина лежала на диване, свернувшись калачиком. Лицо опухшее от слез, волосы растрепанные. А рядом с ней, прижавшись к животу — Мурка. И Барсик у ног устроился. И Дымка на спинке дивана.
Охраняют. Понимают — хозяйке плохо.
— Она плакала до четырех утра, — тихо сказала Лена. — Все твердила: «Лен, а может, я правда неправильная? Может, нормальные жены так не поступают?»
Иван сжал кулаки. Вот сволочь он! Довел до того, что она в себе сомневается.
— И знаешь, что я ей ответила? — продолжала Лена. — Сказала: нормальные мужья не ставят ультиматумы. Нормальные мужья любят жену целиком — с ее тараканами, привычками и кошками.
— Лен, я понял уже.
— Ничего ты не понял! — зашипела она. — Ты знаешь, откуда у нее эта любовь к животным? Нет? А я знаю!
Иван молчал.
— Детдом. Она из детского дома, Иван. Родители пили, лишили родительских прав. И в детдоме было правило — никаких животных. А ей так хотелось кого-то своего. Понимаешь? Кого-то, кто будет любить просто так, не за что-то.
Мир поплыл перед глазами. Как он этого не знал? Год в браке, а он даже не поинтересовался. Точнее, Ирина говорила, что детство ее прошло в детском доме. Но он ничего не знал о чем она мечтала.
— Она тебе не рассказывала, потому что стеснялась. Думала — полюбишь, а потом скажет. А оказалось, оказалось, что ты и с кошками ее не принимаешь.
Ирина проснулась от знакомого запаха.
Открыла глаза — а Иван сидит в кресле напротив. Смотрит.
— Привет, — тихо сказал он.
— Привет, — еще тише ответила она.
Молчали. Кошки насторожились — чувствовали напряжение.
— Ир, я принес тебе цветы.
— Спасибо.
— И корм. Для кошек. Хороший корм.
Она села, поправила волосы. Выглядела ужасно — в старой футболке, без макияжа, с заплаканными глазами. Но для него она была самой прекрасной.
— Зачем ты приехал, Ваня?
— Забрать тебя домой.
— Домой? — горько усмехнулась. — У меня больше нет дома. Забыл? «Пакуй кошек и исчезни».
— Ир, — он сполз с кресла на колени. Прямо на пол. — Прости меня. Прости за то, что я полный кретин.
— Иван, вот только не надо сцен.
— Надо! — он схватил ее руки. — Слушай меня. Я проснулся сегодня утром, и дома никого. Понимаешь? Дом неживой. Вещи на месте, а жизни нет. Потому что жизнь — это ты. Ты и твои кошки, твой смех по утрам, твое мурлыканье, когда ты довольна.
Слезы потекли у нее по щекам.
— Лена рассказала мне… про детдом. Как я мог этого не знать? Какой же я эгоист.
— Ваня…
— Нет, дай сказать! Я хочу, чтобы Дымка родила котят дома. У нас дома. Я сам коробку приготовлю, теплую. И имена им придумаю. И буду их кормить из пипетки, если надо.
Ирина всхлипнула.
— Только вернись. Пожалуйста. Без тебя я не умею жить. Оказывается.
Она смотрела в его глаза. Искала ложь, манипуляцию, желание просто вернуть все как было.
Не нашла.
Нашла только любовь.
— Ваня, а если я заведу еще одну кошку?
— Заведешь.
— А если Дымка родит пятерых котят?
— Родит пятерых.
— А если они будут орать по ночам?
— Будем вместе их укачивать.
Она улыбнулась. Первый раз за сутки.
— Тогда, тогда поехали домой.
Мурка одобрительно мяукнула. Мол, наконец-то вы, люди, поумнели.
***
Дорога домой была странной. Ехали молча — каждый переваривал произошедшее. Ирина сидела с переноской на коленях, гладила сквозь сетку Мурку. Иван крепко сжимал руль и думал: «Только бы все получилось. Только бы не испортить снова».
— Ваня, — тихо сказала Ирина, когда поворачивали во двор. — А давай договоримся сразу.
— Давай.
— Я буду убирать за кошками каждый день. Лотки, шерсть, все дела. И корм буду покупать сама — из своей зарплаты.
— Ир…
— Дай договорить. И если тебе станет тяжело — скажешь. Не будешь копить раздражение, а скажешь сразу. Хорошо?
Он остановил машину, повернулся к ней:
— А я тебе вот что скажу. Корм мы будем покупать вместе. И лотки убирать — тоже вместе. Потому что это наша семья.
Первый вечер дома прошел в обустройстве. Иван сам притащил из кладовки старую коробку, застелил мягкими тряпками.
— Вот, Дымка, — говорил он кошке, которая с интересом обнюхивала новое гнездо. — Здесь будешь рожать. Удобно?
Дымка мурлыкнула одобрительно и забралась внутрь.
— Смотри, какая умная, — улыбнулась Ирина. — Уже освоилась.
— А я что говорил? У нас все девочки умные.
За ужином составили список дел:
— Завтра покупаем когтеточку большую, — говорил Иван, записывая в блокнот. — И еще один лоток. И, а что еще котятам нужно?
— Терпение, — засмеялась Ирина. — Много терпения.
— Терпения у нас хватит.
***
Дымка родила через неделю. В половине пятого утра. Разбудила всех жалобным мяуканьем.
— Ира, вставай! — тормошил жену Иван. — Кажется, начинается!
Принимали роды вдвоем. Иван держал фонарик, Ирина гладила Дымку, успокаивала. Родилось четверо котят — три рыжих и один серый.
— Боже мой, какие крошечные, — шептал Иван, глядя на слепых малышей. — И такие беззащитные.
— А ты как думал? — Ирина вытирала слезы. — Поэтому их и нельзя бросать.
Иван обнял жену:
— Никого мы не бросим. Никого и никогда.
***
Прошло три месяца. Котята выросли, стали озорными пушистыми комочками. Троих забрали знакомые, одного оставили себе.
— Знаешь, — сказал как-то вечером Иван, когда они лежали на диване в окружении кошек, — раньше я думал, что семья — это тишина, порядок, контроль.
— А теперь?
— А теперь понимаю: семья — это когда всем хватает места. И любви тоже всем хватает.
Мурка устроилась у него на груди и довольно замурлыкала. Барсик примостился в ногах. Дымка с котенком заняли середину дивана.
— Места точно всем хватает, — засмеялась Ирина.
— И это правильно.
За окном шел снег. В доме было тепло и очень, очень шумно — от мурлыканья, сопения, и счастья.
Вот она, семейная идиллия. Только не такая, какую рисуют в журналах. А настоящая. С кошачьей шерстью на диване и любовью в сердце.
