Алина сидела за кухонным столом, просматривая объявления о продаже квартир. Каждое фото она изучала очень внимательно, представляя себя в этих комнатах. Утренний свет пробивался сквозь занавески в мелкую клетку — те самые, которые повесила свекровь, Ольга Петровна, ещё до их переезда.
Кофе в чашке с отколотым краем давно остыл, но Алина не обращала внимания — она мысленно обставляла чужие квартиры своей мебелью.
За тонкой стеной был слышен привычный утренний разговор. Ольга Петровна объясняла мужу, что опять подорожали коммунальные услуги, что соседи снизу включают музыку по ночам, что в магазине на углу теперь другая продавщица — неприветливая.
Станислав Николаевич отвечал односложно, хрипло покашливая. Алина знала эти диалоги наизусть, как знала каждую трещинку на потолке, каждый скрип ламината.
Три года назад переезд к родителям мужа казался временной мерой. Станислав Николаевич перенёс инфаркт, ему требовалась помощь. Ольга Петровна не справлялась одна — то давление подскочит, то с сумками из магазина не дойдёт.
Алина тогда только устроилась на работу в налоговой инспекции, зарплата была небольшая, а Богдан только-только вернулся из армии и устроился токарем на завод. Снимать жильё казалось роскошью, которую они не могли себе позволить.
Но временность затянулась. Станислав Николаевич встал на ноги, даже начал ходить в гараж к своим друзьям. Ольга Петровна тоже окрепла, снова принялась печь пироги для всего подъезда.
А молодые так и остались жить в маленькой двухкомнатной квартире, где каждый сантиметр имел своего хозяина.
Их диван-кровать в общей комнате превращался утром в место для утренних телепередач Ольги Петровны. Алина быстро убирала постель, складывала пижамы в шкаф, а свекровь уже устраивалась с чашкой чая смотреть новости. Днём это была её территория — здесь она вязала, принимала соседок, обсуждала семейные дела с сестрой по телефону.
Кухня тоже принадлежала Ольге Петровне. Она знала, где лежит каждая ложка, где стоит каждая банка. Алина могла готовить, но очень осторожно, не нарушая установленного порядка. Если она переставляла соль не на своё место, свекровь молча, но демонстративно возвращала её обратно.
Работа в налоговой сначала казалась Алине скучной. Документы, справки, консультации для предпринимателей. Но постепенно она втянулась, начала разбираться в тонкостях законодательства, даже стала вести приём граждан.
Зарплата росла, появились премии. Через два года она зарабатывала больше Богдана, а ещё через год — больше и его, и его родителей вместе взятых.
Но в этой квартире её доход воспринимался как что-то само собой разумеющееся. Ольга Петровна радовалась, когда Алина приносила дорогие продукты, но при этом считала, что молодым просто везёт с работой. Станислав Николаевич иногда просил занять денег до пенсии, и Алина не могла отказать.
Богдан работал на заводе токарем. Работа ему нравилась — он любил возиться с металлом, любил точность, которую требовал станок. Приходил домой уставший, но довольный. Рассказывал о том, как прошёл день, кто что делал, кто как работал. Алина слушала эти рассказы, в которых фигурировали одни и те же люди с одними и теми же проблемами.
Она заметила, что за эти три года изменилась сама. Раньше она была более открытой, могла громко смеяться, спорить, отстаивать своё мнение. Теперь она научилась сглаживать углы, говорить тише, не занимать много места. В чужом доме нужно было быть удобной. Она просто была должна.
Каждый вечер она представляла себе собственную квартиру. Как будет расставлять мебель, какие повесит картины, где поставит цветы. Она мысленно обустраивала кухню, где можно будет готовить что хочется и когда хочется. Представляла спальню, где не нужно будет каждое утро убирать постель, потому что кто-то хочет посмотреть телевизор.
В обеденный перерыв она заходила в агентства недвижимости, изучала предложения, консультировалась по поводу ипотеки. Её зарплаты хватало на двушку в новостройке или трёшку в старом доме. Накопления росли — она откладывала почти половину зарплаты, потому что тратить было особо не на что.
Ольга Петровна относилась к планам Алины покупать квартиру с непониманием. Зачем молодым отдельное жильё, когда можно жить всем вместе? Так же экономнее. И помощь рядом, и за хозяйство не нужно переживать. Она искренне не понимала, что для Алины это не жизнь, а существование в режиме ожидания.
Богдан знал о мечтах жены, но не воспринимал их всерьёз. Он привык жить с родителями, ему было комфортно в этой роли взрослого сына. Мама готовила его любимые вкусняшки, следила за порядком. Он приходил с работы — и всё готово. Зачем что-то менять?
Алина думала о детях. Ей исполнилось двадцать семь, и она понимала, что время не стоит на месте. Но как заводить ребёнка в этой квартире? Где поставить кроватку? Как не мешать пожилым людям?
Ольга Петровна, конечно, была бы рада внукам, но Алина представляла, как свекровь будет учить её правильно пеленать, кормить, укладывать спать.
Отношения с Ольгой Петровной складывались ровно. Свекровь была не злая, просто очень хозяйственная. Она считала, что знает, как правильно жить, и искренне хотела помочь. Но её помощь превращалась в тотальный контроль. Она замечала, если Алина купила что-то дорогое, если поздно пришла с работы, если долго говорила по телефону, посмела повысить голос на её сына.
Алина научилась не раздражаться, не спорить. Она кивала, соглашалась, благодарила. А потом шла в ванную и мечтала о том времени, когда сможет принимать ванну, не спрашивая разрешения.
Станислав Николаевич был проще. Он мало говорил, много читал, любил возиться в гараже. С Алиной он был вежлив, но отстранён. Она чувствовала, что он воспринимает её как временную квартирантку, которая почему-то задержалась.
Богдан не замечал всех этих нюансов. Для него родители были родителями, а жена — женой. Он не видел, что Алина стала тише, осторожнее, что она перестала рассказывать о своих друзьях, о работе, о том, что её волнует.
Работа в налоговой давала Алине ощущение собственной значимости. Здесь она была профессионалом, здесь её уважали, здесь она принимала решения. Коллеги спрашивали её мнения, начальство хвалило. Она чувствовала, что растёт профессионально, что может добиться большего.
Но домой она возвращалась как в футляр. Здесь она была не налоговым инспектором, а невесткой, которая должна быть благодарна за крышу над головой.
Сегодня утром она окончательно выбрала квартиру. Двушка в новом доме, девятый этаж, окна на юг. Кухня не очень большая, но светлая. Спальня и гостиная раздельные. Можно сделать детскую. Алина долго рассматривала фотографии, представляя себя в этих комнатах.
Звук ключей в замке прервал её размышления. Богдан пришёл с работы. Он поздоровался с родителями, прошёл на кухню, поцеловал Алину в щёку.
— Как дела? Что делаешь? — спросил он, заглядывая в холодильник.
— Смотрю квартиры, — ответила Алина.
— Опять? — Богдан достал йогурт, сел рядом. — Ну и как, что-то интересное нашла?
— Да, есть один вариант. Очень хороший.
— Рассказывай.
Алина показала ему фотографии на экране. Богдан листал, кивал, но она видела, что он не очень заинтересован.
— Недёшево, наверное?
— Нормально. Мне по карману.
— Тебе?
— Ну да. Ипотеку я буду оформлять на себя. У меня и доходы подходящие, и справки все есть.
Богдан отложил ложку, посмотрел на неё внимательно.
— Слушай, а может, не торопиться? Родители уже старые, папе семьдесят два, маме шестьдесят восемь. Им помощь нужна.
— Помощь и отдельная квартира — это не взаимоисключающие вещи.
— Но зачем лишние расходы? Тут же и так хорошо. Мама иногда готовит нам, за хозяйством следит. Тебе же проще.
Алина почувствовала знакомое раздражение. Он опять не понимал.
— Мне не проще. Мне хочется жить в своём доме.
— Но это же неразумно. Две квартиры содержать, коммунальные платежи везде платить. Да и родители останутся одни.
— Мы можем помогать им, не живя вместе.
Богдан помолчал, потом в его глазах появился тот особый блеск, который означал, что он придумал что-то, что кажется ему гениальным.
— А знаешь что? — сказал он оживлённо. — Я тут подумал… А может, по-другому сделать?
— Как?
— Ну смотри. Ипотеку мне всё равно не дадут, зарплата маленькая. А у тебя всё в порядке с документами, доходы белые. Ты и оформляй.
— Это я и собираюсь делать.
— Да, но не для нас двоих. А для всех. Возьмём квартиру побольше, чтобы родители тоже поместились. Оформи ипотеку на себя, а жить будем мы с родителями.
Алина почувствовала, как что-то сжимается в груди.
— То есть?
— Ну, трёшку какую-нибудь. Или четырёхкомнатную. Родителям отдельная комната, нам отдельная, и ещё одна для гостей или для детей, когда появятся.
— Богдан, но это же совсем другие деньги.
— Зато и места больше. И родители с нами, помогают. Мама же прекрасная хозяйка. Тебе же легче будет.
Алина смотрела на него и понимала, что он рисует картину, в которой она покупает квартиру, а живут в ней все по тем же правилам, что и сейчас.
— А кто будет платить за эту квартиру?
— Ну ты же. Но мы поможем, чем сможем. Родители пенсию получают, я зарплату. Будем складываться.
— На коммунальные услуги?
— И на коммунальные, и на продукты. А основной платёж — да, на тебе будет. Но ты же больше всех зарабатываешь.
— И получается, что я плачу за квартиру, а живём мы все как сейчас?
— Ну почему как сейчас? Квартира же будет больше, современная. Всем места хватит. И потом, подумай — мама будет готовить, убирать, стирать. Может и на подработку еще пойдешь — тебе же хочется карьерного роста. Тебе же удобно.
— Удобно?
— Конечно. Приходишь с работы — всё готово. Не нужно думать о хозяйстве. И с детьми, когда будут, поможет.
— А машину тоже на мне оставим? Когда на права уже сдашь?
— А что машина? Удобно же тебе — ты на работу тебе ездить, за покупками, родителей по врачам возишь.
Алина слушала и понимала, что он не видит разницы между семьёй и удобной схемой обеспечения.
— Богдан, ты понимаешь, что предлагаешь?
— Предлагаю нормальное решение. Все довольны, все вместе.
— Я покупаю квартиру, плачу за неё, содержу всех, вожу на машине, а взамен получаю право жить в своём доме по чужим правилам.
— Да какие правила? Что за глупости? Просто удобный для всех вариант.
— Удобный для всех, кроме меня.
— Почему кроме тебя? Тебе же не нужно будет о хозяйстве думать. Весь быт устроен будет.
— А о чём мне думать? О том, как заработать на всех? О том, как всех возить? О том, как всех обеспечить? — Алина почувствовала, как накопившееся за годы раздражение поднимается к горлу. — И хватит уже про хозяйство! Какое хозяйство ведёт твоя мать? Она готовит себе и папе обед и всего пару раз в неделю ужины, и то из продуктов, которые я покупаю. А так она вечером сидит и ждёт, когда я с работы приду и всем ужин приготовлю. Ты просто этого не видишь. Ты пришёл и всё готово- а это я уже успела приготовить! Из тех же продуктов, которые я после рабочего дня в магазине таскала.
— Ну мама же не может тяжёлое носить…
— Не может тяжёлое носить, не может полы мыть — спина болит, не может пыль протирать — давление скачет, наклоняться нельзя. Зато прекрасно может по квартире ходить и проверять, правильно ли я всё делаю. Какое такое хозяйство она ведёт? Я живу как прислуга, которая ещё и за всё платит.
— Алина, ты несправедлива…
— Справедлива. Просто ты не замечаешь, кто в этом доме реально всё делает.
— Ты же всё равно работаешь.
— Работаю. И хочу жить своей жизнью.
Богдан посмотрел на неё с непониманием.
— Но мы же всё равно будем жить вместе. Какая разница?
— Разница в том, что в твоём варианте я буду жить в своей квартире как квартирантка. Которая ещё и за всё платит и всех обслуживает.
— Да что ты говоришь! Мама же поможет…
— Мама будет готовить то, что любит сама. Жить по своему распорядку. Принимать решения за всех. А я буду благодарить её за то, что она помогает мне в моём доме.
Богдан замолчал. Он впервые увидел, что его идея не кажется Алине прекрасной.
Алина посмотрела на него долго и внимательно. Она увидела в его глазах искреннюю уверенность в том, что это справедливо и разумно.
— Нет. Я не согласна. Размечтался, — сказала она тихо.
— Что?
— Размечтался. Ты думаешь, я буду покупать квартиру для того, чтобы стать в ней обслуживающим персоналом?
— Да о чём ты вообще? Мы же семья!
— Семья — это когда все равны. А ты предлагаешь мне роль спонсора ВАШЕГО семейства.
— Я ничего такого не предлагаю.
— Предлагаешь. Только не понимаешь этого.
Алина встала из-за стола.
— Квартиру я куплю. Однушку. Чтобы больше никому места не хватило.
— Алина, ты что, серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
Она взяла ноутбук и пошла в комнату. Ольга Петровна со Станиславом Николаевичем смотрели вечерние новости. Алина прошла мимо, не поздоровавшись, и села на диван.
Завтра она подаст документы на ипотеку. Одна. И жить в этой квартире будет тоже одна!
Что думаете о таком исходе? Как бы вы поступили на месте Алины? И стоит ли идти на компромиссы, когда речь идёт о собственном счастье? 🤔
