Окно на кухне выходило на северную сторону, и даже в разгар лета, в июле, там было свежо. Марии это очень нравилось — возможно, это была единственная вещь, которая помогала ей смириться с необходимостью находиться на кухне. Полупустой холодильник тихо гудел, словно напоминая о том, что ей снова придётся идти в магазин, что-то выбирать, тащить домой и, что самое ужасное, готовить.
Раньше всё было иначе. Мария вертела в руках последнюю морковку из пакета. Она прекрасно помнила тот далёкий вечер пятилетней давности, когда Леонид впервые переступил порог её квартиры. За день до этого она вымыла буквально всё, даже книжные полки протёрла, расставила цветы, зажгла новые свечи. Но о еде она как-то совсем не подумала.
— Я совершенно не умею готовить, — сказала она тогда, распахивая перед ним дверь, словно это было её приветствие. — То есть вообще. У меня есть вино, сыр и немного хлеба.
Леонид улыбнулся, нежно поцеловал её в висок и вынул из своего рюкзака бумажный пакет.
— А у меня курица с карри и рис. Прямо из индийского ресторана на углу.
Они ели прямо из контейнеров, сидя на полу возле журнального столика, потому что на обеденном столе у Марии были разложены важные бумаги. Леонид рассказывал о своём новом рабочем проекте, о коллегах, о квартире, которую недавно начал снимать в Киеве.
— Ты такая необычная, — сказал он вдруг, накручивая рис на пластиковую вилку.
— Почему?
— Большинство девушек на первом свидании у себя дома становятся настоящими кулинарными феями. А ты…
— А я сказала правду: не люблю и не умею, — пожала плечами Мария. — Мне кажется, это нужно сразу прояснить. Я вообще не очень-то хозяйственная. У меня другие таланты.
Леонид рассмеялся, наклонился и впервые её поцеловал. От него пахло карри и чем-то свежим, возможно, одеколоном.
— Вот за это я тебя и…
Он не закончил фразу, но Мария всё поняла. И в тот миг ей показалось, что она никогда не была так счастлива, как сейчас — с пластиковой вилкой в руке и с этим высоким темноволосым мужчиной, который понимает её и принимает такой, какая она есть.
Их совместная жизнь очень быстро вошла в свой ритм. Леонид работал в металлоперерабатывающей компании, Мария — в маркетинговом агентстве. Оба пропадали на работе с утра до вечера, возвращались домой поздно, уставшие, но довольные. О готовке они действительно не думали: завтракали йогуртом и кофе, обедали в кафе возле офиса, а на ужин заказывали готовую еду или покупали полуфабрикаты.
Иногда, по выходным, они выбирались в какой-нибудь новый ресторан. Леонид даже завёл в телефоне специальную таблицу: «Места, где мы были», с оценками и подробными комментариями. За год у них набралось более пятидесяти разных заведений.
— Помнишь, тот корейский ресторан, где нам подали кимчи, от которого у тебя слёзы потекли? — Леонид показал на строчку в таблице.
— Как такое можно забыть… А потом ты съел мою порцию, будто это был обычный салат.
— У меня железный желудок. Наследство от мамы.
Его мама, Наталья Петровна, жила в своём доме в небольшом городке в трёх часах езды от Киева. Мария встречалась с ней дважды: когда Леонид впервые привёз её знакомиться, а потом на их свадьбе — очень тихой, на которой были только самые близкие люди.
Свекровь оказалась очень милой женщиной, невысокой, с такими же тёмными, как у сына, но уже тронутыми сединой волосами. Она приняла их очень радушно, стол был заставлен угощениями: наваристый борщ, пироги с разными начинками, разнообразные салаты, соленья, картошечка с котлетами.
— Это всё Наталья Петровна приготовила? — шёпотом спросила тогда Мария у Леонида.
— Конечно. Она у меня такая, — с гордостью ответил он. — Всю жизнь нас с отцом кормила до отвала.
Мария улыбнулась и отвела взгляд. Ей стало неловко от того, что свекровь так виртуозно умеет готовить, а она даже яичницу толком сделать не может.
— Не волнуйся, — Леонид словно прочитал её мысли. — Ты и не должна быть такой, как мама. Для меня это совершенно не имеет значения. Я тебя полюбил за твою душу.
Она благодарно сжала его руку под столом.
Годы шли, их жизнь протекала вполне благополучно. Они сняли квартиру побольше, в хорошем районе, с видом на парк. Оба делали блестящую карьеру, зарабатывали очень прилично. Леонид даже шутил, что они принадлежат к «креативному классу»: ходят в театры, на выставки, выбираются на музыкальные фестивали.
Но потом пришла весна, которая всё изменила.
Компания, где работал Леонид, начала массовое сокращение. Его не уволили — перевели на удалённую работу, урезав зарплату почти вдвое. Он держался очень стойко, говорил, что это временно, что рынок обязательно восстановится, но Мария видела, как сильно это его задело. Он стал меньше шутить, больше молчать.
И впервые за всю их совместную жизнь начал считать деньги.
Сначала они просто сократили расходы: реже стали ходить в рестораны, отказались от абонемента в спортзал, перестали пользоваться такси. Потом пришлось экономить на еде. Вместо любимых кафе — домашние бутерброды, вместо ресторанных блюд — полуфабрикаты.
А через полгода заболела и Мария. Ничего серьёзного — просто затяжной бронхит, но на работу ходить она не могла. Попросилась на удалёнку, и начальство без проблем согласилось.
Со временем она привыкла работать из дома и, когда выздоровела, решила не возвращаться в офис. Так они с Леонидом оказались в четырёх стенах 24/7 — и с половиной прежнего бюджета.
Впервые за пять лет их совместной жизни кухня стала центром их вселенной. Мария смотрела видеоуроки в интернете, пыталась готовить по рецептам, но получалось… прямо скажем, так себе.
Её раздражало абсолютно всё: необходимость стоять у плиты, запахи, которые разлетались по всей квартире, постоянно грязная посуда. Но она продолжала стараться. Ради него.
Сосиски с макаронами. Гречка с тушёнкой. Яичница с помидорами. Бесконечные вариации на тему картошки. Иногда — пельмени, как настоящий праздник. Леонид ел молча, всегда благодарил, никогда не жаловался, но Мария видела его взгляд, обращённый в окно во время ужина, и понимала — он скучает по их прежней жизни. Она и сама скучала.
Возвращение к истокам и «мамины пирожки» 🤯
Идея провести лето у свекрови возникла неожиданно. Они сидели на кухне, Мария пыталась придумать, что приготовить из остатков в холодильнике, а Леонид работал за ноутбуком.
— Знаешь, — сказал он вдруг, не отрывая взгляда от экрана, — а может, поедем к маме? На всё лето. Она давно нас приглашает.
Мария обернулась, удивлённо приподняв брови.
— К маме? А как же работа?
— Мы же оба на удалёнке. Какая разница, откуда работать? Зато там… — он помолчал, подбирая слова, — свежий воздух. И огород. И… ну, знаешь, мама так вкусно готовит.
Последнюю фразу он произнёс тихо, почти виновато, но Мария услышала самое главное: «вкусно готовит». Не то, что она.
Внутри её это очень сильно коль-ну-ло, но она тут же отбросила эту мысль. В конце концов, это была правда. И ей самой ужасно надоело каждый день думать, что приготовить из ничего.
— Давай поедем, — согласилась она. — Мне тоже не помешает сменить обстановку.
Дом Натальи Петровны утопал в зелени. Небольшой, но очень уютный, с верандой, увитой диким виноградом, с огородом на заднем дворе, с кустами крыжовника и смородины вдоль забора. Свекровь встретила их радостно, тут же засуетилась, показывая комнату, которую приготовила специально для них.
— Я так рада, что вы приехали! — говорила она, расставляя на столе тарелки. — Лёня, ты совсем похудел. Надо тебя откормить.
К обеду она подала окрошку на квасе — холодную, с хрустящими овощами и свежей зеленью прямо с грядки. Потом — ароматное жаркое в горшочках, с мясом, которое буквально таяло во рту. На десерт — пирог с вишней, ещё тёплый, только-только из духовки.
Мария ела и чувствовала, как внутри неё растёт странное ощущение — смесь благодарности и неловкости. Она поймала взгляд Леонида — он ел с таким удовольствием, которого она не видела уже очень давно.
Первая неделя прошла в блаженном ничегонеделании. Они работали по утрам, после обеда гуляли или помогали Наталье Петровне в огороде, вечерами сидели на веранде с чаем и разговаривали. Мария чувствовала, как напряжение последних месяцев постепенно покидает её.
Но потом начали появляться первые звоночки.
— Машенька, золотце, — сказала как-то свекровь, нарезая помидоры, — помоги мне с салатом. А то Лёня мне говорил, что ты не очень любишь готовить.
Мария почувствовала, как её щёки краснеют. Конечно, это была правда, но почему-то из уст свекрови это звучало как настоящее обвинение.
— Да, это не моё, — она постаралась ответить легко, с улыбкой. — Мне больше нравятся организационные вопросы, планирование, цифры.
— Ну, это понятно, — кивнула Наталья Петровна. — Современные девушки такие. Всё карьера, карьера. А мужа кто кормить будет?
Мария промолчала и принялась резать огурцы. Тонкими ломтиками, как показывала свекровь.
Постепенно такие разговоры стали звучать всё чаще. Наталья Петровна никогда не критиковала Марию напрямую, но в каждой её фразе сквозил мягкий, едва заметный упрёк.
— Лёня так любит мои пирожки. Я его с самого детства ими баловала.
— А кто ж тебя так накормит в Киеве, сынок? Разве что в ресторан сходите, но это же такие большие деньги!
— Машенька, ты бы поучилась готовить. Это на самом деле не так уж и сложно. Вот смотри, как я это делаю…
И Мария смотрела. Училась. Старалась. Но внутри неё росло раздражение.
Почему она должна соответствовать чужим ожиданиям? Почему домашний уют должен быть равен умению готовить? Почему, в конце концов, Леонид не может сам научиться готовить, если для него так важна домашняя еда?
Однажды вечером, когда Наталья Петровна ушла к соседке, они сидели вдвоём на веранде. Леонид выглядел расслабленным и абсолютно довольным, потягивал компот из кружки.
— Хорошо тут, правда? — спросил он, глядя на закатное небо.
— Да, — осторожно согласилась Мария. — Только… твоя мама всё время намекает, что я плохая жена, потому что не готовлю, как она.
Леонид удивлённо приподнял брови.
— Да ладно, она просто хочет помочь, по-матерински. Мама у меня очень заботливая. Не принимай близко к сердцу.
Мария кивнула, но неприятный осадок остался. Ей казалось, что между ней и Леонидом постепенно вырастает стена — из маминых пирожков, наваристых супов и домашних разносолов.
К концу лета они вернулись в Киев. Квартира встретила их прохладой и тишиной. Мария обвела взглядом знакомые стены и почувствовала облегчение — наконец-то дома, без постоянного присутствия свекрови, без необходимости соответствовать чужим стандартам.
Но финансовое положение не улучшилось. Приходилось по-прежнему экономить, готовить дома. И если раньше Леонид воспринимал её кулинарные эксперименты с благодарностью, то теперь… теперь он всё чаще вспоминал мамины блюда.
— А мама делает такой соус… — говорил он.
— У мамы даже картошка получается как в ресторане…
— Знаешь, я так соскучился по маминым пирогам.
Мария молчала, но внутри нарастало раздражение. Она никогда не обещала быть кулинарной феей. Никогда не говорила, что будет кормить его «как мама». И он знал это с самого начала.
Развязка и неожиданный поворот 💡
Вечер выдался очень промозглым. За окном моросил дождь, превращая опавшие листья в мокрое месиво. Мария стояла у плиты, помешивая макароны, чтобы они не пригорели. Рядом на сковородке шкворчала тушёнка с луком. На столе — простой салат из помидоров и огурцов. Конечно, не праздничный ужин, но что поделаешь.
Леонид вернулся из офиса хмурый, молчаливый. Было ясно, что обратно его должность не вернули, и зарплата останется прежней. Сел за стол, взял вилку, начал ковырять еду в тарелке.
— Что-то случилось? — спросила Мария, садясь напротив.
Он поднял глаза — усталые, потускневшие.
— Ничего. Просто… — он помолчал, словно решаясь, а потом выпалил: — Надоело. Я хочу, чтобы у нас было как у мамы. Научись готовить нормально.
Мария застыла с вилкой в руке. Внутри всё замерло, а потом её накрыла волна жгучего негодования.
— Ты сейчас серьёзно? — её голос звучал спокойно, но руки начали дрожать.
— Ну… у неё как-то всё… вкусно, по-настоящему, — Леонид отвёл взгляд.
Мария медленно положила вилку. Сняла фартук, аккуратно сложила его и положила на край стола. В голове промелькнули все те вечера, когда она стояла у плиты, хотя ненавидела это всем своим сердцем. Все те дни, когда она искала рецепты, пыталась, старалась — ради него.
— А ты помнишь, как я тебе с самого начала сказала, что ненавижу готовить?
— Да, но…
— Ты думал, я скромничаю, — она не дала ему договорить. — А я целый год тащила на себе эту кухню ради тебя. Через силу, через «не могу». А ты вместо «спасибо» теперь мне претензии предъявляешь?
Он молчал, глядя в тарелку.
— Знаешь, кто делает «как у мамы»? Мама, — продолжила Мария, чувствуя, как внутри разливается странное спокойствие. — Позвони ей. Пусть научит тебя готовить. А меня — сравнивать не надо. У нас не восемнадцатый век.
Она вышла из кухни. В спальне было темно и тихо. Мария села на край кровати, обхватив плечи руками. Странно, но она не чувствовала ни злости, ни обиды — только усталость.
Леонид не пришёл к ней в тот вечер. Она слышала, как он гремит посудой на кухне, потом включил телевизор, а потом всё стихло. Наверное, уснул на диване.
Утром Мария проснулась рано. Первая мысль была привычной: «Что приготовить на завтрак?» Но тут же вспомнился вчерашний разговор, и она решительно отбросила эту мысль. Хватит.
Она прошла на кухню, где Леонид уже сидел с кружкой кофе. Выглядел он помятым и виноватым.
— Доброе утро, — сказал он неуверенно.
Мария кивнула, налила себе кофе и села напротив. Затем достала телефон, открыла приложение доставки еды и положила его на стол между ними.
— Выбирай, — сказала она спокойно. — Или ты учись. Но со мной такой разговор — в последний раз.
Леонид смотрел на неё долгим взглядом, а потом вдруг улыбнулся — впервые за много дней.
— Знаешь, — сказал он, — а ведь я в детстве очень любил готовить. Мама учила меня пирожки лепить. Может, мне стоит это вспомнить?
Мария почувствовала, как внутри разливается тепло. Не то, обжигающее, как вчера, а другое — светлое, похожее на надежду.
— Может, стоит, — согласилась она. — И тогда у нас будет не «как у мамы», а как у нас. По-своему.
Как думаете, смогут ли они найти свой уникальный кулинарный баланс и не зависеть от чужих представлений о «правильной» семье? И в чём, по вашему мнению, заключается настоящий уют? 🤔
