Летний вечер неторопливо разливался по двору, словно мёд по ломтику хлеба.
Вековые липы отбрасывали тень на скамейки, где уже собрались соседи с термосами и кружками. Надежда Ивановна наливала чай из своего старинного самовара, Лидия Фёдоровна доставала печенье из целлофанового пакета, а тётя Маруся — как обычно — уже успела поделиться половиной новостей с первого этажа.
Ольга спешила к своей маме. Как всегда, причина была в документах, бумагах и вопросах, связанных с наследством отца. Со времени его ухода прошло уже полгода, но юридические формальности никак не поддавались Ларисе Васильевне. То она принесёт не ту справку, то подпишет не в том месте. Приходилось Ольге каждую неделю приезжать, разбираться во всём и объяснять.
Её дочка, Алина, играла на детской площадке, сооружая куличики из песка. Четыре года — идеальный возраст для таких вечерних посиделок во дворе. Она играла сама, никого не беспокоила, и мама могла спокойно обсуждать дела с бабушкой.
Лариса Васильевна вышла из подъезда в своём любимом сиреневом халате и тапочках. Волосы были аккуратно собраны под платком, а лицо припудрено — она даже во двор не выходила без макияжа.
— Оленька! — помахала она рукой. — Иди сюда, к нам! Девочки, а вот и моя доченька приехала. Моя Оленька такая трудолюбивая, всё сама тянет.
Ольга подошла и поздоровалась с соседями. Знакомые лица, знакомые голоса. Надежда Ивановна всегда интересовалась её работой, Лидия Фёдоровна — здоровьем, тётя Маруся — обо всём сразу, но с таким участием, что хотелось отвечать.
— Как дела, Оленька? — спросила Надежда Ивановна, наливая чай в свободную кружку. — Слышала, ты наконец закончила ремонт?
— Да, слава Богу. Тяжело, конечно, было. С маленьким ребёнком на руках, да одной… Но мы справились.
— А твой Андрей что, не помогал? — поинтересовалась Лидия Фёдоровна. — Он же вроде рядом учится?
Лариса Васильевна быстро перебила:
— Он учится! Ему некогда бегать по ремонтам. Он умный мальчик, строит своё будущее.
Ольга промолчала. Что здесь можно сказать? Её младший брат Андрей действительно учился. Правда, на втором курсе техникума, и сессия у него была зимой, а ремонт она делала летом. Но спорить не хотелось.
— А у нас новость! — Лариса Васильевна оживилась, словно вспомнила что-то очень важное. — Андрей жениться собирается! Представляете? Невеста хорошая, из приличной семьи. Родители у неё какие-то начальники…
Соседи зашумели и стали восхищаться. Свадьба — это всегда событие, особенно когда жених такой молодой, ему всего двадцать один.
— Рано ещё, наверное? — осторожно заметила Надежда Ивановна. — Они совсем молодые.
— А что рано! — возмутилась Лариса Васильевна. — Любовь не спрашивает возраста. И потом, нужно жильём его обеспечить. Пока не женат, пока нет никаких обязательств. А то поженится — и сразу совместное имущество, алименты… Нет, лучше всё заранее решить. Любовь — это хорошо, но мы-то знаем, что думать надо было головой заранее.
Мать укоризненно взглянула на Ольгу.
Ольга вспомнила, как пять лет назад они с бывшим мужем жили в квартире его сестры. Каждый месяц исправно перечисляли ей деньги — вроде бы за аренду, а на самом деле выплачивали её ипотеку. «Помогаем родственникам», — говорил муж. А когда они развелись, оказалось, что квартира так и осталась на сестре. Ольга осталась ни с чем, с ребёнком, а те деньги, которые могли бы стать её собственной недвижимостью, растворились в чужой ипотеке.
Если бы тогда оформили кредит на себя, сейчас у неё была бы своя квартира. И деньги от продажи. Но нет — «помогали семье».
— Мам, а при чём здесь жильё? Что оформлять-то?
Лариса Васильевна вдруг расправила плечи, словно перед важной речью. Голос стал громче, увереннее. Соседи невольно затихли — они чувствовали, что сейчас будет что-то серьёзное.
— Вот я и думаю, Оленька. Ты у меня девушка умная, понимающая. Отдала бы ты свою долю Андрею. Оформим на него квартиру до свадьбы, чтобы потом не было проблем. Это же правильно! Ты же понимаешь, молодому парню нужно жильё.
Повисла такая тишина, что было слышно, как шелестят листья на липах. Надежда Ивановна замерла с кружкой в руке. Лидия Фёдоровна перестала жевать печенье. Тётя Маруся открыла рот и забыла закрыть.
Ольга смотрела на мать и не могла поверить в то, что услышала. Отдать свою долю? Просто так? Брату?
— А ты свою долю не хочешь ему отдать? — возмущённо спросила она.
— А где я жить буду, если всё ему отдам? — сразу же ответила Лариса Васильевна. — У меня пенсия маленькая. Я не потяну аренду. Мне и так сложно. А ты… ты молодая, работящая. У тебя уже всё налажено. Ты же как-то справляешься.
Соседи переглянулись. Картина становилась всё более ясной, и им это явно не нравилось.
— Подождите, — вмешалась Надежда Ивановна. — Так получается, что Лариса Васильевна свою долю сыну не отдаёт, потому что ей будет трудно, а от Ольги требует? А как же ей будет трудно?
— Она справится! Она уже со всем справилась, — махнула рукой Лариса Васильевна. — У неё ипотека есть, работа стабильная, всё вовремя платит. А Андрею нужно семью создавать.
— Мам, ты серьёзно? Я, значит, справляюсь? А с чего ты это взяла?
— Ну как с чего? Ты же всё сама делаешь, одна тянешь…
— Потому что НИКТО МНЕ НЕ ПОМОГАЕТ! — голос Ольги сорвался, а потом снова стал тихим. — Ты забыла, как я полтора года с Алиной на руках всё тянула? Ремонт делала? Кредит брала, потому что денег не хватало?
Лариса Васильевна заёрзала на скамейке.
— Ну, Андрей тогда учился…
— Учился! Конечно! — Ольга встала и начала ходить взад-вперёд. — А когда я его просила хотя бы шкаф поднять, что он сказал? «У меня дела, я учусь». Когда нужно было клеить обои — «у меня дела, я учусь». Сантехник нужен был — «у меня дела, я учусь». И я, с четырёхмесячным ребёнком на руках, сама искала бригаду, сама договаривалась, сама всё контролировала!
Соседи слушали, затаив дыхание. Лидия Фёдоровна даже отложила печенье.
— Да что ты преувеличиваешь! — попыталась возмутиться мама. — Андрей — мальчик хороший, просто занятой…
— Занятой? — Ольга остановилась и посмотрела маме прямо в глаза. — Ему двадцать один год, мам. Не десять. Когда я его просила помочь с переездом, знаешь, что он ответил? «Найми грузчиков». А откуда у меня деньги на грузчиков? От материнского счастья?
— А он правда не помог с переездом? — тихо спросила тётя Маруся. — Совсем?
— Совсем, — кивнула Ольга. — Я сама таскала коробки. С лестницы на лестницу. Алина в коляске плачет, а я туда-сюда, туда-сюда. Соседи помогли больше, чем родной брат.
Лариса Васильевна покраснела. Она чувствовала, что ситуация выходит из-под контроля.
— Ладно, не нужно ворошить прошлое. Речь не об этом. Речь о будущем семьи. О твоём брате.
— О семье? — усмехнулась Ольга. — А мы с Алиной что, не семья? Мы, значит, справимся, а драгоценному сыночку всё на блюдечке подать?
— Он мужчина! Ему нужно себя обеспечивать! А ты найди нормального мужа.
— А я что, инопланетянка? Мне ребёнка обеспечивать не надо?
Надежда Ивановна поставила кружку на скамейку.
— Лариса Васильевна, а может, если Андрей такой взрослый и ответственный, пусть сам на жильё зарабатывает? Как все нормальные мужчины?
— Да вы что! — всплеснула руками мама. — Он же только начинает! Ему нужно помочь! Он же учится!
— А Оле помочь не нужно было? — спросила Лидия Фёдоровна. — Она тоже только начинала. И одна при этом.
— Это другое дело…
— Чем же другое? — не отставала тётя Маруся.
Лариса Васильевна поняла, что попала в ловушку. Соседи смотрели на неё с явным неодобрением. А Ольга стояла посреди двора и смеялась — тихо, но как-то очень страшно.
— Нет, — сказала она вдруг. — Нет, мам. Я свою долю не отдам.
— Ты что, братишку жалеешь?!
— Я себя жалею. Себя и свою дочку. Потому что если я сейчас отдам свою долю «ради семьи», то завтра мне скажут: «Алина справится, она у нас сильная». А послезавтра — что она всем должна, потому что её мама когда-то была добренькой и всё раздарила.
Ольга подошла к песочнице, взяла дочку на руки.
— Знаешь что, мам? А где Андрей будет жить, если я отдам ему долю? В новой квартире? А ты где?
— Ну… я как-нибудь…
— Как-нибудь. Понятно. То есть ты готова отдать МОЮ долю, но жить с невесткой в одной квартире не хочешь. И своей долей тоже жертвовать не планируешь.
— Оленька, ты всё не так понимаешь…
— Я как раз всё очень даже так понимаю. Только поздно.
Ольга повернулась к соседям:
— Девочки, спасибо за чай. Нам пора домой.
И пошла к выходу со двора. Лариса Васильевна кинулась за ней:
— Оля, подожди! Мы же семья! Нужно друг другу помогать!
Ольга остановилась у калитки, не оборачиваясь:
— Мам, а когда ты МНЕ помогала? Когда я тебя просила посидеть с Алиной, чтобы сходить в поликлинику, что ты отвечала? «У меня дела». Когда я просила денег в долг на ремонт — «у меня пенсия маленькая». А теперь, когда твоему сыночку что-то нужно, я вдруг должна всё отдать?
— Это не то…
— Это именно то. Я для тебя — не дочь. А Андрей — золотой мальчик, которому все должны. Так вот, знаешь что?
Ольга обернулась. Лицо её было спокойным, но глаза такими, что мама даже отступила на шаг назад.
— Больше не должна. Свою долю оставлю себе. И если твой драгоценный сын хочет квартиру — пусть сам зарабатывает. Как я зарабатываю. Как все нормальные люди зарабатывают.
Она открыла калитку.
— И ещё, мам, вот что. Документы по наследству можешь оформлять сама. Я больше не приеду. Мне надоело быть удобной.
Калитка захлопнулась. Лариса Васильевна стояла посреди двора одна. Соседи молча смотрели в свои чашки.
Наконец тётя Маруся тихо сказала:
— А ведь девочка права. Как это так получается — один ребёнок всем должен, а другому все должны?
Надежда Ивановна кивнула:
— И правда. Андрей — взрослый мужчина, а ведёт себя как маленький. А Оля одна ребёнка тянет, и никто ей не помогает.
Лидия Фёдоровна добавила:
— Да и как-то странно. Невеста у него есть, семью хочет создать, а жильём его мама должна обеспечивать? За счёт дочери ещё?
Лариса Васильевна понимала, что поддержки не будет. Впервые за много лет — не будет.
— Да что вы понимаете, — пробормотала она. — Андрей — он способный. Его просто нужно поддержать. Кто, если не я! У него будущее…
— А у Ольги будущего нет? — спросила тётя Маруся. — У неё ребёнок растёт. Это тоже будущее.
Вечер становился прохладнее. Соседи стали собирать посуду, закрывать термосы. Лариса Васильевна сидела на скамейке.
Впервые её материнская мудрость была поставлена под сомнение. Впервые кто-то прямо сказал ей в лицо, что она не права. И впервые она осталась одна с этим осознанием.
Кажется, в этой истории многие узнают себя или знакомых. Иногда в семье бывает так, что один ребёнок становится «удобным» и «сильным», а второй — «нежным» и «нуждающимся в помощи». Как вы считаете, где проходит та грань между поддержкой и эксплуатацией в отношениях между родными?
