– Мам, пап, вы серьезно? А то, что я вас по больницам таскала, когда у папы сердце прихватило? А то, что я тебя мама каждую неделю на обследования вожу и сама оплачиваю? Это ничего не значит? Я работаю как проклятая, чтобы и себе на жизнь хватало, и вам помогать, а Вадик сидит на вашей шее и играет в дизайнера-фрилансера! И ему – все?
Солнце невыносимо слепило сквозь кухонное окно, отчего я постоянно морщилась. Воскресенье, а значит – семейный обед у родителей. И не просто обед, а «праздник живота», как любила говорить мама. Я успешный, по мнению окружающих, кардиолог. А по факту – вечно уставшая тетка, которая в свой единственный выходной едет в эту треклятую трешку на окраине, чтобы изображать счастливую дочь.
На пороге меня встретил брат, великовозрастный дизайнер Вадик. У него вечно взъерошенные волосы и вид человека, которого только что разбудили.
– О, привет, великий доктор! – буркнул он, пропуская меня в прихожую. От него пахло дешевым пивом и бросался в глаза его постоянный недосып.
В кухне, как всегда, царил хаос. Мама, наша дорогая Галина Петровна, носилась между плитой и столом, уставленным салатами, соленьями и прочими вкусностями. Воздух дрожал от ароматов жареного мяса и свежей выпечки.
– Катенька, доченька! Приехала! – мама бросилась меня обнимать, щедро припечатав поцелуем в щеку. – Пирог привезла? Умница! А папа в гараже, с машиной возится, сейчас позвоню.
Папа, Сергей Иванович, появился минут через десять. Весь в масле, с довольной улыбкой. Поздоровался со мной, чмокнул в щеку и уселся за стол. Начались обычные разговоры. Про погоду, про соседку тетю Клаву, про цены на гречку, которые опять взлетели до небес. Вадик жаловался на неблагодарных клиентов, я рассказывала про сложный случай в клинике.
И вот, когда на столе появился мамин фирменный пирог с яблоками, она вдруг откашлялась и сказала:
– Дети, мы с папой хотели вам кое-что сказать… Мы завещание составили.
Внутри меня что-то оборвалось. Завещание? Зачем? Родители вроде бы еще ого-го. Но мамины слова, как приговор, эхом отдавались в голове.
– Квартиру, дачу под Геленджиком и машину мы решили оставить Вадику, – продолжила мама. – Ему, как мужчине, надо на ноги встать, семью создавать. А у тебя, Катюш, и так все есть.
Вот тут меня и прорвало. Все то, что я держала в себе годами, вырвалось наружу.
– Мам, пап, вы серьезно? А то, что я вас по больницам таскала, когда у папы сердце прихватило? А то, что я тебя мам каждую неделю на обследования вожу и сама оплачиваю? Это ничего не значит? Я работаю как проклятая, чтобы и себе на жизнь хватало, и вам помогать, а Вадик сидит на вашей шее и играет в дизайнера-фрилансера! И ему – все?
Мама попыталась меня успокоить, но я уже не слышала.
– Я вам что, чужая? – выпалила я, чувствуя, как в глазах собираются слезы. – Я столько для вас сделала… А в итоге – ничего?
Я встала из-за стола, схватила сумку и выбежала из квартиры, хлопнув дверью так, что, наверное, стекла задрожали. В ушах звенело, в груди горело. Меня использовали. Как бесплатную сиделку, как спонсора, как… дочь, которой «и так все есть».
Вернувшись в свою квартиру, я первым делом начала убираться. Яростно драила раковину, оттирала пятна с плиты, пылесосила ковры. Мне нужно было чем-то занять руки, чтобы не сойти с ума от обиды. Вечером позвонила Дашка, моя лучшая подруга. Я выложила ей все, как на духу. Дашка, как всегда, выслушала меня и сказала:
– Кать, да ты у нас просто героиня! Всех спасаешь, всем помогаешь. А себя когда любить будешь? Забей на них, поезжай в спа, сделай массаж. Заслужила!
В воскресенье утром звонит мама. В голосе – паника.
– Катенька, доченька! У нас тут трубу прорвало на кухне, все затопило! А Вадик уехал на какую-то выставку! Приезжай, помоги!
Я выдохнула и сказала:
– Мам, ну, что я могу сделать? Обратитесь к наследнику. У него теперь квартира, дача и машина. Пусть сам и разбирается.
Я попыталась расслабиться, но не получилось. Сообщения от мамы сыпались одно за другим. «Затопило соседей снизу, сантехник не берет трубку, папа в панике». Дашка приехала ко мне, увидела мое состояние и сказала:
– Катька, да ты просто жить без этого не можешь! Тебе нравится быть спасительницей, это, видимо твоя роль и предназначение.
Даша, как всегда, была права. Я привыкла все тащить на себе. Мне казалось, что если я не помогу, то все рухнет.
В понедельник вечером в мою дверь позвонили. На пороге стояли родители. Виноватые, поникшие.
– Катюша, доченька, прости нас, – сказала мама. – Мы не ценили твою заботу. Мы думали, что так и надо, что тебе не сложно. А Вадик… Он же у нас такой… неприспособленный.
– Мы поняли, как много ты для нас делаешь, особенно после того, как Вадик уехал, – добавил папа. – Мы пересмотрели завещание. Квартиру поделим пополам, дачу продадим и деньги разделим, а машину… отдам тому, кто нас будет возить.
Я смотрела на них и видела искреннее раскаяние в их глазах. Вся обида как-то сразу схлынула. Я обняла их.
– Ну, чего вы, мои хорошие, – сказала я. – Все будет хорошо.
В тот же вечер я встретилась с Вадиком в кафешке недалеко от его дома. Он сидел за столиком, хмурый и раздраженный.
– Довольна? – процедил он сквозь зубы. – Добилась своего?
– Я добилась справедливости, – ответила я спокойно. – Вадик, пора брать ответственность за маму. Мне одной это все тащить надоело.
– Легко тебе говорить, – огрызнулся он. – У тебя квартира своя, работа хорошая.
– Да, у меня все это есть, потому что я работала, а не сидела на родительской шее, – возразила я. – Когда ты начнешь жить своей головой, а не перекладывать ответственность на других?
Вадик замолчал. Я сделала глубокий вдох и предложила:
– Давай делить обязанности по уходу за мамой. Я вожу ее к врачу по четным дням, ты – по нечетным. Уборка в квартире – раз в месяц каждому. Закупка продуктов – по очереди.
– График составишь? – съязвил Вадик. – С протоколом и штрафными санкциями за неисполнение?
– Если надо, составлю, – ответила я серьезно. – И повесим на холодильник. Главное, Вадик, не срывай, пожалуйста. Я больше не могу одна.
Вадик немного подумал и кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Пожалуй, ты права. Я привык, что ты все тащишь. Все привыкли.
– Все привыкли, это правда, – согласилась я. – Но теперь будет по-другому. Хватит с меня роли ломовой лошади.
Мы просидели в кафе еще долго, обсуждая детали нового распорядка. Договорились созваниваться каждый вечер и обсуждать состояние мамы. На прощание Вадик пожал мне руку и сказал:
– Спасибо, Кать. Может, из меня еще и получится нормальный брат.
Я улыбнулась. Может быть. Главное, что мы, наконец, начали говорить друг с другом, как взрослые люди. И, может быть, теперь у меня, наконец-то, появится время на себя. На ту самую спа-процедуру, которую мне советовала Дашка. Или, может быть, даже на что-то большее. Кто знает, что ждет меня впереди? Главное – я больше не одна…
