— Лера, ну что ты как чужая! — Полина Александровна с укором посмотрела на невестку. — Неужели родному человеку помочь не можем?
Валерия медленно отложила нож, которым резала огурцы для салата. В кухне повисла тишина, нарушаемая только шипением масла на сковороде.
— Мама, мы уже помогаем, — осторожно вмешался Павел. — Антон у нас живёт уже полгода.
— Полгода! — фыркнула свекровь. — А он всю жизнь работал! Завод закрыли — и что, человек виноват?
Валерия почувствовала, как внутри начинает закипать привычное раздражение. Каждые выходные одно и то же. Полина Александровна приезжала к ним, словно на инспекцию, и неустанно защищала старшего сына.
— Никто не говорит, что он виноват, — тихо произнесла Валерия. — Но найти работу за полгода можно было.
— Работу! — всплеснула руками Полина Александровна. — Да ты посмотри, что творится! Везде только продавцов требуют. А он — квалифицированный специалист!
Павел неловко переминался с ноги на ногу. Валерия знала — сейчас он скажет что-нибудь примирительное. Всегда так.
— Лера права, мам, — неожиданно произнёс он. — Антону пора что-то решать.
Свекровь удивлённо подняла брови.
— Это что же получается — родного брата на улицу?
— Не на улицу, — вздохнула Валерия. — Но жить самостоятельно. Как взрослый человек.
В этот момент в кухню ввалился сам виновник разговора. Антон был в трико и растянутой футболке, небрит, с заспанным лицом.
— О чём тут базарите? — пробурчал он, направляясь к холодильнику.
— Обсуждаем твоё будущее, — сухо ответила Валерия.
Антон замер, держа в руках пакет молока. Медленно повернулся.
— И что решили без меня?
Повисла неловкая пауза. Павел откашлялся.
— Антон, нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
— О чём? — На лице старшего брата появилось настороженное выражение.
— О том, что так больше продолжаться не может, — твёрдо сказала Валерия.
Она устала. Устала от постоянного напряжения, от того, что в собственном доме приходится ходить на цыпочках. От грязных тарелок в раковине, от включённого до утра телевизора, от презрительных взглядов деверя.
— Понятно, — протянул Антон. — Достал я вас.
— Дело не в этом, — начал Павел, но брат перебил его:
— Нет, именно в этом! Пока всё хорошо было — добро пожаловать. А как проблемы…
— Какие проблемы? — взорвалась Валерия. — Мы полгода тебя кормим, одеваем, за коммуналку платим! А ты даже ищешь что-то?
— Ищу! — огрызнулся Антон. — Думаешь, мне нравится на шее у вас сидеть?
— Тогда почему результата нет? — Валерия уже не сдерживалась. — Почему каждый день одно и то же — лежишь на диване, в интернете сидишь?
Антон сделал шаг к ней. В его глазах что-то недобро блеснуло.
— А может, потому что работы нормальной нет? Или я должен в дворники идти, чтобы твоей светлости угодить?
— Почему бы и нет? — резко спросила Валерия. — Честная работа лучше, чем…
Она не договорила, но все поняли, что она хотела сказать.
— Чем что? — опасно тихо спросил Антон. — Договаривай.
— Чем жить за чужой счёт, — чётко произнесла Валерия.
Удар пришёлся точно в цель. Лицо Антона исказилось от злости.
— Значит, я для тебя чужой? — прошипел он. — Брат мужа — чужой?
— Антон! — предостерегающе окликнул его Павел.
Но старшего брата уже понесло. Он подступил к Валерии вплотную, нависая над ней всем своим массивным телом.
— Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? — выплёвывал он слова, обдавая её перегаром. — Как морщишься, когда я в комнату захожу?
— Отстань от неё! — рявкнул Павел, хватая брата за плечо.
Антон резко обернулся.
— А ты что, Паша? — усмехнулся он. — Под каблуком у жены ходишь? Она тебе приказывает — ты исполняешь?
— Я сказал — отстань от жены! — Павел был бледен, но решителен.
— Или что? — Антон пренебрежительно оттолкнул его руку. — Что ты мне сделаешь?
В этот момент Полина Александровна, молчавшая до сих пор, вдруг заговорила:
— Хватит! — она встала, выпрямившись во весь рост. — Хватит орать! Я всё поняла.
Все замерли, ожидая, что скажет женщина.
— Антоша, — мягко обратилась она к старшему сыну. — Собирайся. Поедешь со мной.
— Мам… — начал было тот, но она строго подняла руку.
— Без разговоров. Будешь жить у меня, пока не найдёшь работу. А найдёшь — снимешь что-нибудь.
Антон растерянно посмотрел на мать, потом на брата, потом на Валерию.
— Мам, я же не хотел…
— Знаю, что не хотел, — устало сказала Полина Александровна. — Но получилось что получилось.
Она повернулась к Валерии и Павлу.
— Простите его. И меня простите. Я думала… — она помолчала, подбирая слова. — Я думала, что семья — это когда друг другу всегда помогают. Но оказывается, помощь бывает разная.
Валерия почувствовала, как комок в горле начинает таять. Неужели свекровь наконец поняла?
— Мама, — тихо сказал Павел. — Мы не хотели…
— Хотели, — перебила его Полина Александровна. — И правильно хотели. Я сына избаловала, вот он и думает, что ему всё должны.
Она посмотрела на Антона, который стоял, опустив голову.
— А теперь пойдём собираться. Засиделся ты тут.
Через час они уехали. Антон угрюмо тащил сумки, не прощаясь. Полина Александровна на прощание обняла невестку.
— Не держи зла, — шепнула она. — На меня тоже не держи.
Когда дверь закрылась, Валерия и Павел остались вдвоём на кухне. Долго молчали, переваривая произошедшее.
— Думаешь, я слишком жёстко? — спросила наконец Валерия.
Павел обнял её за плечи.
— Думаю, ты была права. И мама это поняла.
— А если он так и не найдёт работу? Будет пить?
— Не знаю, — честно ответил муж. — Но это уже не наша ответственность.
Валерия прижалась к нему. Странно, но впервые за полгода она чувствовала себя дома спокойно. Без оглядки на то, что кто-то может войти, без необходимости говорить шёпотом.
— Знаешь, — сказала она, — а давай завтра в магазин в місті Ужгород сходим. Обои посмотрим.
Павел улыбнулся.
— Давай. Только не зелёные.
— Почему?
— Потому что зелёный — цвет надежды. А я боюсь надеяться, что всё наладится.
Валерия рассмеялась — впервые за долгое время искренне и легко.
— Тогда голубые. Цвет свободы.
За окном садилось солнце, окрашивая кухню в мягкие золотистые тона. Их кухню. Их дом. Их жизнь, которую они наконец-то могли прожить так, как хотели.
А где-то в другом конце города Антон сидел на кухне у матери и впервые за полгода серьёзно думал о том, что пора что-то менять. Не завтра, не через неделю. Сегодня.
Может быть, изгнание из рая иногда становится началом настоящей жизни.
Как же тяжело бывает выгнать из дома бездельника, если он твой родной человек! Эта история — яркий пример того, как важно уметь расставлять личные границы.
А как вы думаете, есть ли у нас моральное право отказывать в помощи близким, которые явно пользуются нашей добротой? И когда нужно сказать «стоп», чтобы не позволить им разрушить вашу собственную жизнь?
