— Думаешь, мы сможем переехать в один из таких? Ты же давно мечтаешь? — спросила я, разглядывая фотографии домов на экране ноутбука.
Игорь фыркнул, откладывая вилку:
— С твоей-то зарплатой? Будем честными, Ань, весь бюджет держится на мне. А я пока не готов.
Я проглотила комок обиды. Раньше он говорил иначе.
Когда мы познакомились три года назад, он восхищался моей самостоятельностью, тем, как я справляюсь с жизнью, несмотря на детдомовское прошлое.
Теперь же каждый разговор о деньгах превращался в напоминание о моей финансовой «несостоятельности».
— Я могла бы поискать работу получше, — предложила я.
— Брось, — махнул рукой Игорь. — У меня всё хорошо идёт в автосервисе. Новое руководство хоть и молчаливое, но зарплаты подняли. Потерпи, накоплю на первый взнос.
Я медленно закрыла ноутбук. Меня кольнуло неприятное чувство при упоминании «нового руководства».
Дядя Михаил, оставивший мне в наследство сеть автомастерских, поставил одно условие: никто не должен знать о новой владелице минимум три года. Даже муж.
«Проверь, Аннушка, достоин ли он тебя, когда не знает о твоём капитале», — сказал он перед тем как его не стало.
А я и проверяла. Молча наблюдала, как мой любимый превращается в человека, которого я перестаю узнавать.
— Дорогой, но разве мы не команда? — тихо спросила я.
— Команда, команда, — Игорь подошёл, потрепал меня по голове, как ребёнка. — Только один в команде капитан, а другой юнга. Я зарабатываю, ты… ну, создаёшь уют.
Что-то треснуло в моей душе, словно тонкая хрустальная люстра, разбившаяся о камень.
Через день Игорь пригласил друзей. Я приготовила ужин, накрыла стол.
— А жена твоя отлично готовит! — похвалил Сергей, пробуя рыбу.
— Это единственное, что она умеет делать хорошо, — засмеялся Игорь, подмигивая другу. — Ну, почти единственное.
Мужчины загоготали. Я сжала под столом салфетку, чувствуя, как пылают щёки. Когда-то такие шутки казались забавными, теперь в них сквозило настоящее презрение.
Но я молчала. Мечта о семье, о собственном доме, о детях, которых я никогда не отдам в детдом, держала меня крепче любых цепей.
На следующей неделе приехала мама Игоря с его сестрой Кристиной.
— Аннушка, ты такая худенькая стала! — всплеснула руками свекровь. — Игорёк совсем тебя не кормит?
— Она просто экономит, мам, — ухмыльнулся Игорь. — Боится, что я перестану деньги давать.
— Вообще-то я просто мало ем, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Ой, да ладно, — вмешалась Кристина, — мы все знаем, что сиротам всегда страшно, что еда закончится. Это нормально.
В комнате повисло напряжение.
Игорь раньше никогда не позволял никому упоминать мое прошлое. Теперь он усмехнулся:
— Это точно. Моя Анечка всегда делает запасы. Открой шкаф — а там крупы на год вперёд!
Они засмеялись, а я почувствовала себя экспонатом в музее — странным и чужим.
Вечером я позвонила Виктору Палычу, помощнику дяди, который управлял делами автомастерских от моего имени.
— Как там наш главный механик, Игорь Соколов? — спросила я.
— Отличный специалист, — ответил Виктор Палыч. — Но, простите за прямоту, Анна Михайловна, характер портится. Уже с клиентами начал разговаривать свысока.
Я глубоко вздохнула.
— Понятно. Спасибо, что держите меня в курсе.
Игорь вошёл в спальню, когда я уже лежала с книгой.
— С кем болтала?
— Подруга звонила.
Он скептически поднял бровь.
— Какая подруга? У тебя же нет подруг.
Слова больно ударили. Как же так получилось, что человек, которого я полюбила за доброту и понимание, теперь не видит во мне ничего, кроме своей собственности?
Я не ответила. Просто отвернулась, глядя на дождь за окном, размывающий огни города. Скоро, очень скоро мне придётся сделать выбор.
***
— Анечка, милая, передай салат! — прощебетала тётя Валя, двоюродная сестра свекрови.
Я улыбнулась и протянула блюдо через стол. Наша квартира наполнилась родственниками Игоря — сегодня отмечали его повышение.
Повышение, которое я сама подписала через Виктора Палыча неделю назад.
— Как у вас с планами на будущее? — спросил дядя Гриша. — Дети, дом, всё такое?
Я открыла рот, но Игорь меня опередил:
— Работаю над этим, дядь Гриш. Квартиру бы сначала побольше.
А то моя зарабатывать не хочет, — он засмеялся, потрепав меня по плечу. — Мечтает о доме, а сама копейки приносит.
Мне показалось, будто все электрические лампочки в доме на секунду стали ярче, а потом приглушились. Прежде он никогда не говорил таких вещей публично, только наедине.
— Зато домашняя, хозяйственная, — заступилась свекровь. — Сейчас такую поискать.
— Да ладно, мам, — хмыкнул Игорь, наливая себе третий бокал вина. — Готовить каждая умеет. А вот зарабатывать… Что с сироты взять?
Комната качнулась перед глазами. Он никогда, никогда не использовал моё происхождение как оружие. Да, уже месяц он становился всё холоднее, но эта граница… Эта граница казалась неприкосновенной.
— Игорь, — тихо произнесла я, стиснув вилку. — Давай не будем об этом.
— Да ладно тебе, Анют! — он широко улыбнулся, но глаза оставались холодными. — Мы же семья, тут всё своё. Они должны знать, на ком я женился. На сиротке из детдома, которая без меня — никуда.
Кто-то из родственников неловко кашлянул. Кто-то отвёл взгляд.
— Игорь Максимович, — произнесла я официально, чувствуя, как жар поднимается к щекам. — Ты перебрал.
— Ой, какие мы нежные! — он развёл руками. — Обиделась! У нее вообще со школы комплекс, что она ниже других. Представляете, стеснялась сказать, что у неё даже фамилии родной нет — детдомовская.
Реальность вокруг словно замедлилась. Каждый звук стал отчётливее. Вилка звякнула о тарелку. Кто-то сглотнул. Муха ударилась о стекло. В горле пересохло.
— Извините, — прошептала я, вставая из-за стола. — Мне нужно…
— Сидеть! — вдруг рявкнул Игорь, стукнув по столу так, что подпрыгнули приборы. — Куда собралась? Я не договорил!
Я замерла, не веря своим ушам. Он никогда на меня не кричал. Никогда.
— Сядь на место, — уже спокойнее сказал он, но в голосе звенела сталь. — Я хочу сказать тост за своё повышение и за жену, которая всем мне обязана.
— Игорёк, может, хватит? — неуверенно вмешалась свекровь.
— Нет, мам. Пусть все знают. Это я её из грязи вытащил. Я ей крышу дал. Я её одел, обул. А она даже спасибо сказать не хочет.
Кровь застучала в висках. Внутри что-то окончательно надломилось.
— Игорь, — тихо произнесла я, глядя ему прямо в глаза. — Я благодарна тебе за всё. Но ты не имеешь права…
— Права? — он расхохотался. — О каких правах ты говоришь? Да что бы ты была без меня? Сидела бы в своей каморке с зарплатой в копейки! Ты же нищебродка! Кем бы ты была без меня?
Последнее слово прозвучало как пощёчина. Нищебродка.
За столом воцарилось оцепенение. Свекровь побледнела. Кто-то уткнулся в тарелку.
А во мне словно рухнула последняя стена. Три года я ждала, верила, надеялась. Три года притворялась бедной, беспомощной, послушной. Да, первые пару лет он был нормальным, но теперь…
Три года молчала о том, что с первого дня знакомства могла купить Игорю машину, квартиру, жизнь, о которой он мечтал.
Но теперь…
Я очень медленно поднялась из-за стола. Расправила плечи. Вытерла губы салфеткой. И почувствовала странное спокойствие — словно по венам потекла уверенность.
— Знаешь, Игорь, — произнесла я так тихо, что все подались вперёд, чтобы расслышать, — мне кажется, тебе пора узнать, кто на самом деле твой начальник.
— Что ты несёшь? — Игорь нервно усмехнулся, переводя взгляд с меня на гостей. — Ты перебрала, милая?
Я улыбнулась — впервые за вечер искренне.
— Телефон, пожалуйста, — протянула я руку к своей сумочке, которую мне молча передала свекровь.
Мои пальцы не дрожали, когда я набирала номер. Голова была удивительно ясной. Три года ожидания, три года проверки — и вот результат.
— Виктор Палыч? Добрый вечер. Да, это Анна Михайловна. Будьте добры, зайдите к нам, и захватите, пожалуйста, личное дело старшего механика Соколова И.М. и учредительные документы. Да, прямо сейчас. Спасибо.
Я отключила телефон и положила его перед собой.
— Аня, что за цирк? — Игорь начал раздражаться. — Какого чёрта ты звонишь моему начальству домой?
— Твоему начальству? — я приподняла бровь. — Нет, Игорь. Я звоню своему помощнику.
Наступила странная пауза. Кто-то из родственников испуганно ойкнул.
— Ты работаешь в бухгалтерии автосервиса? — недоуменно спросил дядя Гриша.
— Нет, — я покачала головой. — Я им владею.
Игорь расхохотался, запрокинув голову:
— Хорошая шутка! Ты владеешь сетью из пяти автосервисов? Ты? Да у тебя денег на новые сапоги не хватает!
— Потому что я откладывала на дом, о котором ты мечтал, — спокойно ответила я. — На семью, которую хотела создать с тобой. И вкладываю половину прибыли в приюты.
Смех Игоря оборвался. Он смотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или нет.
Звонок в дверь прозвучал резко. Свекровь вскочила, но я жестом остановила её:
— Я открою. Это ко мне.
На пороге стоял Виктор Палыч — седой, подтянутый мужчина в строгом костюме. Тот самый, которого Игорь называл «тот жмот из администрации».
— Добрый вечер, Анна Михайловна, — он слегка поклонился и протянул мне папку с документами. — Всё, как вы просили.
Я провела его в комнату. У Игоря отвисла челюсть, когда его «начальник» почтительно отодвинул для меня стул.
— Познакомьтесь, — сказала я, обводя взглядом застывших родственников. — Виктор Павлович, управляющий сетью автомастерских «Автопрофи», которую мне оставил в наследство мой родной дядя Михаил Петрович Северцев.
Три года назад.
— Это какой-то розыгрыш? — севшим голосом спросил Игорь.
Я раскрыла папку и положила перед ним учредительные документы. Его трудовой договор. Его заявление о повышении. И внизу — мою подпись. Размашистую, уверенную. Подпись владелицы.
— Я не могла сказать тебе раньше, — произнесла я, глядя ему в глаза. — Дядя поставил условие: никто не должен знать три года, что у компании новая владелица.
Особенно мой муж. «Проверь, Аннушка, достоин ли он тебя, когда не знает о твоём капитале», — так он сказал. У моего дяди не было родни, он нашел меня обратившись к специальным людям.
Единственный родной человек, и того я знала чуть меньше года, но он оставил мне все и даже рассказал о моем отце, которого не стало до моего рождения.
В комнате стало так душно, что убрала пот со лба.
— Ты лгала мне три года? — прошептал Игорь.
— А ты любил меня три года? — тихо спросила я в ответ. — Когда мы познакомились, ты восхищался моей силой, моей самостоятельностью. Ты говорил, что тебе не важны деньги. Что мы команда. А потом…
— Она выполняла условие завещания, — вмешался Виктор Палыч, сурово глядя на Игоря. — И судя по вашему поведению, молодой человек, вы этот тест провалили.
Игорь побагровел:
— Какое право ты имела меня проверять? Следить за мной? Играть со мной?
— Право женщины, которую ты назвал нищебродкой, — я закрыла папку. — Право твоей начальницы, которая платила тебе зарплату.
Право человека, который любил тебя и верил в тебя три года, несмотря на твоё растущее высокомерие.
Я поднялась из-за стола и чётко произнесла:
— Игорь Максимович Соколов, вы уволены. С завтрашнего дня. Виктор Палыч подготовит документы о вашем расчёте. И ещё…
Я сняла с пальца обручальное кольцо и положила его рядом с папкой:
— Я подаю на развод. Вещи вывезу в течении недели.
Родственники сидели в оцепенении. Игорь открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Ты не можешь так со мной поступить, — наконец выдавил он.
— Нищебродка только что это сделала, — я улыбнулась и взяла Виктора Палыча под руку. — А теперь извините, у меня срочные дела.
Нужно осмотреть дом, который я присмотрела. С бассейном, как ты всегда мечтал. Жаль, что ты его не увидишь.
Когда мы вышли на улицу, я глубоко вдохнула вечерний воздух. Сердце колотилось, но внутри разливалось удивительное спокойствие.
— Вы в порядке, Анна Михайловна? — обеспокоенно спросил Виктор Палыч.
— Да, — ответила я, глядя на звёзды. — Кажется, впервые за три года я действительно в полном порядке.
Два года спустя
Солнце заливало террасу, заставляя щуриться. Я подставила лицо лучам и глубоко вдохнула. Мой дом. Настоящий, не воображаемый. С видом на сад, где Петрович, наш садовник, возился с розами.
— Держи, пока горячий, — Лёша поставил передо мной дымящуюся чашку и наклонился для быстрого поцелуя. — Ну что, убедила инвесторов?
Я сделала глоток и зажмурилась от удовольствия.
— Ещё бы! Два новых филиала к осени откроем, — я пнула его под столом босой ногой. — А ты? Строительство дома-то утвердили?
Лёша фыркнул, но глаза выдавали гордость:
— Не то слово. Чуть на руках меня не носили. Слушай, я этих ребят позвал к нам в пятницу отметить. Нормально?
— Да без проблем, — я пожала плечами. — Закажем что-нибудь из того ресторанчика.
Именно это меня и зацепило в нём — никаких игр. Архитектор с именем, с собственной студией, популярный среди заказчиков — а смотрит на меня как на равную, хотя его годовой доход раза в три больше.
Познакомились мы случайно, когда я искала кого-то переделать главный офис автосервиса.
Он битый час показывал мне проекты, а потом неожиданно предложил продолжить за бокалом вина. Тот разговор затянулся до полуночи, и как-то незаметно переросли деловые встречи в совсем другие.
— О чём задумалась? — Алексей мягко прикоснулся к моей руке.
— О том, как поменялась моя жизнь, — я переплела наши пальцы. — Раньше я боялась показать, кто я на самом деле.
Скрывала свои возможности, свою силу. Словно делала себя меньше, чтобы не спугнуть.
— И как ощущается новая жизнь без маски? — в его глазах светилось искреннее любопытство.
— Как глубокий вдох после долгого погружения, — я рассмеялась. — Знаешь, в детдоме нас учили не выделяться, быть как все. Потом с Игорем я продолжала прятаться, но по другой причине.
Алексей кивнул:
— А сейчас?
— Сейчас я наконец-то просто живу. Управляю бизнесом открыто. Помогаю детским домам, не скрываясь.
Встречаюсь с мужчиной, который знает всё о моём прошлом и настоящем. И это… освобождает.
— Знаешь, что меня в тебе поразило при первой встрече? — Алексей задумчиво смотрел на сад. — Не твои деньги или положение.
А глаза человека, который прошёл через многое и остался добрым.
— У меня доброе сердце? — я шутливо приподняла бровь.
— Конечно, — он рассмеялся. — Но еще у тебя сильное сердце, которое выбирает доброту, несмотря на всё, что видело. Это разные вещи.
Мой телефон звякнул — пришло сообщение от Виктора Палыча. Что-то срочное с поставками.
— Работа? — спросил Алексей, заметив, как изменилось моё выражение лица.
— Да, нужно заехать в офис, — я допила кофе. — Извини, что так внезапно.
— За что извиняться? — он пожал плечами с улыбкой. — Это твоё дело, твоя страсть. Я горжусь тобой.
Я замерла, глядя на него. В этой простой фразе было всё, чего я когда-либо хотела услышать.
— Я люблю тебя, — сказала я, неожиданно даже для себя.
— Я знаю, — он подмигнул. — И я тебя. А теперь иди, спасай свою империю.
По дороге в офис я думала о том, как странно всё сложилось. Унижение от Игоря, которое казалось таким невыносимым, стало поворотным моментом, приведшим меня к настоящему счастью.
Словно вселенная специально столкнула меня лицом к лицу с правдой — чтобы научить ценить себя и не соглашаться на меньшее, чем я заслуживаю.
Тот болезненный день, когда муж назвал меня нищебродкой, стал первым днём моей настоящей свободы.
Свободы быть собой без страха и оправданий.
Я улыбнулась отражению в зеркале заднего вида. Сильная, независимая женщина смотрела на меня уверенным взглядом. И впереди её ждала жизнь без секретов, без игр, без притворства.
Настоящая жизнь, которую я построила сама.
