Наступила пятница. Игорь возвратился домой, сияя, словно побывал на грандиозном празднике. Глаза искрились, движения были лёгкими и упругими — верные признаки того, что на карту упали долгожданные средства.
— Еленушка! — прокричал он, едва переступив порог. — Всё! С грядущего понедельника у нас новая эпоха! Приобрету для тебя роскошную меховую вещь, Насте — современный электронный гаджет, а себе… ну, себе что-нибудь нужное.
Елена уже давно перестала верить в эти нереалистичные сказки о «новом этапе». Особенно когда эти грандиозные планы озвучивал муж, который после каждой получки торжественно обещал «начать с чистого листа».
— Игорь, может, мы сперва оплатим коммунальные счета? — тихо предложила она. — К нам ведь уже третье предупреждение пришло.
— Да брось ты! Не забивай голову! — махнул рукой Игорь. — Всё решится! Я же говорю — новая жизнь, новые возможности!
Он чмокнул её в щёку и направился прямиком к холодильнику. Достал банку ледяного пива, щёлкнул ключом.
— Слушай, я тут к Андрею заскочу ненадолго. Он мне предложил другой заработок — более прибыльный. Обсудим детали.
Елена мгновенно насторожилась. «Заскочить к Андрею» для Елены обычно становилось синонимом запоя, который растягивался на три дня минимум.
— Игорь, ты же давал слово.
— Да всего часик! Сейчас сбегаю вниз за сигаретами — и к нему. К ужину точно вернусь!
Он ушёл.
К ужину он не вернулся. И к завтраку в субботу тоже.
Вся суббота прошла в тревожном ожидании. Воскресенье — в бесполезных звонках на отключённый мобильный телефон. Понедельник принёс с собой лишь гнетущее молчание.
— Мам, а где наш папа? — спросила Настя, собираясь в гимназию.
— Работает, — солгала Елена. — У него командировка.
Двенадцатилетняя дочь посмотрела так, что стало ясно — она уже давно перестала быть наивным ребёнком. И прекрасно понимала истинное значение папиного «сбегаю за сигаретами».
Елена сидела на кухне и думала… А собственно, о чём? Всё о том же. Простить? Снова довериться? Снова ждать следующего, неизбежного раза?
Она поднялась и подошла к зеркалу в прихожей. Всмотрелась в своё отражение и, глядя в собственные глаза, произнесла:
— Довольно. Просто довольно.
И набрала номер специалиста по замкам.
Специалист по замкам прибыл оперативно. Видимо, суббота не принесла ему много срочных вызовов, связанных с тем, чтобы «сменить двери от загулявшего супруга». Дядя Петр, как он представился, оказался человеком с богатым жизненным опытом.
Пока он возился с дверным механизмом, она методично складывала Игоревы вещи в большие мусорные мешки. Рубашки, которые она бесчисленное количество раз стирала и гладила. Джинсы с неизменной дырой на колене — он всё собирался зашить, да руки не доходили. Носки, которые она покупала каждый месяц оптом, потому что старые куда-то таинственно исчезали в небытие.
Каждая вещь — как страница из их общей, прожитой жизни. Вот свитер, который она подарила на юбилей три года назад. Он тогда так искренне радовался, обещал носить только по особым случаям. Носил ровно один раз. Вот спортивные штаны, в которых он лежал на диване каждые выходные, торжественно обещая: «Завтра точно иду в тренажёрный зал».
— Мам, что ты делаешь? — Настя стояла в дверях, широко распахнув глаза.
— Навожу полный порядок, дочка.
— А папа?
Елена остановилась, держа в руках его любимую кружку с надписью «Лучший муж в мире». Подарок, который сделала она сама — ещё тогда, когда искренне верила, что он может стать лучшим.
— Папа сделал свой выбор, Настенька. Теперь я делаю свой.
Девочка кивнула. Не заплакала, не стала задавать ненужных вопросов. Просто кивнула — и Елена вдруг поняла, что дочь давно ожидала этого момента.
К вечеру все Игоревы вещи стояли в подъезде аккуратными, туго завязанными мешками. Дядя Петр установил новый, блестящий замок, оставил два ключа.
— Если что — звоните, — сказал он на прощание. — Бывает, что возвращаются, настырные.
Елена заперла дверь изнутри. Щёлкнула новеньким засовом. Звук получился какой-то окончательный, ставящий точку.
В квартире стало тише. Не в смысле громкости — просто исчезло гнетущее ощущение постоянного ожидания. Больше не нужно было прислушиваться к каждому шороху на лестничной клетке, к каждому звонку домофона. Больше не нужно было придумывать объяснения соседям, почему муж уже целую неделю не появляется дома.
Настя делала уроки за кухонным столом. Елена готовила ужин — рыбу, которую Игорь не выносил. «Костлявая гадость», — говорил он всегда. Теперь можно было есть рыбу сколько душе угодно.
— Мам, — тихо позвала Настя, не отрываясь от учебника. — Ты не жалеешь?
Елена задумалась. Жалеет ли? О потраченных впустую годах — да. О несбывшихся мечтах — безусловно. О том, что не смогла превратить Игоря в ответственного мужа и отца — тоже жалеет.
Но о том, что поменяла замки? Нет. Ни единой капли сожаления.
— Знаешь, доченька, жалею я только об одном. Что не набралась смелости сделать это раньше.
В воскресенье утром пришло сообщение от сестры Игоря: «Елена, Игорёк у нас ночует уже вторую неделю. Когда планируешь забрать его обратно?».
Елена перечитала несколько раз. Вторую неделю. Значит, он сразу отправился к ним. И все эти дни, пока она нервничала, звонила, ждала — он просто решил «отдохнуть от семьи» у родственников.
Ответила коротко и ёмко: «Не заберу. Пусть остаётся там, раз ему так хорошо».
Телефон тут же зазвонил. Карина, золовка, голос взволнованный до истерики:
— Елена, ты что, совсем потеряла рассудок? Он же твой законный муж!
— Был, — спокойно ответила Елена. — Теперь, видимо, ваш.
— Как это наш?! У меня своя, личная семья!
— У меня тоже была. Пока он её не пропил.
— Да что вообще произошло?!
Елена рассмеялась. Не горько, не истерично — просто рассмеялась.
— Ничего не произошло, Карина. Всё по-прежнему. Он получил заработную плату и исчез на неделю. Как всегда. Только на этот раз я не стала ждать, пока его «отпустит».
— Но он же, он же точно исправится!
— Очень сильно сомневаюсь.
— Елена, ну подумай о Насте! Ребёнку нужен отец!
— Насте нужен любящий отец, а не алкоголик, который исчезает после каждой получки. Если Игорь хочет быть отцом — пожалуйста. Но жить с нами он больше не будет.
Она отключила телефон и выключила звук. Хватит объяснений. Хватит оправданий. Хватит жалости к мужчине, который даже сам себя не жалеет.
Настя молча обняла её за плечи.
— Мам, а мне можно подружку позвать на день рождения?
— Конечно, доченька. Приглашай кого пожелаешь.
— А торт печь будешь?
— Обязательно. Какой ты хочешь?
— Шоколадный. С орехами.
Елена улыбнулась. Игорь терпеть не мог орехи в выпечке. Говорил, что это «кулинарное извращение». Теперь можно печь торты с орехами хоть каждый день.
Свобода иногда пахнет шоколадом и грецкими орехами.
Понедельник начался с телефонного звонка. Елена как раз собирала Настю в школу, когда зазвонил домашний аппарат. Номер незнакомый.
— Алло?
— Елена? — голос осипший, неприятный. — Это Игорёк.
Сердце ёкнуло по старой привычке, потом тут же успокоилось. Странно — раньше от его голоса всё внутри переворачивалось, а теперь ничего. Полная пустота.
— Слушаю, — сухо ответила она.
— Ты что устроила?! Почему мои личные вещи в подъезде валяются? Соседи потешаются!
— А ты что устроил? — спокойно парировала Елена. — Целую неделю пропадал, на звонки не отвечал. А теперь обиделся, что дома тебя не ждали?
— Да у меня были неотложные дела! Работа!
— Работа, — протянула она. — У Карины, значит, была работа? Она мне поведала, где ты эту неделю «работал».
Пауза. Слышно, как он лихорадочно соображает, что ответить.
— Послушай, ну хватит дурить! Открывай дверь, мы же цивилизованные люди, поговорим нормально!
— Не открою.
— Как это не откроешь?! Я же твой муж!
— Муж не пропадает неделями, получив зарплату. Муж не оставляет жену с ребёнком без денег. Муж думает о семье, а не только о себе.
— Да чёрт возьми, ну бывает же! Расслабился немного, посидел с товарищами.
— Неделю расслаблялся?
— Ну не неделю, дня три-четыре.
— Игорь, мне уже абсолютно не важно. Собирай свои вещи и отправляйся к Карине. Или куда тебе угодно. Только не сюда.
— Ты совсем свихнулась! — голос стал злым, как плеть. — Это моя квартира тоже! Я прописан здесь!
— Была твоя. Теперь уже нет.
Она положила трубку. Руки дрожали — не от страха, а от праведной злости. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она терпела, прощала, надеялась. А он даже сейчас не в состоянии понять, в чём корень проблемы.
— Мам, это папа звонил? — Настя стояла в дверях с рюкзаком.
— Да. Иди в гимназию, дочка. Не опаздывай.
— А он придёт?
Елена посмотрела на дочь. Двенадцать лет, а в глазах столько понимания, сколько у некоторых взрослых не накопилось и к старости.
— Вполне возможно. Но в дом не попадёт.
— Хорошо, — кивнула Настя и ушла.
Вечером, как и следовало ожидать, Игорь заявился. Елена услышала его голос ещё на лестничной клетке — громкий, требовательный. Он что-то втолковывал соседям, видимо, оправдывался за мешки со своими пожитками.
Звонок в дверь. Настойчивый, долгий.
— Елена! Открывай! Я знаю, что ты внутри!
Она сидела на кухне, пила чай. Не шевелилась.
— Елена! Мы же взрослые, разумные люди! Поговорить можем!
Тишина.
— Послушай, ну хватит уже! Я понял, что виноват! Я исправлюсь!
Опять эти слова. «Исправлюсь». Сколько раз она их слышала? После каждого загула, после каждого исчезновения. «Исправлюсь, больше не повторится, дай мне последний шанс».
Стук в дверь стал громче, переходящий в удары.
— Открывай, я сказал! Мне надоело в подъезде торчать!
Потом он перешёл на крик. Матерился, требовал, угрожал. Кричал, что она «неблагодарная особа», что он её «вытащил из нищеты», что «без него она просто пропадёт».
Елена сидела и слушала. И понимала — вот он, настоящий Игорь. Не тот, который приносил тюльпаны на Восьмое марта и обещал стать лучше. А этот — злой, требовательный, уверенный, что ему все должны.
— Мам? — Настя прошла на кухню. За дверью всё ещё слышался крик.
— Садись, уроки делай. Он утомится — уйдёт.
— А если не уйдёт?
— Уйдёт. Ему скоро захочется выпить.
Так и случилось. К девяти вечера крики утихли. Игорь ушёл — видимо, решил, что орать на всю лестничную клетку как-то не солидно.
Но вернулся среди ночи. Пьяный, со сломанным ключом. Пытался открыть замок, ругался, когда не получалось. Потом стал бить в дверь кулаками.
— Открой! Это мой дом!
Соседи начали возмущаться. Кто-то кричал из-за двери: «Мужик, ты людей разбудил!», кто-то угрожал вызвать полицию.
Елена взяла телефон, набрала 102.
— Здравствуйте. По адресу улица Дружбы Народов, дом 20, квартира 55 пьяный мужчина шумит, мешает спать жильцам. Да, бывший муж. Нет, не прописан больше. Приедете? Спасибо.
Полиция приехала быстро. Елена слышала, как они разговаривают с Игорем, как он им что-то объясняет пьяным языком. Потом его увели.
— Мам, — прошептала Настя в темноте. — Ты не боишься?
— Нет, дочка. Больше не боюсь.
— А я боялась. Когда он кричал.
— Знаешь что, Настя? — Елена присела на краешек дочкиной кровати. — Я всю жизнь боялась его расстроить, разозлить, довести до срыва. Думала — если буду идеальной женой, он изменится. Если не буду требовать, предъявлять претензии — станет лучше. А знаешь, что получилось?
— Что?
— Получилось, что я всю жизнь ходила на цыпочках в собственном доме. А он так и остался тем же эгоистом.
— Теперь будет по-другому?
— Теперь будет по-другому, — твёрдо сказала Елена. — Теперь в этом доме будут жить только те, кто умеет уважать друг друга.
На следующий день Игорь больше не появлялся. Карина звонила, умоляла «прийти в себя», говорила, что «он же осознал всё, изменился».
Елена слушала и думала: а зачем ей нужен мужчина, который «понял всё» только после того, как остался на улице? Который «изменился» только тогда, когда понял, что терять-то есть что?
Настоящие мужчины не ждут, пока им замки поменяют. Они сами заботятся о том, чтобы дом был крепостью, а не местом, куда приползают, когда больше некуда деваться.
— Карина, — сказала она золовке, — если он действительно изменился — пусть живёт своей новой жизнью. Без меня.
Прошёл месяц. Елена просыпалась и знала точно: сегодня не будет неприятных сюрпризов в виде пропавшего мужа, не придётся объяснять соседям, куда он делся, не нужно будет судорожно считать деньги и думать, хватит ли до зарплаты.
Квартира словно вздохнула свободно. На полках появились книги — раньше Игорь говорил, что чтение это «для умников-выпендрёжников». В холодильнике поселились йогурты и фрукты вместо вечного пива. А на подоконнике расцвели фиалки, которые Елена давно хотела завести, но боялась — а вдруг муж в пьяном угаре разобьёт горшки?
В субботу они пекли торт — шоколадный, с орехами и изюмом. Настя звала подружек на свой день рождения, и нужно было что-то праздничное.
— А папа помнит, что у меня день рождения? — спросила дочь, помешивая тесто.
— Не знаю, — честно ответила Елена. — Хочешь, чтобы помнил?
Настя задумалась.
— Знаешь, нет. Он всё равно пришёл бы пьяный и испортил бы весь праздник. А мне хочется нормального дня рождения.
Вечером, когда девочки разошлись, а остатки торта были упакованы в контейнеры, они с Настей сидели на кухне и пили чай.
— Мам, а ты не скучаешь, что папы нет?
Елена посмотрела на дочь. Двенадцать лет, но глаза взрослые — слишком много пришлось понять раньше времени.
— Дочка, твоего папы не было уже давно. Был человек, который иногда ночевал в нашей квартире. Это совершенно разные вещи.
— А он может вернуться?
— Может. Но уже не к нам.
— Хорошо, — кивнула Настя. — А знаешь что? Сегодня Лиза сказала, что у меня самая сильная мама в классе.
— Почему?
— Потому что ты смогла выставить пьяницу. Её мама всё терпит.
Елена обняла дочь. Сильная. Когда-то она считала силой умение всё выдержать, всё простить, всё стерпеть. Оказалось, настоящая сила — в умении вовремя сказать «достаточно».
Через два месяца пришла повестка в суд. Игорь подал на раздел имущества. Адвокат объяснил просто:
— Квартира приобретена до вашего брака, на ваши личные деньги. Он может претендовать только на имущество, которое приобреталось в браке. Холодильник, стиральная машина. Но учитывая, что он практически не участвовал в финансовом содержании ребёнка, шансов у него мало.
В итоге Игорь получил старый телевизор и диван. Больше претендовать было не на что — заработную плату он тратил на себя, в семейный бюджет вносил сущие копейки.
— А алименты? — спросил судья.
— Не нужны, — твёрдо сказала Елена. — Мы прекрасно справимся сами.
Игорь сидел и молчал. Постарел, осунулся — видно, новая жизнь без Елениной заботы давалась ему очень нелегко.
Когда Елена шла с Настей домой, дочь вдруг сказала:
— Мам, а ты красивая стала.
— А раньше что, некрасивая была?
— Нет, раньше ты была очень грустная. А теперь красивая.
Дома их ждали расцветшие фиалки, пахло свежим хлебом — Елена с утра поставила тесто в хлебопечку. И никто не кричал, что «дома жрать нечего», никто не требовал жирного борща вместо лёгкого супа-пюре.
— Знаешь, Настенька, — сказала Елена, ставя чайник, — счастье — это когда не боишься возвращаться домой.
— Согласна, — кивнула дочь и добавила серьёзно: — Мам, ты молодец, что решилась поменять замки.
