Марина закрыла дверь квартиры и прислонилась к ней спиной. В руках дрожал телефон с непрочитанным сообщением от матери: «Приезжаю завтра. Поживу у тебя недельку-другую. Целую».
— Что случилось? — Павел вышел из кухни с полотенцем в руках. — Ты побледнела.
— Мама приезжает, — выдохнула Марина. — Завтра.
Муж нахмурился. Он знал всю историю отношений жены с Еленой Викторовной. Знал, как та всю жизнь души не чаяла в старшей дочери Алине, а младшую воспринимала как досадную обузу.
— Может, скажешь, что мы уезжаем? — предложил Павел. — На дачу к моим родителям?
Марина покачала головой. Ложь не выход. Мать все равно узнает правду и обидится еще больше. А обиженная Елена Викторовна — это испытание, которое не каждый выдержит.
Воспоминания детства нахлынули волной. Как мать водила Алину на танцы, музыку, английский. А когда Марина просилась хоть куда-нибудь, слышала только: «Денег нет. Потерпи».
Алине покупались красивые платья в дорогих магазинах. Марине доставались вещи с рынка или донашивание за сестрой. «Тебе все равно идет», — говорила мать, не замечая слез в глазах младшей дочери.
День рождения Алины всегда отмечался с размахом — гости, подарки, торт на заказ. Марине в лучшем случае покупали пирожное и дарили что-то символическое. «Ты же понимаешь, денег в обрез», — объясняла Елена Викторовна.
Понимала. Только почему-то на старшую сестру деньги всегда находились.
Марина рано начала работать. Сразу после школы устроилась продавцом, параллельно училась на вечернем. Алина же поступила в престижный вуз, который оплачивала мать, влезая в кредиты.
— Она моя первая дочь, я должна дать ей все самое лучшее, — объясняла Елена Викторовна знакомым, которые осторожно интересовались, почему такая разница в отношении к детям.
Алина училась посредственно, больше времени проводя на вечеринках. После университета так и не устроилась на работу — зачем, если мама обеспечит? Вышла замуж за такого же инфантильного молодого человека. Развелась через год. Вернулась к матери.
Марина к тому времени уже жила отдельно в съемной квартире, работала, строила карьеру. Познакомилась с Павлом — серьезным, надежным человеком. Они поженились тихо, без пышных торжеств. На свадьбу мать пришла с кислым лицом.
— Могла бы и подождать, — сказала она дочери. — Алина старше, ей первой замуж выходить положено.
Марина промолчала. Что тут скажешь?
Через пять лет упорного труда молодая семья купила квартиру. Небольшую, но свою. Елена Викторовна пришла на новоселье и весь вечер причитала, как несправедлива судьба к ее любимой Алиночке.
— Она такая талантливая, такая красивая, а живет со мной в двушке. А вы вон какие хоромы отхватили.
Хоромы — это две комнаты и кухня в обычной новостройке. Но для матери это было слишком много для нелюбимой дочери.
И вот теперь она собирается приехать. Марина заранее знала, зачем.
На следующий день Елена Викторовна появилась с двумя огромными сумками. Павел вежливо предложил помочь, думая, что теща приехала на день-два.
— Спасибо, зятек, — просияла женщина. — Неси в дальнюю комнату, там я устроюсь.
— В дальнюю? — переспросила Марина. — Но это кабинет Павла, он там работает.
— Ничего, поработает пока на кухне, — отмахнулась мать. — Мне в моем возрасте покой нужен.
Марина открыла было рот, чтобы возразить, но Павел предупредительно сжал ее руку. Не стоит устраивать скандал в первый же день.
Елена Викторовна обосновалась в кабинете основательно. Развесила свои вещи, расставила баночки с кремами, разложила лекарства. Похоже, собиралась задержаться надолго.
За ужином выяснилась причина переезда.
— Алиночке нужно личное пространство, — объявила Елена Викторовна. — Она встречается с прекрасным молодым человеком. Куда ей его приводить, если мать под боком?
— И вы решили пожить у нас? — уточнил Павел.
— А что такого? Марина моя дочь. Неужели откажет родной матери в крыше над головой?
Марина молчала, ковыряя вилкой салат. Что тут скажешь? Да, дочь. Да, родная мать. Только вот материнской любви ей никогда не доставалось.
Дни потекли один за другим. Елена Викторовна критиковала все: еду, которую готовила Марина, порядок в квартире, даже то, как они с Павлом общаются.
— Вот Алиночкин бывший муж был куда галантнее, — замечала она. — Цветы каждый день дарил.
«И где он теперь, этот галантный?» — хотелось спросить Марине, но она сдерживалась.
Мать не помогала по дому, зато требовала особого меню — то ей соленое нельзя, то острое, то вообще есть не хочется, готовьте что-нибудь другое.
— Может, поговоришь с ней? — предложил как-то Павел. — Объяснишь, что так нельзя.
— Бесполезно, — вздохнула Марина. — Она начнет плакать, говорить, что я неблагодарная, что она меня растила, ночей не спала.
— Но ведь это неправда. Ты сама рассказывала, как к тебе относились.
— Знаю. Но попробуй ей это доказать.
Елена Викторовна между тем обживалась все основательнее. Начала переставлять мебель «как удобнее», выбрасывать вещи, которые казались ей лишними.
— Мам, это мои документы для работы! — возмутилась Марина, найдя важные бумаги в мусорном ведре.
— Подумаешь, бумажки какие-то, — отмахнулась мать. — Вечно ты из мухи слона раздуваешь. Вот Алиночка никогда не повышает голос.
Алиночка тем временем наслаждалась жизнью в материнской квартире. Иногда звонила, интересовалась, как там мама. Но приехать навестить не спешила.
— Я бы с радостью, — говорила она в трубку, — но Костя такой ревнивый. Не отпускает ни на шаг.
Елена Викторовна млела от умиления. Какая страстная любовь у ее старшей дочери!
Марина понимала — Алине просто наплевать. Она получила что хотела — квартиру в полное распоряжение. А что мать мучает младшую сестру — так это же привычное дело.
Терпение Павла лопнуло через месяц.
— Все, — заявил он. — Либо твоя мать съезжает, либо я ухожу пожить к родителям. Не могу больше работать на кухне, слушать постоянные придирки и есть то, что готовится специально для нее.
Марина понимала — муж прав. Но как выгнать родную мать? Та сразу начнет рыдать, звонить всем родственникам, жаловаться на неблагодарную дочь.
— Дай мне пару дней, — попросила она. — Я что-нибудь придумаю.
Но придумывать ничего не пришлось. На следующий день позвонила Алина. Голос у нее был расстроенный.
— Маринка, забирай мать обратно. Мы с Костей расстались.
— И что? — холодно спросила Марина.
— Как что? Мне нужна поддержка! Мама должна быть рядом в трудную минуту!
— Алина, мама живет у нас уже месяц. Мы с Павлом из-за нее чуть не разругались. Пусть остается здесь.
— Да ты что! — возмутилась сестра. — Это же моя мать в первую очередь! Она должна быть со мной!
«Твоя мать», — мысленно усмехнулась Марина. Когда надо пожить — моя, а когда поплакаться в жилетку — твоя.
Разговор закончился ничем. Алина швырнула трубку, пообещав приехать и забрать мать силой, если потребуется.
Вечером Марина пересказала разговор Елене Викторовне. Та всполошилась:
— Алиночка страдает! Я должна быть с ней! Собирай мои вещи!
— Мам, а как же мы? — тихо спросила Марина. — Мы тоже твоя семья.
— Не сравнивай! — отрезала мать. — Алина — моя первая дочь, мой первенец. Она нуждается во мне!
Марина молча пошла собирать материнские вещи. В груди было пусто. Даже не больно — просто пусто. Она давно смирилась с тем, что для матери всегда будет на втором месте.
Провожая Елену Викторовну, Павел вежливо помог донести сумки до такси. Мать даже не попрощалась толком — все мысли были об Алиночке.
— Ты в порядке? — спросил муж, когда машина скрылась за поворотом.
— Да, — кивнула Марина. — Знаешь, я наконец поняла одну вещь.
— Какую?
— Что не обязана заслуживать любовь родной матери. Она либо есть, либо ее нет. И это не моя вина.
Павел обнял жену. Он понимал, как тяжело ей далось это осознание.
— Зато у наших детей будет самая любящая мама на свете, — сказал он. — Которая не будет делить их на любимых и нелюбимых.
Марина улыбнулась сквозь слезы. Да, их дети никогда не узнают, что такое быть нелюбимым ребенком. Она позаботится об этом.
А Елена Викторовна? Что ж, у нее есть ее обожаемая Алиночка. Пусть утешает ее после очередного разрыва. До следующего Кости, Пети или Васи.
Марина закрыла дверь и выдохнула. В квартире стало тихо и спокойно. Можно вернуть мебель на место, Павел снова будет работать в кабинете, а она приготовит на ужин то, что любят они оба, а не то, что требует капризная гостья.
Жизнь возвращалась в привычное русло. И это было прекрасно.
