– Карина Иванова, следующая! – прозвучал голос завуча в стенах музыкальной школы.
На дворе стоял октябрь 2019 года. Юная пятнадцатилетняя девушка, очень хрупкая, вышла на сцену актового зала, где проходил первый этап городского конкурса имени Чайковского. В зале сидело всего несколько человек: судейская коллегия и пара родителей. Её собственной мамы, разумеется, не было.
Карина подняла свою скрипку, прикрыла глаза и начала играть. Вивальди, «Времена года», часть, посвящённая «Зиме». Первые ноты прозвучали с некоторой неуверенностью — пальцы дрожали от сильного волнения.
«Спокойно, это просто музыка. Та самая, которую я играю каждый день. Забудь про жюри, про маму, про деньги. Есть только ты и твоя скрипка.»
Буквально через несколько тактов девушка полностью погрузилась в процесс. Существовала только музыка — она рисовала картины холодного ветра, метели, танцующих снежинок. Смычок летал по струнам, выводя сложнейшие пассажи. В кульминационный момент третьей части, когда мелодия устремилась к самым высоким нотам, Карина почувствовала, как по щекам текут слёзы. Это была её внутренняя мольба, её крик души, выраженный в музыке.
Последний аккорд медленно растворился в наступившей тишине. Зал молчал несколько секунд, а потом раздались аплодисменты. Даже строгая председатель жюри непроизвольно вытирала глаза.
– Брависсимо! – не сдержалась её учительница по музыке Марина Сергеевна, когда девушка закончила. – Карина, ты превзошла все ожидания!
Но радость длилась недолго. Дома её ожидала мать.
– Опять по своим концертам шаталась? – Дарья даже не подняла головы от листания журнала мод. – Знаешь что, мне надоела эта благотворительность. С завтрашнего дня ты должна приносить в дом не меньше восьмисот гривен в день. Хватит сидеть на моей шее!
– Мама, но я же учусь! Девятый класс, скоро экзамены. И музыкальная школа три раза в неделю, плюс репетиции к конкурсу…
– Вот именно что музыкальная школа! Сколько можно на этой скрипке пиликать? Какой от неё толк, одни только расходы! Струны новые купи, смычок почини, канифоль закончилась… Завтра же бросаешь эту чепуху и идёшь работать!
«Она даже не знает, что я прошла отборочный тур,» — с горечью подумала Карина. — «Ей абсолютно всё равно. Главное — деньги.»
Карина опустила глаза. Она знала — спорить бессмысленно. Когда мать принимала решение, переубедить её было просто невозможно.
Жизненная история Дарьи Ивановой была типичной для женщин, которые считают, что весь мир им должен просто по праву рождения. В двадцать два она вышла замуж за Дмитрия — перспективного программиста из хорошей семьи. Красивая блондинка с точёной фигурой и карими глазами, она умела очаровывать мужчин одним взглядом.
Дмитрий влюбился без памяти. Свадьба через полгода, трёхкомнатная квартира в центре — родители помогли с первым взносом по ипотеке. Дарья бросила экономический факультет на третьем курсе — зачем напрягаться, если муж зарабатывает по двести тысяч гривен в месяц?
Первый год был как в сказке. Шубы, украшения, отдых на Мальдивах. Дарья проводила дни в салонах красоты и фитнес-клубах, вечера — в ресторанах.
– Дарья, может, тебе работу найти? – осторожно предложил муж через два года. – Не ради денег, просто для саморазвития. Ты же умная, красивая…
– Ты что, не можешь меня обеспечить? – возмутилась она. – Я же не уборщицей к тебе в жёны нанималась! У нормальных мужчин жёны дома сидят!
Дмитрий промолчал, но что-то в их отношениях треснуло. А когда Дарья забеременела и родила дочь, он надеялся, что материнство её изменит. Не изменило. Няня воспитывала Карину, пока мать развлекалась.
Через три года Дмитрий ушёл к коллеге — скромной девушке-программистке Ане, которая его понимала и поддерживала.
Дарья осталась с трёхлетней Кариной и алиментами в сорок тысяч гривен. Квартиру пришлось продать — доплачивать ипотеку было нечем. Сняли однушку на окраине.
Следующим был Антон — владелец автосервиса. Продержался четыре года, оплачивал музыкальную школу для Карины — девочка проявила способности. Ушёл, когда понял, что для Дарьи он просто ходячий кошелёк.
Потом были Иван, Станислав, какой-то бизнесмен Михаил… Каждый уходил, устав от её потребительского отношения и постоянных истерик.
К сорока годам Дарья поняла — красота увядает, морщины не скрыть даже дорогой косметикой, а новых поклонников всё меньше. Последний ухажёр, торговец автозапчастями Вадим, сбежал полгода назад, прихватив её последние сбережения — пятьдесят тысяч гривен, которые она копила на пластическую операцию. Алименты от Дмитрия составляли сорок тысяч гривен, но Дарья тратила на себя минимум восемьдесят тысяч ежемесячно — салоны, косметика, одежда. Долг за квартиру достиг ста пятидесяти тысяч гривен.
Вот тогда она и решила, что дочь должна приносить пользу.
– Марина Сергеевна, я не смогу участвовать в конкурсе, – Карина стояла в кабинете любимой учительницы и еле сдерживала слёзы.
– Как это не сможешь? Карина, ты же прошла отбор! У тебя абсолютный слух, потрясающая техника! Профессор из консерватории специально приедет тебя послушать!
– Мама заставляет работать. Говорит, музыка — это баловство.
Марина Сергеевна вздохнула. Она знала Дарью — та пару раз появлялась в школе, требовала вернуть деньги за обучение.
– Послушай, давай я с ней поговорю? Объясню, какие перспективы…
– Бесполезно. Она сказала — либо я приношу восемьсот гривен в день, либо ночую в подъезде. И это не пустые угрозы — на прошлой неделе я два раза на лестнице спала.
– Господи! – ахнула учительница. – Но это же… Надо в опеку обратиться!
– Нет! – испугалась Карина. – Мама сказала, меня сразу в детдом отправят. А там до восемнадцати лет, без образования…
Марина Сергеевна прижала девушку к себе. Талант такого уровня встречается раз в десятилетие, а эта женщина губит ребёнка!
Карина пыталась совмещать невозможное. Утром школа — восемь уроков. После школы бежала мыть полы в кафе «Уют» — хозяйка Наталья Павловна платила триста гривен за смену (4 часа работы с 15:00 до 19:00). Потом до десяти вечера мыла посуду в пиццерии — ещё четыреста гривен за три часа. Но до восьмисот не хватало.
По выходным раздавала листовки на улице — платили пятьдесят гривен в час, минимум десять часов в день. Итого пятьсот гривен, но это только если погода хорошая. В дождь работы не было.
На музыкалку ходила урывками — Марина Сергеевна занималась с ней бесплатно по вечерам, когда Карина успевала прибежать после подработки.
– Кариночка, ты же губишь руки! – учительница с ужасом смотрела на покрасневшие от моющих средств пальцы. – Скрипачу нужна особая чувствительность!
– А что мне делать? – девушка заплакала. – Мама вчера сказала, что поднимет плату до тысячи двухсот. У неё долг за квартиру накопился.
В тот день, когда всё изменилось — 25 октября 2019 года, пятница — Карина сидела на скамейке в сквере возле музыкальной школы и плакала. Утром она помогла соседке-пенсионерке донести сумки с рынка — та дала ей двести гривен. Но это всё, что удалось заработать — в кафе сократили часы, пиццерия закрылась на ремонт.
«Как же я устала,» — думала девушка, глядя на свои покрасневшие от химии руки. — «Мама даже не замечает, что я превращаюсь в загнанную лошадь. Ей лишь бы деньги…»
Идти домой без денег означало снова ночевать в подъезде. А на улице уже холодно, середина октября, температура ночью опускалась до плюс пяти.
– Девочка, что случилось? – раздался мягкий голос.
Карина подняла голову. Перед ней стояла женщина лет сорока пяти в строгом сером костюме, с добрым усталым лицом.
– Ничего, всё нормально, – пробормотала девушка, вытирая слёзы.
– Не похоже на «нормально». Ты же плачешь. И почему не в школе в три часа дня?
– У нас сокращённые уроки, педсовет, – автоматически ответила Карина.
«Зачем я ей вру? Какая разница, узнает она правду или нет. Всё равно никто не поможет.»
Женщина села рядом на скамейку, достала из сумки пачку влажных салфеток.
– Вытри лицо. Меня Екатерина Николаевна зовут. А тебя?
– Карина.
– Красивое имя. Знаешь, Карина, я тоже когда-то сидела вот так на скамейке и плакала. Думала — всё, конец света. А потом оказалось, что это было начало новой жизни. Расскажи, что случилось. Может, я смогу помочь?
Что-то в её голосе было такое тёплое, материнское, что Карина разрыдалась и выложила всё: про мать, про деньги, про ночёвки в подъезде, про конкурс, который она пропустит.
– Боже мой! – женщина побледнела. – Как твою маму зовут?
– Дарья Сергеевна Иванова.
– А девичья фамилия?
– Кажется, Волкова. А что?
Женщина закрыла лицо руками. Надо же, какое совпадение! Дарья Волкова — её подруга детства, с которой они дружили до института. Та самая, которая увела у неё жениха Антона. Правда, потом он и от Дарьи ушёл, но осадок остался.
– Меня зовут Екатерина Николаевна Ковалёва, – представилась она. – Я работаю нотариусом, контора здесь недалеко. Пойдём ко мне, поговорим спокойно. И поешь нормально — ты когда последний раз ела?
– Вчера вечером. Мама съела весь завтрак, а денег на обед нет.
– Господи… Пойдём скорее!
По дороге они зашли в магазин. Екатерина купила продуктов, несмотря на робкие протесты Карины.
Квартира у Екатерины Николаевны была просторная, трёхкомнатная, с высокими потолками в старом доме. Книги занимали целую стену, на другой висели картины, а в углу гостиной стояло старинное пианино.
– Красивое, – Карина невольно подошла к инструменту.
– Это от бабушки осталось. Она преподавала в консерватории. Я тоже училась, но таланта не хватило. Ты играешь?
– На скрипке. Но мама говорит, это бесполезное занятие.
– Покажешь? – Екатерина заметила потёртый футляр в рюкзаке девушки.
– Я всегда ношу с собой, дома боюсь оставлять. Мама грозилась продать.
Карина достала скрипку — старенькую, но ухоженную, с новыми струнами, которые Марина Сергеевна подарила к конкурсу.
– Что сыграть?
– Что хочешь. Что душа просит.
Карина подумала и заиграла Баха, партиту номер два. Сложнейшее произведение, которое она разучивала к конкурсу.
Екатерина слушала, не дыша. Это был не просто талант — это был дар! Техника, чувство, глубина — всё было на уровне выпускников консерватории, а девушке всего пятнадцать!
– Карина, ты понимаешь, как играешь? Это же гениально!
– Марина Сергеевна говорит, у меня способности. Обещала написать рекомендацию в музыкальное училище при консерватории. Но мама считает это ерундой. Говорит, музыканты нищие, толку от них никакого.
Екатерина стиснула зубы. Дарья губит ребёнка, как когда-то чуть не погубила её жизнь!
– Слушай, а ты не пробовала на этом зарабатывать? Не на улице играть, а по-другому?
– Как?
– У меня есть знакомый, он занимается рекламой. Им постоянно нужна музыка для роликов. Обычно покупают готовую, но оригинальные аранжировки стоят дороже. Первый заказ — пять тысяч гривен за минуту музыки. Если справишься хорошо, второй могут заплатить семь тысяч за более сложную аранжировку. Ты могла бы записывать музыку дома, на компьютере.
– У нас нет компьютера. И я не умею с программами работать.
– Научишься. У меня есть ноутбук, могу дать попользоваться. И программы установим. Научу основам — я в своё время увлекалась. И ещё — я куплю тебе профессиональные наушники для записи, видела хорошие за три тысячи гривен. Это мой подарок.
На следующий день, в субботу, Екатерина отправилась к Дарье. Адрес Карина дала неохотно.
Дверь открыла Дарья в шёлковом халате, с идеальным макияжем, несмотря на ранний час.
– Катька? – она узнала бывшую подругу мгновенно. – Сто лет не виделись! Ты чего пришла, Антона своего бывшего ищешь? Так он давно слинял, третий год алименты не платит!
– Я про Карину пришла поговорить. Ты соображаешь, что делаешь? Выгоняешь ребёнка на улицу, заставляешь работать вместо учёбы!
– А тебе какое дело? Моя дочь, что хочу, то и делаю! Нечего совать нос в чужую жизнь!
– Дарья, это же ребёнок! Талантливейший ребёнок! Ты губишь её! Она могла бы стать великой скрипачкой!
– Ой, не смеши! Какой талант? Пиликанье на скрипке? Лучше пусть деньги зарабатывает! А ты чего вообще к ней прицепилась? Мстить решила за Антона? Так я его у тебя честно отбила, сама виновата, что не удержала!
Екатерина ушла, хлопнув дверью. Но сдаваться не собиралась.
В понедельник она встретила Карину после школы.
– Пойдём, покажу, как с программой работать. Мой знакомый уже дал первый заказ — музыка для рекламы молочных продуктов. Что-то нежное, минута-полторы. Заплатят пять тысяч за ролик.
– Пять тысяч?! – Карина не поверила своим ушам.
– Это ещё немного. Когда наберёшься опыта, сможешь брать больше. Главное — портфолио собрать.
Следующие две недели Карина проводила все свободные часы у Екатерины. Та научила её работать в музыкальном редакторе Cubase, показала, как накладывать дорожки, микшировать звук, использовать VST-плагины для обработки.
– У тебя компьютер в порядке? – спросила Екатерина однажды утром, готовя завтрак — овсяную кашу с ягодами и какао.
– Да, всё хорошо. Спасибо вам за всё…
– Не благодари. Лучше расскажи, как в школе дела? Учителя не спрашивают, почему ты уставшая приходишь?
– Классная сказала, что если оценки упадут, вызовет маму в школу.
– Ничего, справимся. Вот, держи бутерброды с собой на обед. И яблоко. И сок.
Карина смотрела на заботливо упакованный ланч-бокс и еле сдерживала слёзы. Когда последний раз мама готовила ей обед в школу? Лет пять назад, наверное.
– Знаешь, у тебя прирождённый слух к гармонии, – удивлялась Екатерина. – Ты интуитивно делаешь то, чему других годами учат.
Первый заказ приняли с восторгом. Потом был второй, третий. За два месяца Карина заработала сорок пять тысяч гривен — невероятные деньги! Она откладывала по пятнадцать тысяч ежемесячно на отдельный счёт, который Екатерина открыла для неё в банке.
– Только не говори матери, откуда такие суммы, – предупредила Екатерина. – Скажи, что в ресторане устроилась официанткой. И отдавай ей не всё — часть откладывай. На чёрный день. Счёт оформлен на моё имя, но карточку дам тебе.
– А если она узнает?
– Не узнает. Деньги я буду переводить на свою карту, а тебе наличными отдавать. Договорились?
Карина благодарно кивнула. За два месяца она привязалась к Екатерине Николаевне как к родной. Та не просто помогала с заработком — учила, поддерживала, верила в неё.
– Знаешь, я договорилась с профессором из консерватории, – сказала однажды Екатерина. – Он послушает тебя, даст рекомендации. Это тот самый Пётр Фёдорович Смирнов, у которого ты должна была играть на конкурсе.
– Но я же не готова! Я месяц толком не занималась!
– Ерунда. Талант никуда не делся. Просто сыграй, как чувствуешь.
Прослушивание назначили на субботу. Карина сказала матери, что идёт на целый день на подработку. Дарья только отмахнулась — главное, чтобы деньги приносила.
Профессор Смирнов оказался седым интеллигентным мужчиной с добрыми глазами.
– Так это вы та самая Карина, которая не явилась на конкурс? Марина Сергеевна очень расстроилась. Говорила, вы подавали большие надежды.
– Обстоятельства, – тихо ответила девушка.
– Что ж, давайте послушаем, на что вы способны.
Карина играла час. Баха, Вивальди, Паганини. Профессор слушал, кивал, иногда что-то записывал.
– Девушка, – сказал он, когда она закончила. – У вас не просто талант. У вас дар божий. Но техника страдает — нужны ежедневные занятия минимум по четыре часа. Готовы?
– Я… я не знаю. Мне нужно работать.
– Екатерина Николаевна рассказала о вашей ситуации. Послушайте, я готов заниматься с вами бесплатно. Более того, есть фонд поддержки молодых музыкантов. Можно оформить стипендию — пятнадцать тысяч гривен в месяц. Немного, но хоть что-то.
– Правда?! – Карина не поверила своим ушам.
– При условии ежедневных занятий и участия в концертах. Согласны?
– Конечно!
Однажды Дарья проследила за дочерью. Та сказала, что идёт на работу в ресторан, но свернула совсем в другую сторону.
«Ах ты, дрянь! — подумала Дарья. — Врёшь матери! Наверное, к мальчишке какому бегаешь!»
Она пошла следом и увидела, как Карина входит в подъезд дома на улице Садовой. Квартира на третьем этаже, дверь налево — Дарья всё запомнила.
На следующий день она явилась по этому адресу. Дверь открыла Екатерина.
– Так вот кто моей дочери мозги промывает! – заорала Дарья с порога. – Ты специально её от меня отваживаешь! Месть это твоя запоздалая!
– Дарья, я просто помогаю ребёнку не пропасть! Ты же её гробишь!
– Да ладно! Думаешь, я не понимаю? Ты решила, что Каринка от Антона, и теперь материнские чувства в тебе проснулись?
– При чём тут Антон? – опешила Екатерина.
– А при том, что он твой бывший! Забыла, как я его у тебя увела? Вот теперь и мстишь через дочь! Наверное, денег ей даёшь, чтобы она тебя мамой называла!
Карина как раз вышла из комнаты, где занималась аранжировкой.
– О чём вы говорите? – растерянно спросила она.
– О том, что эта тварь пытается тебя у меня отбить! – взвизгнула Дарья. – Она жениха у меня украла в молодости!
– Наоборот! – не выдержала Екатерина. – Это ты Антона у меня увела! Специально его соблазнила, когда мы уже свадьбу планировали!
Карина слушала и не могла поверить. Её мать отбила мужчину у женщины, которая теперь ей помогает?
– Мама, хватит! – неожиданно твёрдо сказала она. – Екатерина Николаевна добрее тебя в тысячу раз! И если она когда-то любила твоего Антона, то ты должна перед ней извиниться!
– Да как ты смеешь?! Я тебе сейчас покажу! – Дарья замахнулась на дочь.
Екатерина перехватила её руку:
– Не смей! Тронешь ребёнка — сразу в полицию пойду! И в опеку! Расскажу, как ты с дочерью обращаешься!
– А я расскажу, что ты её совращаешь! Что ты с ней делаешь, когда она сюда приходит?
– Мама! – Карина заплакала. – Как ты можешь такое говорить? Екатерина Николаевна учит меня музыке! Помогает с заработком! Она сделала для меня больше, чем ты за всю жизнь!
– Ах так?! Ну и оставайся с ней! Посмотрим, как ты запоёшь, когда я тебя из квартиры выпишу!
– Выписывай! – крикнула Карина. – Я больше домой не вернусь! Можешь хоть в полицию идти, хоть куда! Все узнают, как ты со мной обращаешься! Как заставляла работать, как из дома выгоняла!
Дарья ушла. А Карина упала на диван и разрыдалась. Екатерина села рядом, обняла.
– Тише, тише. Всё будет хорошо.
– Куда я теперь пойду? Она же правда из квартиры выгонит!
– Будешь жить у меня. Комнат хватает. И не спорь — решено.
– Но… А вдруг она в полицию пойдёт?
– Не пойдёт. Ей самой невыгодно, чтобы органы опеки заинтересовались. А если и пойдёт — у меня есть знакомый адвокат. Разберёмся.
Через неделю Дарья прислала смс: «Нашла мужика с деньгами. Уезжаю к нему в Одесу. Живи где хочешь. Квартиру сдаю, вещи твои выброшу».
– Мама бросила меня, – констатировала Карина без особых эмоций.
– Это к лучшему, – мягко сказала Екатерина. – Теперь можно оформить всё официально.
Оформление опекунства заняло три месяца. Екатерина наняла лучшего адвоката — потратила двадцать тысяч гривен на справки, экспертизы и юридические услуги. Процесс включал медосмотр Карины, психологическую экспертизу и тщательную проверку жилищных условий. Дарья даже не появилась на заседании, прислала нотариальное согласие из Одеси.
– Молодец ваша мамаша, – хмыкнул адвокат. – Сама отказалась от ребёнка.
Органы опеки проверили условия жизни, поговорили с Кариной. Екатерина предоставила справку о доходах, характеристику с работы. На обустройство комнаты для Карины она потратила пятьдесят тысяч гривен — новая мебель, письменный стол, шкаф для одежды. Отдельно был куплен музыкальный центр для занятий — двадцать пять тысяч гривен.
– Прекрасно, что девочка попала к вам, – сказала инспектор. – Видно, что вы о ней заботитесь. И талант развиваете — это важно.
Марина Сергеевна написала ходатайство, профессор Смирнов — тоже.
– Теперь ты официально под моей опекой до восемнадцати лет, – сообщила Екатерина, выходя из здания суда 15 февраля 2020 года.
– Спасибо, – Карина обняла её. – Можно я буду звать вас мамой? Ну, или мама Катя?
– Конечно, доченька.
Первые недели жизни в новом доме были для Карины как сказка. Своя комната с письменным столом у окна, полка для нот, мягкий ковёр на полу. Каждое утро — горячий завтрак, собранный обед в школу, вечером — совместный ужин с разговорами о музыке, книгах, жизни.
– Карина, ты Достоевского читала? – спросила однажды Екатерина.
– «Преступление и наказание» в школе проходили.
– А «Идиота»? Там есть потрясающие размышления о красоте и музыке. Возьми с полки, почитай.
Девушка взяла книгу, открыла наугад: «Красота спасёт мир». Задумалась. Может, и правда спасёт? Её ведь спасла — через музыку нашлась Екатерина Николаевна.
Подготовка к поступлению в музыкальное училище при консерватории шла полным ходом. Профессор Смирнов занимался с Кариной четыре раза в неделю. Уроки проходили в его классе в консерватории — большой светлой комнате с роялем Стейнвей и портретами великих композиторов на стенах.
– Смычок держишь зажато, – поправлял профессор. – Рука должна быть свободной, как птица в полёте. И вибрато — от локтя, не от кисти. Ещё раз, с начала.
Карина начинала снова. Паганини, каприс номер 24 — один из сложнейших в репертуаре. Пальцы летали по грифу, смычок вибрировал, создавая невероятные по сложности пассажи.
«Это как бег с препятствиями,» — думала она, преодолевая особенно сложный эпизод. — «Прыжок, ещё прыжок, не споткнуться на двойных нотах, удержать темп…»
– Стоп! – прервал профессор. – Техника подтягивается, но ты играешь механически. Где душа? Где история? Ты не робот, программирующий ноты. Ты музыкант, рассказчик. Какую историю рассказывает этот каприс?
– Историю борьбы? – неуверенно предположила Карина. – Человек борется с судьбой, падает, поднимается снова?
– Именно! И ты должна эту борьбу показать. Каждой нотой, каждой паузой. Вот смотри, – профессор взял свою скрипку. – Первая фраза — это вызов судьбе. Играй дерзко, с вызовом!
Он сыграл несколько тактов. Те же ноты, но совершенно другое ощущение — в его исполнении музыка жила, дышала, боролась.
– Теперь ты. И помни — музыка это не звуки, это эмоции, превращённые в звуки. Ты должна не играть борьбу, а переживать её.
Карина училась по двенадцать часов в день. Утром школа, днём занятия с профессором, вечером самостоятельная работа. В выходные — аранжировки для рекламы.
– Не перегорит? – беспокоилась Екатерина.
– Нет, – улыбался профессор. – Она из тех, кто живёт музыкой. Для неё это не работа, а жизнь.
Параллельно Карина начала выступать. Первый сольный концерт в малом зале филармонии — всего сто мест, но для неё это был дебют на большой сцене.
«Не смотри в зал,» — напутствовал профессор за кулисами. — «Представь, что играешь для одного человека. Самого важного.»
Карина вышла на сцену. Свет софитов слепил глаза. В зале — темнота, только первый ряд различим. Там сидела Екатерина Николаевна, улыбалась ободряюще.
«Я играю для неё. Для женщины, которая стала мне настоящей мамой.»
Первая часть программы — Бах, соната номер один соль минор. Карина начала с адажио — медленно, проникновенно. Каждая нота — как слеза, как благодарность. Зал затих. Даже кашлять перестали.
Потом была фуга — стремительная, сложная, требующая невероятной концентрации. Четыре голоса, переплетающиеся в единую ткань. Карина играла, и ей казалось, что она парит над сценой, наблюдая за собой со стороны.
Финальный аккорд. Тишина. А потом — взрыв аплодисментов. Люди встали. Овация!
– Браво! – кричал зал.
Екатерина Николаевна в первом ряду вытирала слёзы и аплодировала громче всех. Рядом — Марина Сергеевна, тоже не скрывала эмоций.
– Я же говорила — талант! – шептала она. – Спасибо вам, что не дали ему пропасть!
Экзамены в училище Карина сдала блестяще. Конкурс был огромный — двенадцать человек на место. Но после её игры члены комиссии переглянулись — было ясно, кто победил.
– Поздравляю, – профессор Смирнов пожал руку своей ученице. – Ты зачислена. Более того, тебе дают повышенную стипендию — пятнадцать тысяч гривен в месяц, плюс гонорары за концерты — от десяти тысяч за выступление. И место в общежитии. Хотя, думаю, оно тебе не понадобится?
– Нет, я буду жить дома. То есть у Екатерины Николаевны.
– Правильно. Домашняя обстановка для музыканта важна. И ещё одна новость — фонд поддержки молодых талантов выделил грант на покупку профессиональной скрипки. Сто пятьдесят тысяч гривен. Завтра поедем выбирать инструмент.
Прошло три года. Карина училась на третьем курсе, параллельно выступала с оркестром филармонии. В восемнадцать лет она уже была лауреатом четырёх международных конкурсов. За победу в первом конкурсе она получила пять тысяч долларов — на эти деньги была куплена профессиональная аппаратура для записи аранжировок. Второй конкурс принёс восемь тысяч евро — деньги пошли на мастер-классы у известных музыкантов.
Дарья появилась только раз. Её очередной «муж» оказался мошенником и оставил её без копейки. Она приехала из Одеси, постаревшая, с потухшим взглядом.
– Каринка, – заискивающе улыбалась она, стоя на пороге квартиры Екатерины. – Ну ты же не бросишь родную мать? Я слышала, ты теперь знаменитая скрипачка, концерты даёшь. Помоги материально!
«Три года не интересовалась, жива ли я. А теперь пришла за деньгами. Как предсказуемо.»
Карина молча достала из сумки пять тысяч гривен.
– Это на билет обратно в Одесу. Больше не приходи.
– Как ты можешь так с матерью?! Я тебя родила, растила!
– Растила? – Карина усмехнулась. – Ты выгоняла меня на улицу зарабатывать. Заставляла ночевать в подъезде. А когда появился мужчина с деньгами, просто бросила. Настоящая мама — это Екатерина Николаевна. Она научила меня прощать. Я простила тебя, но видеть не хочу. Прощай.
Дарья взяла деньги и ушла. Больше они не встречались.
– Тяжело было? – спросила Екатерина вечером.
– Нет. Она для меня чужой человек. Моя настоящая мама — это вы.
Через два года Карина с отличием окончила училище и поступила в консерваторию. Выпускной концерт стал её триумфом — она играла концерт Брамса для скрипки с оркестром.
Большой зал консерватории. Две тысячи мест, все заняты. Карина стояла в центре сцены в длинном чёрном платье, рядом — дирижёр, позади — симфонический оркестр.
«Это мой момент. Момент, о котором я даже мечтать не смела, когда мыла полы в кафе.»
Дирижёр взмахнул палочкой. Оркестр заиграл вступление. Карина подняла скрипку, дождалась своего вступления и начала. Первая тема — широкая, певучая, полная света и надежды. Её пальцы порхали по струнам, смычок пел.
В развитии второй части, когда мелодия становилась всё более страстной и драматичной, Карина вспомнила всё — ночёвки в подъезде, слёзы отчаяния, мамино равнодушие. Но также — первую встречу с Екатериной, первый заработанный честным трудом гонорар, первые аплодисменты…
Финал концерта — стремительный, виртуозный, празднующий победу света над тьмой. Последний аккорд утонул в буре оваций. Весь зал встал.
– Браво! Брависсимо!
В первом ряду, на седьмом месте, Екатерина Николаевна не скрывала слёз радости.
– Этот концерт я посвящаю своей маме — Екатерине Николаевне Ковалёвой, – сказала Карина со сцены. – Женщине, которая спасла мою жизнь и мой талант.
Екатерина заплакала. А профессор Смирнов, сидевший рядом, похлопал её по плечу:
