— Ну и что теперь? Так и будешь сидеть в своей комнате до самой пенсии? — Лидия Петровна замерла в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Тебе уже двадцать пять! Двадцать пять, Инна! В твоём возрасте я уже тебя на руках носила. Инна не отрывала взгляда от ноутбука. Еженедельный отчёт сам себя не напишет, а руководитель отдела уже дважды напоминал о дедлайнах.
— Мам, мы это уже обсуждали. У меня другие планы на жизнь. — Какие планы? Сидеть в своей конторе за копейки? Жить с мамой до пенсии? — Лидия Петровна подошла ближе, оперлась о стол. — Я тебя спрашиваю, у тебя что, есть какой-то тайный ухажёр, о котором я не знаю?
Инна наконец подняла глаза — усталые, с тенью раздражения. — Нет, мам. И я не собираюсь срочно его заводить только потому, что тебе кажется, будто без штампа в паспорте моя жизнь — пустое место. — Не дерзи матери! — Лидия Петровна вздёрнула подбородок. — Я о тебе беспокоюсь. О твоём будущем думаю. Кому ты нужна будешь через пять лет? Кто о тебе позаботится, когда я умру?
Вот оно. Коронный трюк. Инна мысленно отсчитала: три, два, один… — У меня сердце. Давление. Врач сказал — любые переживания и всё, инсульт, — Лидия Петровна прижала руку к груди. — А переживаю я только из-за тебя. За твою судьбу. Инна закрыла ноутбук. Отчёт подождёт. Этот разговор нужно прекратить сейчас, иначе они опять будут болтать до полуночи, и снова будут слёзы, упрёки, головная боль.
— Ладно, мам. Давай не сегодня, ладно? Я правда устала. — Устала она! — всплеснула руками Лидия Петровна. — А мне, значит, не устать никогда? Я между прочим, сегодня отличную новость принесла. Тамара, ты же помнишь тётю Тамару? Так вот, она говорит, её племянник Семён недавно развёлся. Директор мясокомбината! Тридцать пять лет, обеспеченный, непьющий. — И что? — Инна почувствовала, как внутри всё сжимается от тревожного предчувствия.
— Как что? Тамара с ним разговаривала, показала твоё фото. Ты ему понравилась! Он согласен познакомиться. Инна медленно поднялась со стула. — Подожди-подожди. Ты показывала моё фото какому-то постороннему мужику? Без моего разрешения? — Почему постороннему? Семён — племянник моей подруги. Перспективный мужчина. На работе всегда в костюме ходит.
— И что теперь? — Инна скрестила руки на груди, машинально копируя позу матери. — Я сказала, что вы встретитесь в эту субботу. В «Корчме», в семь вечера. — Лидия Петровна просияла, довольная собой. — Заодно поужинаете, познакомитесь поближе. — Ты за меня уже и согласие дала? — в голосе Инны звенел металл. — А спросить моего мнения не хотела?
— Инночка, ну что тут спрашивать? Нормальный мужчина, обеспеченный. Не пьёт, не курит. Сама говоришь — работа-работа, где ты ещё с кем-то познакомишься? Тамара его так хвалит! Инна глубоко вдохнула. До ссоры оставался один шаг, но устраивать скандал она не хотела. Не сегодня, когда отчёт горит, голова раскалывается, а завтра рано вставать. — Мам, я никуда не пойду. Отмени встречу.
— Не пойдёшь? — Лидия Петровна изумлённо округлила глаза. — Как это не пойдёшь? Я уже дала слово! Тамарка всем рассказала, что её племянник с моей дочкой встречается. Как я в глаза ей смотреть буду, если ты откажешься? — Это твои проблемы. Не нужно было договариваться за меня. — Ты просто на часок сходи, познакомься. Не понравится — больше не пойдёшь. Что тебе, трудно?
Инна устало потёрла виски. Почему с мамой всегда так? Сначала ставит перед фактом, а потом делает виноватой, будто Инна — капризная, эгоистичная девчонка. — Хорошо, мам. Я схожу. Один раз — и всё. Но больше так не делай, ладно? Лидия Петровна просияла: — Конечно, доченька! Вот увидишь, он тебе понравится! А платье надень то, синее, с пояском. И причешись нормально, а не эти твои … — она сделала неопределённый жест у своей головы.
Инна вздохнула. Вечер субботы можно было считать похороненным. В «Корчме» было шумно и душно. Фальшивый народный стиль, плетёные корзинки с искусственными цветами и громкая музыка начала двухтысячных — всё это создавало атмосферу провинциального праздника. Инна поморщилась, оглядывая зал. В такие места она обычно не ходила.
Семён уже ждал за столиком в углу. Узнать его было легко — мать подробно обрисовала внешность: «высокий, плечистый, с залысинами, но это у мужчин признак ума». Инна скептически оглядела массивную фигуру в тесноватом тёмно-синем пиджаке и решительно направилась к столику. — Здравствуйте, вы Семён? Я Инна. Он поднял глаза, окинул её оценивающим взглядом с головы до ног и растянул губы в улыбке, обнажая крупные зубы.
— Наконец-то! А я уже думал, не придёшь. Присаживайся, — он кивнул на стул рядом с собой, хотя напротив тоже было место. Инна намеренно села напротив. У «директора мясокомбината» оказались жирные потные ладони и тяжёлый взгляд, от которого хотелось прикрыться меню как щитом. — Что будешь? — он небрежно махнул официанту. — Я уже второй коньячок пропустил, пока ждал. Девушке тоже коньяк и мне повтори.
— Мне апельсиновый сок, пожалуйста, — быстро сказала Инна. — И салат «Цезарь». Семён снисходительно усмехнулся: — Диета, что ли? Дамы вечно худеют. Зря! Мужчины любят, чтобы было за что подержаться, — он подмигнул и громко засмеялся собственной шутке.
Инна почувствовала, как к лицу приливает кровь. Следующие двадцать минут превратились в пытку. Семён говорил без умолку — о себе, о своём бизнесе, о бывшей жене, которая «не ценила такого мужика». — …А квартира у меня трёхкомнатная, в новом доме. Машина — БМВ, слышала, наверное? — Семён самодовольно поправил толстый золотой перстень на пальце. — Я ведь не просто так работаю, всё для будущего. Для семьи, для детей. Он многозначительно посмотрел на Инну. Та ковыряла вилкой в салате, не поднимая глаз. «Зачем я вообще сюда пришла? — думала она. — Нужно было сразу отказаться».
— Слушай, а ты всегда такая неразговорчивая? — Семён придвинулся ближе. От него пахло коньяком и тяжёлым одеколоном. — Тамара говорила, что ты скромная, но не до такой же степени. Или ты из тех, кто сначала строит недотрогу, а потом… Он не закончил фразу, но его рука вдруг оказалась на колене Инны. Она вздрогнула и отодвинулась. — Уберите руку, пожалуйста.
— Да ладно тебе, не красней, — Семён не думал отступать. — Мы же взрослые люди. Я мужчина, ты женщина. Чего тут стесняться? Его ладонь поползла выше по ноге. Инна резко встала. — Я, кажется, ясно выразилась. Уберите руку. — Да чего ты ломаешься? — Семён тоже поднялся. — Твоя мать сказала, что ты не против познакомиться поближе. Я, между прочим, время тратил, ждал тебя. А ты целый вечер сидишь как мышь!
— Моя мать не имеет права решать за меня. И вы, — Инна почувствовала, как внутри закипает ярость, — тоже не имеете права меня лапать! Люди за соседними столиками уже начали оборачиваться. Семён побагровел: — Да кому ты нужна, недотрога? Тридцатник скоро, а всё в девках ходишь. Радоваться должна, что такой мужик как я вообще на тебя внимание обратил!
Это была последняя капля. Инна схватила свой стакан с соком и выплеснула его прямо в лицо Семёну. — Поищите другую жертву для своих комплексов. Мне это всё не интересно. Под изумлённые взгляды посетителей она выскочила из ресторана, не забыв положить деньги за свой заказ. На улице шёл дождь, но Инна этого даже не заметила. Вся её жизнь внезапно встала перед глазами — бесконечные попытки матери выдать её замуж, постоянные манипуляции, контроль, чувство вины. Она достала телефон: шесть пропущенных от мамы. Конечно, тётя Тамара уже всё доложила. Звонок раздался, когда она уже подходила к дому.
— Инна! Что ты натворила? — голос Лидии Петровны дрожал от возмущения. — Тамарка звонила, вся в слезах! Семён промок насквозь, простудиться может! — Мам, ты хоть поинтересуешься, почему я это сделала? — устало спросила Инна.
— А что он такого сделал? Проявил внимание к красивой девушке? Так это нормально! Мужчина должен быть настойчивым! — Мам, он распускал руки. Он хватал меня за колено и ещё бог знает за что бы схватил, если бы я позволила!
— Так это же комплимент! Значит, ты ему понравилась! Инна остановилась посреди улицы, не веря своим ушам. — Ты считаешь, что если мужчина лапает незнакомую женщину — это нормально? — Инночка, не преувеличивай. Подумаешь, за коленку взял. Семён — мужчина видный, обеспеченный. Ему невесту надо выбирать с умом. А так посмотрел и понял, что ты ему подходишь.
— Я не хочу быть чьей-то невестой! Особенно этого… директора! — Инна чувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Тебе двадцать пять! Двадцать пять лет, Инна! Пора семью заводить, детей рожать, а не по ресторанам соки разливать!
Инна глубоко вдохнула. Всю жизнь она пыталась соответствовать маминым ожиданиям. Быть послушной дочерью. Не спорить. Уступать. Но сегодня что-то переломилось внутри. — Мам, всё. Хватит. Это моя жизнь. Моя. Не твоя. И я буду жить так, как считаю нужным. — О Господи! И что ты собираешься делать? Куда ты пойдёшь? Кому ты нужна со своими капризами? — Лидия Петровна сорвалась на крик.
— Не знаю, мам. Но я точно съеду от тебя. Хватит этого контроля. Я взрослый человек и сама разберусь со своей жизнью. В трубке повисла звенящая тишина. Потом Лидия Петровна заговорила тихо, с надрывом: — Ну, съезжай, если мать тебе поперёк горла стоит. Только помни — я никого кроме тебя на свете не имею. Останусь одна в пустой квартире, кому я нужна? Сердце прихватит — кто «скорую» вызовет?
Инна покачала головой. Вот так всегда — сначала давление, потом жалость, потом чувство вины. — Мам, я не говорю, что брошу тебя. Я просто хочу жить отдельно. Это нормально в моём возрасте. — Да делай что хочешь! — в голосе Лидии Петровны звучали слёзы. — Только знай, Семён — хороший парень. Он, может, просто не так всё понял. Тамара говорит, он не обиделся даже. Готов ещё раз встретиться, если ты извинишься. — Мам, ты меня не слышишь совсем, да? Я не хочу встречаться с этим Семёном. Никогда. И ни с кем другим, кого ты мне подсунешь.
— Как ты разговариваешь с матерью? — снова вскипела Лидия Петровна. — Я тебе добра желаю! Думаешь, легко одной дочь растить было? Думаешь, я не хотела тебе… чтобы у тебя всё было? И вот теперь такая благодарность! Инна отключила телефон. Разговор зашёл в тупик, как обычно. Дома Лидия Петровна встретила её красными от слёз глазами и поджатыми губами. На столе стояла початая бутылка корвалола.
— Чуть сердце не остановилось, пока ты гуляла, — сказала она вместо приветствия. — Тамара весь вечер звонила, переживает за Семёна. — Мам, пожалуйста. Я устала и промокла. Давай не сегодня. — Когда же с тобой говорить? Ты вечно занята, вечно работаешь! Думаешь, мне легко одной? А тут хороший человек попался, мог бы и о матери позаботиться на старости лет…
Инна резко остановилась на полпути к своей комнате. — То есть ты хотела выдать меня замуж, чтобы у меня был мужик, который будет тебе помогать? Серьёзно? Лидия Петровна замялась: — Не передёргивай. Я о тебе в первую очередь думаю. Но и о себе тоже имею право побеспокоиться, правда? Кто меня на старости лет успокоит?
— А ты не думала, что замужем я бы жила отдельно? Со своим мужем, а не с тобой? — Ну что ты глупости говоришь! Куда бы вы делись? Квартира большая, места всем хватит. Семён бы на работу ходил, я бы с внуками сидела. Всё как у людей! Инна покачала головой. Утром у неё рано была встреча с риелтором. Она уже неделю присматривала себе квартиру, но после сегодняшнего всё решилось окончательно.
— Мам, я переезжаю. Через неделю. — Что? — Лидия Петровна побледнела. — Куда переезжаешь? — Я нашла хорошую квартиру-студию. Недалеко от работы. И мне по карману. — Какую ещё студию? Что, жить с голыми стенами будешь? Одна, как сирота? — Лидия Петровна всплеснула руками. — Люди подумают, что я тебя выгнала! Что ты меня не уважаешь! И вообще, с чего вдруг такое решение?
Инна не выдержала: — С чего вдруг? Ты серьёзно? Ты без моего ведома пытаешься сватать меня мужикам! Следишь за мной, контролируешь каждый шаг, решаешь за меня, с кем мне встречаться! А потом ещё строишь планы, как мы все вместе будем жить под одной крышей! Я не хочу так. Я хочу сама решать, как мне жить. — И как ты будешь жить? В своей конуре, одна, без семьи, без детей? Старость придёт — кто о тебе позаботится? — Лидия Петровна понизила голос. — Инночка, я же знаю, тебе уже Семён понравился, просто ты стеснительная. Гордая. Но он не обижается, правда. Тамара говорит, что он…
— Прекрати! — Инна повысила голос. — Хватит. Мне наплевать, что там говорит Тамара про своего племянника. Он мне не нравится. Я не хочу с ним общаться. И вообще, я сама решу, с кем мне встречаться и когда выходить замуж. Если вообще выходить. — Как это «если»? — глаза Лидии Петровны округлились. — Разве может женщина без семьи? Без мужа, без детей? Бог знает что такое! Я тебя не так воспитывала! Да все соседки смеяться будут! Людмила Павловна из шестой квартиры уже троих внуков нянчит, а я что, хуже? О чём ты думаешь, Инночка?
— О себе, мам. Впервые за много лет я подумала о себе, а не о том, что скажут твои «соседки». И знаешь, это приятное чувство. Инна скрылась в своей комнате, закрыв дверь. Сердце колотилось как бешеное, но внутри было странное ощущение лёгкости. Будто она сбросила тяжёлый груз, который тащила много лет.
За следующую неделю Лидия Петровна перепробовала всё: слёзы, угрозы, демонстративное молчание, обвинения, попытки разжалобить. Но Инна уже приняла решение. Она собрала вещи, подписала договор аренды и в субботу переехала в свою новую квартиру. Лидия Петровна до последнего не верила, что дочь на самом деле уедет. — Ты ещё вернёшься, вот увидишь, — сказала она, стоя в дверях с безжизненным лицом. — Жизнь тебя научит ценить родную мать.
Инна обняла её на прощание: — Мам, я никуда не исчезаю. Буду приезжать в гости. Звони, если что нужно. — А если сердце? — тихо спросила Лидия Петровна. — Тогда тоже звони. В первую очередь.
Позже, уже в своей новой квартире, раскладывая немногочисленные вещи, Инна услышала сигнал сообщения. От мамы: «Инна, ты не поверишь! Тамарка говорит, её племянник Семён очень хочет ещё раз увидеться! Может, дашь ему шанс? Он сильно переживал. Тамара сказала, что он тебя за характер зауважал». Инна покачала головой и отложила телефон. Кажется, их с мамой дорога будет долгой и непростой. Но первый шаг к свободе она уже сделала. А это дорогого стоит.
А что бы вы сделали на месте Инны? И верите ли вы, что взрослые дети должны жить отдельно? Поделитесь своими мыслями в комментариях! 👇
