— При чём тут жалость? Временная регистрация — это серьёзный юридический шаг. Вы же понимаете, что могут быть проблемы… — сказала она, пытаясь оставаться спокойной, но в голове уже витала история подруги, которая когда-то приняла «временно» родственников, а теперь уже пять лет не может их выписать.
— Ах вот оно что! — Любовь Андреевна ахнула с таким пафосом, что это могло бы быть достойно сцены в театре. — Значит, нам не доверяешь? Думаешь, мы на твою драгоценную квартиру покушаемся?
Оксанка стояла у окна и любовалась этим «великим» видом, который ей, видно, так полюбился, когда она влезла в ипотеку, а сбережений хватило ровно на половину первоначального взноса. Но вот она здесь — в двухкомнатной квартирке в Санкт-Петербурге. В общем-то, это было не совсем так уж плохо, если не считать, что вся её жизнь на момент покупки была в режиме экономии, и то, что она сама этого добилась, нельзя было назвать результатом, достойным пиара на телевидении. Всё-таки эта квартира — своеобразная отсрочка от реальности, чтобы сказать себе: «Вот, я на высоте». Вроде бы и гордость на лицо, но всё же как-то неясно.
— Максим, ну ты что, не хочешь устроить барбекю на балконе? На этих выходных, как в прошлый раз. Придут все, у нас тут весело будет, — она обернулась, вся такая солнечная, в надежде на отклик. Максим же сидел с таким видом, будто его что-то не устраивало.
— Прости, солнышко, но… я не могу. — Максим отпустил пару фраз с видом уставшего генерала, который знает, что его тут не ждали. Он снова вытаскивал какие-то бумаги и начинал их разбирать, как будто жизнь зависела от каждой строчки. — В эти выходные я поеду к родителям. У Андрея проблемы.
— Ну, конечно. Опять этот Андрей. Ты мне всё про него расскажешь, а я сижу, как дура, и пытаюсь понять, с кем я вообще живу. — Оксана села в кресло, отпустив своё раздражение прямо в воздух. Этот вопрос она задавала уже сотню раз, и, скорее всего, не дождалась бы ответа, который могла бы принять.
— Не переживай, всё не так уж плохо. — Максим избегал взгляда Оксаны, так что она сразу поняла: опять что-то не так. Но что именно, ей было уже не так интересно, как раньше.
— Ты только мне не говори, что он опять в долги залез. Если мне опять расскажешь, что он из-за долгов снова влезет в твои карманы, я тебя с этим тоже заодно похороню.
— Нет, не в долгах. Всё гораздо хуже. Они с Леной хотят переехать сюда. Понимаешь? Питер — город возможностей. У них тут дети, и Алиса в школу пошла, а Димка вообще в шестой класс переходит. Там, где они живут, работы нет, школы плохие. Говорят, образование у детей важнее.
Оксана чуть не вылетела из кресла, но сдержалась. Её взгляд, возможно, сжигал всё вокруг, но в этот момент она понимала: они снова увезут её мужа в свои семейные «страшилки». И, конечно же, она как всегда при этом будет сидеть на обочине.
— А что, к нам переехать решили? Прямо в твою квартирку? — она старалась говорить спокойно, но в голове уже строила план, как поставить всё на свои места. Чужие «идеи» с чужими детьми Оксана не любила.
Максим не ответил. Он нервно постукивал пальцами по столу, и Оксана поняла: с ним не будет весело в ближайшие дни. И как же она всё это знала наперёд? В какие моменты, когда наступала такая тишина, всё как-то сходилось: они всегда ломали её планы.
И в этот момент на экране её телефона высветилось «Мама». Это, конечно, была свекровь, которая всегда появляется как гроза.
— Мама, я… да, да, я в курсе. — Максим выглядел, как будто на его плечи свалилось очередное землетрясение.
Оксана знала, что сейчас свекровь появится, как комета, которая никогда не бывает пустой. И вот, вечер. Звонок в дверь. Оксанка знал этот момент, как будто на грани.
На пороге стояла Любовь Андреевна, вся такая в жемчужных серьгах и с укладкой, как из салона, который вообще-то никто не видел, но все помнили. Она как-то совсем по-особенному вошла в квартиру, делая вид, что у неё нет ни малейших проблем с окружающим миром.
— Моя дорогая невестушка! — её голос был как-то приторно сладким, и Оксана прямо почувствовала запах этого парфюма за версту. Любовь Андреевна всегда знала, как вписаться в пространство, где ей нужна выгода.
— Здравствуйте, Любовь Андреевна, — Оксана шагнула в сторону, давая проход. — Проходите.
— Максим, сыночек, — свекровь не забыла свои манеры. — Сбеги в магазин за чем-нибудь вкусненьким. Мы с Оксаночкой тут «по-своему» поговорим.
Что же, это будет интересная беседа.
Как только дверь за Максимом захлопнулась, Любовь Андреевна изменилась. Приторная улыбка исчезла, и на её лице застыла та самая маска, которая уже привыкла вызывать у всех лёгкую тревогу. Взгляд стал настойчивым, как у акулы, которая уже решила, что рыба её. Она прошлась по комнате, осматривая всё, как бы с прицелом на то, что ей надо «оккупировать».
— Ну что, невестка, долго будешь делать вид, что не понимаешь, о чём речь? — она обрушила на Оксану этот взгляд, с которым не поспоришь.
Оксана чуть не задыхалась от этой её натянутой доброжелательности, но уже приготовилась к тому, что сейчас она снова станет мишенью для свекрови.
— О чём вы, Любовь Андреевна? — Оксана тихо присела на край дивана, но как только попала на место, её душу настигло знакомое чувство: скоро будет разговор, который она бы с радостью пропустила.
— О временной прописке для Андрея и его семьи, конечно. Ты же понимаешь, к чему я клоню. — Свекровь сделала ещё шаг, как будто собираясь шаг за шагом поглотить пространство. Она осмотрела всё, не пропуская ни одной детали — от ковра до кухонного стола. Оксана бы даже усмехнулась, если бы ситуация не была так напряжена. — Неужели ты думаешь, что можешь так просто отказать родственникам мужа?
— Давайте начистоту, — Оксана решила, что теперь не нужно играть в туман и любезности.
— Вот и давай начистоту! — Свекровь перебила её с таким напором, что сразу стало понятно: на этой стороне не ждут компромиссов. — Ты живёшь в достатке, у тебя есть крыша над головой, а у Андрея двое детей, которым нужно учиться. Ты видела, в какой клоповник они въехали? В какую школу они будут ходить? Неужели тебе не жалко детей?
Оксана сжала подлокотник кресла. Её пальцы побелели, но она сдерживалась. Потому что слова свекрови — это всегда как удар под дых.
— При чём тут жалость? Временная регистрация — это серьёзный юридический шаг. Вы же понимаете, что могут быть проблемы… — сказала она, пытаясь оставаться спокойной, но в голове уже витала история подруги, которая когда-то приняла «временно» родственников, а теперь уже пять лет не может их выписать.
— Ах вот оно что! — Любовь Андреевна ахнула с таким пафосом, что это могло бы быть достойно сцены в театре. — Значит, нам не доверяешь? Думаешь, мы на твою драгоценную квартиру покушаемся?
Оксана промолчала. Она уже видела, как эта «временная прописка» может превратиться в десятилетнюю проблему, а тут ещё и свекровь с этим её давлением.
— Что молчишь? — Свекровь не успокаивалась, присела рядом, нарушив все её личные границы. — Думаешь, мы какие-то мошенники? Я же мать твоего мужа, бабушка твоих будущих детей.
Оксана закусила губу. Где-то внутри пронзило чувство: что бы она сейчас ни сказала, виноватой она всё равно останется.
— Любовь Андреевна, дело не в доверии. Это юридический вопрос.
— Ой, да брось ты эти умные слова! — Свекровь махнула рукой, как будто все эти «параграфы» и «законы» — просто слово для пугалок. — Какие юридические вопросы между родными людьми? Андрей — брат твоего мужа. У него дети, которым нужно учиться. Ты же не хочешь, чтобы они в какой-то лачуге сгорели? Ты посмотри на эти глаза бедных детей! Ты что, вообще без сердца?
В этот момент в прихожей щелкнул замок, и вернулся Максим с пакетом в руках, с тортиком, как спасением. Он даже не заметил, что здесь напряжение можно резать ножом.
— О чём беседуете? — спросил он, проходя на кухню с видом человека, который ещё не понял, что игра уже началась.
— Да вот, пытаюсь объяснить твоей жене, что такое семейные ценности, — Любовь Андреевна поджала губы и решила не упустить момент. — А она всё про какие-то юридические тонкости.
Максим вышел из кухни, вытирая руки о полотенце, словно это помогало ему вытряхнуть из головы все его мысли.
— Оксан, может, все-таки подумаем? Это же ненадолго…
— А ты уверен? — Оксана взглянула на мужа, глаза её были полны того самого недовольства, которое всегда появляется, когда кто-то пытается убедить её в очевидном абсурде. — Готов гарантировать, что через полгода они съедут и выпишутся?
— Конечно съедут! — вмешалась Любовь Андреевна, не забывая при этом покоситься на Оксану, словно та не просто невестка, а источник всех бед. — Вот только детей в школу устроят, работу нормальную найдут…
— То есть, конкретных сроков нет, — Оксана подытожила, не пытаясь скрыть сарказм. — А если не найдут работу? Если не смогут снять квартиру?
— Господи, да что ты за человек такой? — Свекровь перебила её с явным раздражением. — У людей беда, а ты считаешь какие-то сроки! Вот я в твои годы…
— В мои годы вы жили в другой стране и при других законах, — спокойно отрезала Оксана. — Сейчас временная регистрация даёт много прав. Человек может претендовать на жилплощадь.
Любовь Андреевна не успокоилась, и, не получив желаемого, решила взять своё, повернувшись к сыну:
— Максим! — Она заиграла с ним в те самые привычные манипуляции, которые всегда приводят его в замешательство. — Скажи ей! Это же твой родной брат!
Максим переводил растерянный взгляд с матери на жену, в глазах уже не было той уверенности, что была ещё минуту назад.
— Оксан, может всё-таки найдём компромисс? Мама права, нельзя бросать родных в беде.
— Я никого не бросаю. Но и рисковать квартирой не собираюсь. — Она почти шептала, но каждый её слово звучало как приговор.
— Какой квартирой? — воскликнула Любовь Андреевна, словно её оскорбили. — Подумаешь, хоромы! Две комнаты в спальном районе! А туда же — рисковать она боится!
— Мама, не начинай, — попытался остановить её Максим, но и сам уже начинал понимать, что это всё уходит в тупик.
— Нет уж, начну! — Свекровь встала, не обращая внимания на мужа. — Я молчала, когда ты женился неизвестно на ком. Молчала, когда вы отказались жить с нами. Но сейчас речь о твоём брате!
— При чём тут «неизвестно кто»? — тихо спросила Оксана, и её голос был таким, что казалось, она может остановить всё. — Я что-то не так сделала?
— Ты? — Любовь Андреевна усмехнулась так, как будто только что схватила Оксану за ошибку. — Ты всё не так делаешь! Вместо того, чтобы семью создавать, детей рожать — ты только о своей выгоде думаешь. Квартира её, видите ли! А кто тебе ремонт делал? Кто мебель покупал?
— Мы вместе с Максимом всё делали, на общие деньги.
— Общие? — Свекровь снова усмехнулась. — А может, напомнить, сколько мой сын зарабатывает? И сколько ты?
— Мама! — Максим повысил голос, но даже его интонация была полной растерянности. — Хватит!
— Нет, не хватит! Пусть знает своё место! — Любовь Андреевна не стеснялась показывать своё истинное лицо. — Я не для того растила сына, чтобы какая-то выскочка командовала в семье!
— Любовь Андреевна, — Оксана встала, чувствуя, что отступать уже нельзя. — Думаю, нам всем нужно успокоиться. Давайте продолжим разговор в другой раз.
— Не будет другого раза! — отрезала свекровь, и в её голосе уже не было ни капли сомнения. — Либо ты сейчас же соглашаешься помочь семье мужа, либо… — Она многозначительно замолчала, давая понять, что продолжение неизбежно.
— Либо что? — Оксана взглянула на неё с такой настойчивостью, что Любовь Андреевна почувствовала на себе её непреклонность.
— Либо пусть Максим выбирает — ты или семья.
— Мама! — Максим схватился за голову, как будто с него сняли тяжёлую гирю. — Что ты такое говоришь?
— А что? Пусть решает! — Любовь Андреевна схватила сумку, уверенная в своём праве. — Даю вам время до завтра. Или регистрируете Андрея с семьёй, или…
Оксана почувствовала, как холод проходит по её спине. Вечер, который начинался как обычный семейный ужин, стал чем-то, что она никогда не забудет.
Она не стала договаривать, просто хлопнула дверью.
В квартире наступила гробовая тишина. Максим нервно топтался по комнате, а Оксана стояла у окна, разглядывая, как темнеет за стеклом. Каждое движение, каждый взгляд стали такими тяжёлыми, будто все происходящее было чем-то невозвратимым.
— Ну и что будем делать? — наконец спросил Максим, как будто искал ответы в воздухе.
— А что тут делать? — Оксана повернулась к мужу, её глаза — безжалостные. — Решай.
— Что решать? — Максим в растерянности тер ладони о виски. Похоже, ситуация его выбивала из колеи.
— Выбирай, — тихо произнесла Оксана, как будто подводила его к неизбежному. — Я или семья. Как мама сказала.
— Оксан, ну зачем ты так? — Максим так устал, что уже не мог говорить спокойно. — Давай всё спокойно обсудим.
— А что обсуждать? — её голос был как лед, и в нем не было ни одной капли тепла. — Твоя мать прямым текстом поставила условие.
И тут телефон Максима разразился трелью — звонок от Андрея.
— Ну что, поговорили? — голос Андрея был слышен даже через расстояние. — Эта твоя… согласилась?
— Андрей, не начинай, — Максим поморщился, зная, что разговор ни к чему хорошему не приведет. — Давай завтра всё обсудим.
— Чего завтра? Мне детей в школу устраивать надо! — Андрея как будто не интересовали ни минуты сомнений, ни какие-то проблемы. — Квартира съёмная, хозяйка уже намекает, что будет повышать цену. А твоя жена из-за какой-то бумажки упирается!
Оксана молча смотрела в окно, её мысли были далеки от семейных разборок. За три года брака она впервые видела эту семью мужа совсем в другом свете. Раньше все странности можно было списать на чрезмерную заботу, но сейчас…
На следующий день начался настоящий ад. Телефон разрывался от звонков родственников, и каждый считал своим долгом высказаться.
— Максим, это возмутительно! — кричала тётя Зина, словно её кто-то сильно обидел. — Как можно быть такой черствой? У Андрюши дети!
— Вот в наше время такого не было! — поддакивала двоюродная бабушка Клава. — Семья — это святое!
К вечеру позвонила Лена, жена Андрея, и её голос был таким, как будто вся её жизнь зависит от этого разговора.
— Послушай, Оксана. Я всё понимаю — твоя квартира, твои правила. Но мы же не чужие люди! Неужели ты думаешь, что мы можем тебя обмануть?
— Лена, дело не в обмане, — устало ответила Оксана, зная, что каждое слово будет неверно воспринято. — Просто есть законы…
— Да плевать на твои законы! — взорвалась Лена, голос её срывался на визг. — Ты просто эгоистка! Стерва бессердечная!
Через неделю, неожиданно встретив Андрея с Леной в супермаркете, Оксана почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Они демонстративно отвернулись, будто её не было рядом. Лена что-то шептала детям, и те, не задумываясь, последовали примеру матери. Оксана, как бы пытаясь не замечать этого, чувствовала, как с каждым шагом её место в этой семье становилось всё более отчуждённым.
— Вот до чего ты довела, — сказал Максим вечером, его голос был тихим, но полным тяжёлого смысла. — Даже дети от нас отворачиваются.
— Я довела? — Оксана горько усмехнулась, как будто внутри неё что-то ломалось. — Может, это твоя мать настраивает всех против нас?
— Против тебя, — поправил Максим, и его взгляд был безжалостен. — Она меня до сих пор любит. Просто не понимает, почему я выбрал такую жену.
— А ты сам-то понимаешь? — вопрос в её голосе звучал так, как будто она уже не ждала ответа.
Максим промолчал.
Через месяц, как в самый плохой сценарий, они встретились с Любовью Андреевной в кафе — решили поговорить на нейтральной территории.
— Значит так, — начала свекровь, даже не удосужившись поздороваться. — Я всё решила. Раз ты такая принципиальная, мы больше не будем тебя беспокоить. Андрей нашёл другой выход — они продают квартиру в своём городе и переезжают ко мне. А ты… ты радуйся, что отстояла свои драгоценные квадратные метры.
— Любовь Андреевна… — голос Оксаны был тонким и напряжённым, словно она готова была разрушить всё, что казалось бы изначально неприкасаемым.
— Молчи! — оборвала её свекровь, и в её голосе было столько силы, что казалось, она смогла бы разорвать её словами. — Ты для меня больше не существуешь. И на семейные праздники можешь не приходить.
— А Максим? — тихо спросила Оксана, как будто надеялась на хоть какое-то понимание.
— А Максим пусть выбирает — или он с семьёй, или с той, которая эту семью разрушила.
Вечером того же дня Максим собрал вещи, и его слова были как последние гвозди в гробу.
— Прости, Оксан. Но я не могу разрываться между вами. Мама права — семья должна быть вместе.
— А я? Я не семья? — её голос был полон отчаяния, но внутри всё уже было решено.
— Ты… ты другое, — Максим отвёл глаза, будто уже не видя её. — Ты сама всё разрушила своим упрямством.
Когда за ним закрылась дверь, Оксана не плакала. Она смотрела на ночной город, и в её голове как-то так и осталась мысль: иногда потеря может быть приобретением. Теперь она точно знала: своя квартира — это не просто крыша над головой, это ещё и свобода. Свобода от манипуляций, от чужих желаний, от навязанных обязательств.
А через полгода она случайно узнала, что Андрей с семьёй так и не переехали к матери. Они купили квартиру в соседнем доме. Видимо, деньги всё-таки были. Просто кому-то очень хотелось проверить, насколько прочны чужие… правила.
