Елена сидела за кухонным столом в помещении, которое всё ещё сохраняло слабый аромат чужих, свекровиных духов. Они прожили здесь почти полгода. С тех пор, как им пришлось съехать из арендованной квартиры-студии на Киевской окраине, перебравшись туда, где Светлана Петровна милостиво «временно приютила» молодых.
— Только временно, — повторяла она тогда. — Пока не сможете оформить свою квартиру.
И вот этот момент настал. Вернее, наступает. Ключи они получат завтра. Договор уже завизирован. Ипотечный кредит одобрен. Всё готово.
Вчера даже отмечали это событие. Дмитрий купил торт, Светлана Петровна достала тот самый изысканный хрусталь, который хранился «исключительно для торжественных случаев». Они чокались. Светлана Петровна даже обняла Елену:
— Ну и славно, мои дорогие детки. Просто замечательно.
А сегодня утром Светлана Петровна произнесла это так обыденно, словно обсуждая прогноз погоды:
— Квартиру оформите сразу на меня — мало ли, какие повороты в жизни у вас случатся.
Она произнесла это и тут же принялась мыть посуду. Стояла спиной к Елене. Как будто ничего особенного, что требовало бы обсуждения, не произошло.
Елена застыла с чашкой в руках.
— Что, что вы сейчас сказали?
— Слышала, — не поворачиваясь, ответила Светлана Петлана. — Я говорю — пусть квартира будет оформлена на моё имя. Я всё-таки старше и опытнее. А вы ещё молодые, можете и передумать жить вместе.
Именно в этот момент внутри Елены что-то сработало. Словно мощный рубильник, который резко включил доселе спящую решимость.
— Светлана Васильевна, но мы же… мы покупаем её на свои средства. Мы сами берём этот кредит. Мы оба работаем с Дмитрием.
— Ну и что? — Светлана Петровна обернулась. Лицо её было абсолютно невозмутимо, даже слегка удивлённо. — Работаете, молодцы. А собственность всё равно оформите на меня. Так будет надежнее.
— Надежнее — для кого?
— Для всех. — Светлана Петровна вытерла руки полотенцем. — Ты ведь понимаешь, Леночка, сейчас все пары разводятся. Сегодня у вас любовь, завтра — совершенно чужие люди. А недвижимость… Недвижимость просто обязана находиться в по-настоящему надёжных руках.
Елена аккуратно поставила чашку на стол. Настолько аккуратно, хотя ей отчаянно хотелось швырнуть её об стену.
— А мы с Дмитрием что — не надёжные?
— Вы молодые, — повторила Светлана Петровна. И в этом слове — «молодые» — читалось не просто пренебрежение. Это была снисходительность. Словно она говорила с детьми, которые капризно требуют сладостей перед обедом.
— Светлана Петровна, но это ведь наши средства.
— Чьи средства? — Светлана Петровна присела напротив. — Ты живёшь под моей крышей полгода. Совершенно безвозмездно. За коммунальные услуги плачу я. Продукты закупаю я. Готовлю я. Стираю.
— Я тоже готовлю! И стираю! И убираю!
— Незначительно, — кивнула Светлана Петровна. — Ты помогаешь. А кто постоянно наводит за вами порядок? Кто гладит Диме рубашки? Кто следит, чтобы в доме всегда был уют и кто оплачивает счета?
И тут Елена осознала, что любое дальнейшее возражение бессмысленно. Светлана Петровна уже всё решила за них. И что самое ужасное — она искренне считала себя абсолютно правой.
— Где Дмитрий? — тихо спросила Елена.
— В ванной. — Светлана Петровна встала. — Ты поразмысли, Леночка. Поразмысли трезво. А то потом будешь сильно жалеть.
И она вышла. Оставила Елену наедине с этой внезапно обрушившейся реальностью, в которой её собственное жилье вдруг оказалось под угрозой.
Дверь в ванную комнату закрылась. Дмитрий вышел в халате, румяный и очень довольный.
— О, кофе! — Он небрежно поцеловал Елену в макушку.
— Дима, — сказала Елена. — Нам нужно очень серьезно поговорить.
Дмитрий опустился на стул. Посмотрел на Елену. Потом на свои ладони. И снова на неё.
— Мама говорила? — Он произнёс это очень тихо. Словно боялся, что его услышат.
— Да. Говорила.
Наступила длинная, неловкая пауза, когда есть много слов, но ни одно из них не кажется подходящим.
— Лен, ну постарайся понять. Она же просто волнуется за наше будущее.
— За наше? — Елена горько усмехнулась. — Или только за своё? Дима, она пытается забрать у нас квартиру!
— Не забрать. Просто подстраховаться, чтобы было кому доверить.
И тут внутри Елены что-то резко оборвалось. Как натянутая до предела струна. Резко и нестерпимо больно.
— Подстраховаться? От меня? От твоей собственной жены?
Дмитрий замолчал. Встал. Подошел к окну. Он стоял к ней спиной и продолжал молчать. А Елена смотрела на его спину и осознавала — он уже принял решение. Давно. Может быть, ещё до того, как его мама «случайно» начала этот разговор.
— Ты же понимаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — мама совершенно одна. И если мы… если что-то между нами пойдёт не так.
— Что конкретно пойдёт не так, Дима?
— Ну, всякое бывает. Разведёмся. Ты, может, решишь забрать жилье себе, а мама останется вообще ни с чем.
— А то, что я останусь ни с чем, это нормально?
Он обернулся. Лицо его было измученным и очень уставшим. Как будто он не спал и думал об этом уже целый месяц.
— Лен, ну зачем ты так злишься? Мы же не разводимся. Это просто юридическая формальность.
Вот тебе и ответ. Их совместная квартира, их общий кредит, их будущее — всего лишь формальность.
Прошло две недели. Две недели такой жизни, когда ты вроде бы находишься в своем доме, но он тебе не принадлежит. Когда ты ешь за своим столом, но стол принадлежит другому человеку. Когда ты спишь рядом с мужем, но чувствуешь себя лишь нежеланной гостьей.
Елена понимала, что дальше так жить невозможно.
Вечером она не выдержала. Дождалась, пока Светлана Петровна ушла к соседке — «на часок, на Киевские новости», — и села напротив Дмитрия.
— Дима, нам нужно очень серьезно поговорить.
— О чём? — Он смотрел в экран своего телефона.
— Обо всём. О нас. О твоей маме. О том, что сейчас происходит.
— А что, собственно, происходит? — Он даже не поднял глаз.
— Дима, посмотри, пожалуйста, на меня.
Он посмотрел. С явной неохотой, но посмотрел.
— Дима, я ставлю ультиматум.
— Ультиматум? — Он даже отложил телефон. — Ты это серьёзно?
— Абсолютно серьезно. — Елена говорила спокойно. Очень спокойно. — Либо эта квартира остается оформленной на нас двоих — на меня и на тебя, либо я ухожу.
— Лен.
— Не перебивай. — Она подняла руку. — Я не буду жить в доме, где меня считают временной. Я не буду гостьей в собственной семье. И я не буду терпеть, когда моё место в твоей жизни определяет твоя мама.
— Ты просто не понимаешь всей сложности.
— Понимаю! — Голос Елены сорвался. — Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь! Твоя мама боится остаться одна, и она решила, что лучший способ избежать этого — контролировать каждый аспект нашей жизни. А ты ей это позволяешь.
— Она же моя мать.
— А я кто?! — Елена вскочила. — Я кто, Дима?! Случайная знакомая?!
Он молчал. Сидел и молчал.
— Отвечай! — Она стояла перед ним, её руки невольно дрожали. — Кто я для тебя?
— Ты жена.
— Жена. — Елена села обратно. — Хорошо. Если я жена, то почему в нашей семье самым главным человеком остаётся твоя мама?
— Она не главная.
— Тогда почему все решения принимает она? Почему ты даже не посчитал нужным посоветоваться со мной, прежде чем согласиться оформить квартиру на неё?
— Я думал, ты проявишь понимание.
— Понимание чего? Того, что меня обманули? Что меня бросили? Что мой собственный муж пренебрёг мной?
— Я не пренебрёг! — Дмитрий вскочил. — Не говори таких ужасных вещей!
— Тогда докажи! — Елена тоже встала. — Докажи прямо сейчас, что я не права!
— Как?
— Позвони в банк. Скажи, что мы изменили решение. Что квартира будет оформлена на нас двоих.
Дмитрий застыл.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
— Но мама…
— Мама! — Елена засмеялась. Горько, надрывно. — Опять мама! Дима, ты хоть когда-нибудь принимаешь решения самостоятельно?
— Конечно, принимаю!
— Тогда прими его сейчас. Прямо здесь, при мне. Выбери — мама или жена.
— Это нечестно. Нельзя так ставить вопрос.
— Можно! — Елена подошла к нему вплотную. — Можно, потому что именно так он и стоит! Либо ты мужчина, который обязан защищать свою семью, либо ты сын, который всю жизнь будет бегать к мамочке за благословением!
— Лена, пожалуйста, успокойся.
— Я абсолютно спокойна. — И это была истинная правда. Елена внезапно почувствовала удивительное умиротворение. — Я совершенно спокойна. И я жду твоего окончательного ответа.
— Мне нужно немного времени, чтобы всё обдумать.
— Сколько?
— Ну, не знаю, день, может, два.
— У тебя есть время до завтрашнего утра. — Елена пошла в спальню. — До десяти часов утра, Дима. Если до десяти ты не позвонишь в банк и не отменишь переоформление, я ухожу. Навсегда.
— Ты не посмеешь уйти.
Она обернулась.
— Хочешь проверить?
Утром Елена проснулась в половине седьмого. Дмитрий ещё спал. Она бесшумно встала, приняла душ, оделась. Достала дорожную сумку и аккуратно сложила туда самое необходимое.
В девять утра на кухне они сидели втроём — Елена, Дмитрий и Светлана Петровна. Они пили кофе и делали вид, что это самое обычное утро.
— Дима, — тихо произнесла Елена, — девять тридцать.
Он посмотрел на неё. Потом на мать. Потом снова на неё.
— Лен.
Светлана Петровна наконец подняла глаза:
— О чём это вы шепчетесь?
— О нашем будущем, — ответила Елена, не отводя взгляда от мужа.
Он встал. Несколько раз прошёл по кухне. Остановился у окна.
— Мам, — сказал он, не оборачиваясь, — я изменил решение. Квартира будет оформлена на нас с Леной.
Светлана Петровна замерла с чашкой в руках.
— Что?
— Ты всё слышала. — Дмитрий обернулся. Лицо его было очень бледным, но в глазах светилась решимость. — Квартира — наша. Мы её покупаем, мы будем в ней жить. А ты можешь приходить к нам только в гости.
— Дима! — Светлана Петровна поставила чашку с такой силой, что та дала трещину. — Ты осознаешь, что сейчас говоришь?!
— Осознаю. — Он достал свой телефон. — И прямо сейчас позвоню в банк.
— Сынок, — Светлана Петровна вскочила, — ты же не можешь так поступить со мной! Я же твоя мать!
— Мам, достаточно. — Голос у Дмитрия был твёрдым. — Хватит манипуляций. Хватит давления. Я взрослый мужчина, у меня есть жена, и я сам буду решать, как нам строить свою жизнь.
Елена смотрела на мужа и не могла его узнать. Впервые за всё время их знакомства он разговаривал с матерью как настоящий глава семьи.
Дмитрий набрал номер банка.
— Алло? Это Крылов Дмитрий Владимирович. По поводу ипотечного кредита. Да, мы хотим внести изменения в условия.
Светлана Петровна слушала и стремительно бледнела. А потом неожиданно разрыдалась. Впервые за всё это время — она плакала.
— Ты меня предаёшь, — шептала она. — Собственный сын меня так низко предаёт.
— Я не предаю, мам. — Дмитрий закончил разговор и подошел к матери. — Я просто наконец-то вырос.
И тут Елена осознала — всё. Война закончилась. Они одержали победу. Они — Дмитрий и она.
Прошло четыре месяца.
Четыре месяца, в течение которых Елена и Дмитрий жили в своей новой квартире. Без оглядки на то, что может подумать Светлана Петровна, что она скажет или что посоветует.
А Светлана Петровна целый первый месяц не звонила им вообще. Дмитрий мучился, переживал, ему хотелось позвонить самому. Но Елена сказала:
— Не звони. Пусть она поймёт, что без нас тоже можно жить полноценной жизнью.
И он выдержал. Хотя это было очень трудно.
А потом Светлана Петровна позвонила сама. Тихим, очень приглушенным голосом:
— Дима, как ты там?
— Нормально, мам.
— А Леночка?
— Тоже всё хорошо.
— Можно мне к вам прийти?
Наступила долгая пауза.
— Можно, мам. Но в гости. Всего на пару часов.
Когда Светлана Петровна пришла в первый раз, Елена приготовила обед. Накрыла стол. Даже купила любимый Дмитрием торт.
Светлана Петровна сидела как чужая. Оглядывала квартиру, словно видела её впервые. Впрочем, так оно и было.
— Уютно у вас, — сказала она наконец.
— Да, — ответила Елена. — Нам здесь очень нравится.
Еще одна пауза.
— А у меня без вас очень скучно.
И тут Елена поняла — Светлана Петровна больше не была той грозной свекровью, которая безапелляционно всё решала за всех. Она была просто одинокой женщиной, которая до смерти боялась остаться без сына.
— Светлана Петровна, — Елена осторожно произнесла, — а вы могли бы, могли бы найти для себя какое-нибудь занятие? Кружок, секцию, хобби.
— В моём-то возрасте?
— А почему нет? Вы же не древняя старуха. Может быть, танцы? Или курсы рукоделия?
Светлана Петровна посмотрела на неё с искренним удивлением.
— Ты на меня не сердишься?
— Сердилась, — честно ответила Елена. — Но теперь я понимаю. Вы просто сильно боялись.
— Боялась, — кивнула Светлана Петровна. — Очень боялась, что останусь совершенно одна.
— Но ведь не остались же.
Теперь Светлана Петровна приходила в гости раз в неделю. Она записалась на курсы компьютерной грамотности и в танцевальную студию для людей элегантного возраста.
— Представляете, — рассказывала она за столом, — там есть один мужчина, Виктор Семенович. Такой интеллигентный! Инженер на пенсии. Мы с ним вчера после танцев даже в кафе Львовское зашли.
Елена и Дмитрий переглядывались и улыбались.
— И как дела, мам? — спрашивал Дмитрий.
— Да хорошо всё. А у вас как?
— Тоже хорошо.
— А детей когда планируете?
— Мам! — смеялся Дмитрий.
— Ну что «мам»? Это нормальный вопрос!
И это тоже было совершенно нормально. Обычные, тёплые разговоры обычной семьи, которая научилась расставлять границы.
Вот это я понимаю — победа в семейной борьбе! Елена не просто отстояла квартиру, она заставила Дмитрия впервые в жизни стать мужем, а не только сыном. И, что самое удивительное, помогла свекрови найти себя и справиться с одиночеством.
Как вы считаете, является ли требование оформить ипотечную квартиру на свекровь самым жёстким видом финансовой манипуляции? И что бы вы сделали, если бы ваш партнёр не смог принять решение до 10 утра? Ушли бы навсегда или дали бы ещё один шанс? Очень интересно ваше мнение! 👇
