Елена стояла возле кухонного окна и наблюдала, как по двору неспешно движется старый дворник со своей метлой. Снег под его ногами глухо хрустел. На улице царила тишина, а в квартире, в гостиной, уже полчаса раздавался громкий голос Богдана. Он говорил по телефону очень энергично, с интонациями победителя, и время от времени смеялся так, словно находился не в их скромной двухкомнатной квартире, а в личном кабинете на тридцать шестом этаже какого-то стеклянного небоскрёба.
— Да, да, конечно, партнёрские условия обсудим. У меня просто сейчас встреча, — сказал он, а затем вошёл на кухню, запахиваясь в халат.
— Лена, нам нужно сегодня обсудить кое-что очень важное, — произнёс он, даже не глядя на неё.
Елена почувствовала, как в животе у неё образовался тяжёлый комок. Это «очень важное» всегда заканчивалось одним и тем же — просьбой о деньгах, а по сути, требованием. Она молча сняла чайник с плиты и налила ему кипятка в чашку.
— Франшиза. Сеть кафе-кондитерских. В нашем городе нет ничего подобного! — начал Богдан. — У меня есть отличный контакт, нам дадут вход на просто суперусловиях, но только если мы вложим деньги прямо сейчас.
Елена села за стол. Её руки слегка дрожали, и чашка в её руках тихонько позвякивала о блюдце.
— Богдан… но мы же ещё не погасили тот кредит за твою студию.
— Ты снова за своё! — раздражённо прервал он её. — Так можно всю жизнь просидеть в своём детском саду за двадцать тысяч в месяц и бояться хоть немного выйти из зоны комфорта!
Он говорил всё громче, наклоняясь к ней, будто хотел своим голосом физически её подавить.
— Если ты не дашь мне денег, я подам на развод! — вдруг выпалил он. — Я пойму, что ошибся, и найду себе женщину, которая будет в меня верить.
На кухне воцарилась такая тишина, что было слышно, как во дворе трамвай приближается к остановке на проспекте Соборности. Елена хотела что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Он знал, куда бьёт. Знал, что её страх остаться одной гораздо сильнее любого страха бедности.
— Богдан… — выдохнула она, глядя на свои руки, — у нас нет таких денег.
— Есть! — в голосе Богдана появился металлический оттенок. — Квартира, которую оставила тебе твоя бабушка. Возьмём под её залог кредит. Это беспроигрышное дело. Ты просто совершенно не понимаешь, как устроен бизнес.
Елена посмотрела на него. Тридцать девять лет, подтянутый, волосы слегка тронуты сединой — как раз в том возрасте, когда мужчины становятся особенно опасны для жён, которые привыкли доверять. Он был красив и умел говорить так, что любой их разговор превращался в лекцию о том, как «нужно мыслить масштабно».
— Ты что думаешь, я так, для себя всё это затеваю? — продолжал он. — Это всё для нас с тобой. Чтобы мы жили как люди. Но тебе, похоже, и в этой своей нищете очень комфортно.
Елена почувствовала, что ещё одна секунда — и она не выдержит и заплачет. А этого он и ждал. Вся их семейная математика держалась на её чувстве вины и страхе его потерять.
— Хорошо, — тихо произнесла она. — Я подумаю над этим.
— Думай быстрее, — ответил он. — Завтра встреча, мне нужно дать им ответ.
Когда он ушёл в комнату и закрыл за собой дверь, Елена осталась на кухне одна. Чай в чашке совсем остыл. Снег за окном медленно превращался в серую грязную кашу, а внутри у неё расползалось чувство, что этот разговор — лишь начало чего-то гораздо более ужасного.
Она вспомнила, как два года назад он точно так же говорил о «невероятной возможности» открыть фитнес-центр, а до этого — о «уникальном проекте» авторских курсов. Всё это каждый раз заканчивалось одинаково: новыми долгами, продажей вещей, её подработками по вечерам.
Но сегодня в его голосе было что-то новое. Холод. Без тени былого очарования. И угроза — как последнее предупреждение.
Елена посмотрела на дверь в комнату, за которой он уже что-то быстро печатал на ноутбуке, и вдруг осознала: он не просто на неё давит. Он готов пойти до конца.
И впервые за все годы их совместной жизни у неё промелькнула мысль — а что, если развод действительно случится? И что тогда у неё останется?
На следующий день Елена проснулась ещё до звонка будильника. Она лежала на спине, смотрела в потолок и пыталась разложить всё по полочкам. В голове постоянно звучала вчерашняя фраза Богдана — «Если не дашь денег, я разведусь». Он сказал это так буднично, как будто говорил о походе в магазин. Не вспышка эмоций, не ссора, а просто констатация факта.
За кухонным столом она молча выпила чай. Богдан уже был полностью собран: свежая рубашка, галстук, даже лёгкий аромат дорогого одеколона. Он, как и всегда, выглядел так, будто направляется на встречу с инвесторами, а не в офис, которого у него, по сути, не было.
— Я ухожу, — сказал он, застёгивая пальто. — Надеюсь, ты примешь верное решение.
Дверь захлопнулась. Елена осталась в полной тишине. «Верное» — значит то, которое выгодно ему.
Вместо того чтобы ехать на работу в детский сад, она свернула по направлению к банку. У входа постояла минуту, потом развернулась и пошла в другую сторону. Пальто на груди было застёгнуто до самого горла, но внутри всё просто кипело.
Она зашла в кафе на углу улицы Вишневой, заказала себе чёрный кофе и достала из сумки свой блокнот. На первой странице крупными буквами написала заголовок: «Все расходы за два года».
Поначалу было очень трудно вспомнить все детали. Но потом цифры начали складываться в картину:
300 000 — «онлайн-школа коучинга»;
800 000 — франшиза доставки еды;
200 000 — костюмы, часы, техника;
мелкие траты на «деловые встречи», аренду помещений, рекламные брошюры.
В итоге получилось больше полутора миллионов. И ни одного подтверждения хоть какой-то прибыли.
Когда она вернулась домой вечером, Богдан уже был там. Он говорил по телефону, жестикулируя так, будто в комнате находилась невидимая публика. Елена молча прошла на кухню.
— Ну? — спросил он, бросив трубку. — Какое твоё решение?
— Богдан, — начала она, — я хочу понять, что именно мы получили от твоих прошлых проектов.
— Ну вот, снова началось… — он закатил глаза. — Лена, ты никогда ничего не поймёшь в бизнесе. У тебя слишком маленькое мышление.
Она достала из сумки блокнот и положила его на стол.
— Это все суммы, которые мы потратили за последние два года, — сказала она спокойно. — И ни копейки дохода. Ни одного клиента, ни одного контракта, который принёс бы нам прибыль.
Богдан поморщился, как будто съел очень кислый лимон.
— Лена, прекрати играть в бухгалтера! Мы же говорим о нашем будущем, а ты постоянно роешься в прошлом.
— Прошлое — это то, из чего состоит наше настоящее, — тихо произнесла она. — И я не стану закладывать квартиру.
Его лицо мгновенно напряглось. Он подошёл ближе, опёрся руками о стол, навис прямо над ней.
— Ты меня подставляешь, — сказал он тихо, но от этих слов стало очень холодно. — Я даю тебе такой шанс, а ты…
— А я не хочу больше жить в постоянный долг ради твоих фантазий, — перебила она.
Он выпрямился, отступил на шаг.
— Тогда… — голос его стал ледяным. — Тогда я ухожу. Прямо сейчас. Найду женщину, которая не боится рисковать.
Слова прозвучали, как выстрел, но внутри у Елены не было прежней паники. Было странное, звенящее спокойствие.
— Уходи, — сказала она.
Он замер. Ей показалось, что он никак не ожидал такого ответа.
— Ты… ты это серьёзно? — спросил он.
— Абсолютно, — ответила она. — Чем быстрее, тем лучше для нас обоих.
Богдан вышел в коридор, достал из шкафа свою куртку, но вдруг вернулся:
— Лена, ты просто сошла с ума. У тебя ведь никого нет. Я единственный, кто…
— Кто что? — она смотрела ему прямо в глаза. — Кто высасывает из меня всё до последней копейки?
Он молча смотрел на неё несколько секунд, потом схватил сумку и вышел, громко хлопнув дверью.
В квартире стало тихо. Елена села на диван и впервые за долгие годы почувствовала, что ей больше нечего бояться.
Прошёл месяц. Елена жила совершенно одна. Первые несколько дней эта тишина казалась непривычной — не звонил телефон с надрывными речами о «новых возможностях», не приходили распечатанные презентации с непонятными графиками, не исчезали деньги со счёта.
Она работала в детском саду, по вечерам вела кружок рисования, и впервые за долгое время стала видеть смысл в накоплениях, а не в бесконечных кредитах.
В один из вечеров, возвращаясь домой, она заметила у подъезда Богдана. Он стоял в своей старой куртке, с опущенными плечами, и курил — то, чего она раньше за ним не замечала.
— Лена… — произнёс он тихо, — нам нужно поговорить.
Она остановилась, но не пригласила его зайти внутрь.
— Я был не прав, — сказал он. — Всё рухнуло. Кафе-кондитерские — это оказалась афера. Меня просто обманули. Я… я сейчас без работы.
— Понимаю, — ответила Елена. — Но чем я могу тебе помочь?
— Позволь мне пожить у тебя немного. Только пока не найду что-то. Я всё верну…
Елена посмотрела на него. Когда-то она бы уже потянулась за ключами, впустила его, накормила, дала денег. Но теперь она видела перед собой не мужа, а человека, который много лет жил за её счёт, называя это «верой в него».
— Нет, Богдан, — сказала она твёрдо. — У тебя был дом. И ты сам его разрушил.
— Ты жестокая, — прошептал он. — После всего, что было между нами…
— Именно после всего, что было, — ответила она, и пошла мимо, чувствуя, как за её спиной он остался в своей собственной темноте.
Вечером, сидя на диване с чашкой чая, Елена вдруг поняла: он больше не страшен. Ни его угрозы, ни его мольбы. Её жизнь уже ей принадлежит.
А через пару недель она подала заявление на повышение на работе — и его утвердили. Теперь в её планах был не кредит на чужие проекты, а поездка в Италию. Первая в её жизни.
Она шла по улице в новом пальто, и в отражении витрин видела женщину, которая больше не боится.
Эта история о том, как важно вовремя заметить, что чьи-то мечты строятся на фундаменте твоей жизни и твоих сбережений. Многие из нас склонны закрывать глаза на «неудачи» близких, особенно когда это «неудача» прикрыта красивыми словами. А как вы считаете, где проходит та самая тонкая грань между поддержкой и саморазрушением?
