— Опять пришел без машины! — голос Алины Сергеевны прорезал тишину офиса. — Четвертый раз за неделю! Кто из вас берет мою еду?
Двадцать пять сотрудников оторвались от мониторов. Кто-то хмыкнул, кто-то пожал плечами. Алина стояла у входа в мини-кухню, держа пустой контейнер.
— Может, мыши завелись? — ехидно бросил Виталий из отдела закупок.
— Очень смешно, — процедила Алина сквозь зубы. — Мыши теперь контейнеры открывают и аккуратно крышки закрывают?
После переезда в новый офис многое изменилось. Раньше они сидели по десять человек в разных кабинетах, знали друг друга в лицо. Теперь в огромном зале работало полсотни людей, половину из которых она даже по именам не могла назвать.
Алина носила обеды с собой не от хорошей жизни. Врач велел питаться часто и понемногу — желудок барахлил. Кафе поблизости не было, а заказывать доставку каждый день накладно. Да и бутерброды дома делать быстрее — встала на полчаса раньше, нарезала, в контейнер, и готово.
Первые месяцы все было спокойно. А потом началось. Каждые два-три дня ее обед исчезал. Причем не весь — одну половину съедали, вторую оставляли. Словно кто-то просто перекусывал.
— Ты к директору ходила? — спросила Дарья Петровна, начальник отдела продаж. — Пусть камеру поставит.
— Ходила. Он сказал, сотрудники против. Не хотят, чтобы за ними следили.
— Ясно, — протянула Дарья, прикуривая у окна. — Значит, среди нас есть тот, кому есть что скрывать.
Алина кивнула. Две недели она пыталась вычислить вора. Приходила раньше, оставалась позже, даже пробовала метить контейнер — ничего. Человек действовал осторожно.
— А ты попробуй его проучить, — шепнула Дарья, затягиваясь. — Добавь что-нибудь… невкусное.
— Например?
— Да что угодно. Горчицы побольше или… — она задумалась. — У меня дома кошка есть. Корм для нее выглядит как паштет. Попробуй.
Алина поморщилась:
— Это же издевательство.
— А что он делает? — Дарья затушила сигарету. — Издевается над тобой каждый день. Ты из-за него в кафе мотаешься, деньги тратишь, время теряешь. А он спокойно ест твою еду и молчит.
В тот вечер Алина долго думала. С одной стороны, Дарья была права — ситуация зашла слишком далеко. С другой стороны, кошачий корм… Но что еще оставалось делать? Утром она намазала хлеб тонким слоем паштета для кошек. Запах почти не отличался от обычной печеночной колбасы. Положила сверху огурец, салат, второй кусок хлеба. Выглядело вполне аппетитно. Весь день Алина ждала реакции. Представляла, как кто-то из коллег побежит в туалет, начнет возмущаться, выяснять. Но ничего не произошло. К обеду контейнер опустел, как обычно.
— Не заметил, что ли? — удивилась Дарья. — Странно.
— Может, у него вкусовые рецепторы отсутствуют, — пошутила Алина, но на душе было неспокойно.
На следующий день она решила действовать радикальнее. В аптеке купила мягкое слабительное без вкуса и запаха. Капнула на бутерброд несколько капель.
— Только осторожно, — предупредила Дарья. — Вдруг у человека проблемы со здоровьем?
— Нечего чужое воровать, — отрезала Алина, но слова подруги засели в голове.
И снова ничего. Бутерброд исчез, никто не жаловался на самочувствие, не бегал в туалет. Алина начала подозревать, что еду просто выбрасывают из вредности.
На третий день она вообще не стала брать обед. Зачем переводить продукты?
Утром офис встретил ее переполохом. Ольга из бухгалтерии, бледная и взволнованная, рассказывала:
— Павла Николаевича увезли на скорой! Вчера вечером дома плохо стало. Соседи вызвали врачей.
— Что с ним? — Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Отравление какое-то. Или аллергия. Врачи говорят, серьезно. В реанимации лежит.
Павел Николаевич. Тихий программист из дальнего угла. Алина его почти не замечала — всегда сидел, уткнувшись в монитор, ни с кем не общался. Недавно пришел, месяца три как.
— Он что, что-то не то съел? — спросила Алина, стараясь говорить спокойно.
— Кто его знает. Может, лекарство новое не подошло.
Весь день Алина не находила себе места. А вдруг это из-за слабительного? Вдруг у Павла была аллергия? Вдруг…
— Перестань, — одернула ее Дарья. — Ты же не знаешь, брал он твои бутерброды или нет. Может, совпадение.
Но Алина не могла успокоиться. Вечером она даже подумывала поехать в больницу, признаться врачам. Но что сказать? Что подсыпала слабительное в еду, не зная, кто ее возьмет?
Павел провалялся в реанимации неделю. Когда его перевели в обычную палату, Алина вздохнула с облегчением. Значит, жить будет. Значит, не убила.
Но на работу Павел не вернулся. Через две недели пришло заявление об увольнении по собственному желанию.
— Говорят, в другую компанию перешел, — сообщила Ольга. — Лучше условия предложили.
Алина молчала. Она понимала: Павел не вернулся не из-за новой работы. Он знал, что отравился ее бутербродом. И не мог больше находиться в одном офисе с ней.
После его увольнения ее обеды перестали пропадать. Окончательно и бесповоротно.
Теперь Алина точно знала, кто был вором. И эта мысль не давала ей покоя. Она представляла, как Павел — молодой, замкнутый, явно живущий на одну зарплату — каждый день смотрел на ее аккуратные бутерброды в холодильнике. Как боролся с собой, как стыдился, но голод оказывался сильнее.
Может, он недавно развелся? Может, снимает жилье в Києві и едва сводит концы с концами? Может, просто стеснялся попросить помощи?
А она… Она чуть не убила человека из-за куска хлеба с колбасой.
Дарья иногда спрашивала, не жалеет ли она о случившемся. Алина отвечала, что нет, что вор получил по заслугам. Но по ночам она думала о Павле, о том, как он лежал в реанимации, и не могла заснуть.
Справедливость — штука сложная. Иногда, добиваясь ее, становишься хуже тех, с кем борешься.
Но кто из коллег знал об этом? Кто вообще задумывался, почему молодой программист каждый день воровал чужую еду? Все просто смеялись над «воришкой» и предлагали поставить камеры.
А теперь Павла нет. И Алина каждый день приносит свои бутерброды, ест их спокойно и помнит: справедливость бывает слепой. И жестокой.
