— Денис, прошу, только без лишних эмоций, но мне нужно тебе кое-что рассказать, — Александра прижала мобильный телефон к уху и опустилась на низкий табурет у кухонного окна.
Денис приехал в гости к родителям на их загородный участок впервые за несколько месяцев. Людмила весь вечер бегала по дому, накрывала праздничный стол, доставая из погреба последние банки с домашними соленьями. Аркадий суетился вокруг сына, показывая, что именно сломалось за зиму и требует срочного мужского вмешательства.
— Я слушаю, Саша, — устало ответил брат, опускаясь в глубокое кресло.
Он выглядел измождённым и загнанным. Под глазами залегли тёмные круги, рубашка была смята, словно он спал в ней, не раздеваясь. Александра узнала этот взгляд — так выглядят люди, которых жизнь загнала в безвыходный угол.
— Денис, мама с папой будут невероятно расстроены, но ты действительно решил выставить на продажу дачу Бабушки Зои?
Денис молчал так долго, что Александра невольно подумала, что связь оборвалась.
— Да, — наконец произнёс он. — Я уже нашёл специалиста по недвижимости и обсудил детали.
Людмила в этот момент как раз вошла в комнату с чашкой горячего чая. Услышав последние слова, она замерла так резко, что чашка выскользнула из рук, а чай выплеснулся прямо на пол.
— Денис, что это за слова? — голос матери дрожал.
Аркадий поднял голову от своей газеты. Очки медленно съехали на кончик носа, а лицо мгновенно стало словно каменным.
— Объясни внятно, что за бессмыслицу ты сейчас говоришь, — процедил он сквозь зубы.
Денис поднялся и подошёл к окну. За стеклом виднелся бабушкин дом — маленький, немного покосившийся, с облупившейся краской на наличниках. Когда-то здесь постоянно пахло сдобой и свежезаваренным травяным чаем. Теперь чувствовался лишь запах сырости и мышиных норок.
— Это не бессмыслица, пап. Я взрослый, у меня свои планы. А дача — это источник постоянных расходов, которые мне совершенно не по карману.
— Каких ещё расходов? — возмутилась Людмила. — Мы же с отцом всё ремонтируем, тебе нужно только приезжать!
— Мам, ты не понимаешь. Налоги, обязательные членские взносы в дачное товарищество, оплата электроэнергии. А если вдруг что-то сломается по-крупному? Менять кровлю, ремонтировать проводку — это сотни тысяч гривен. У меня таких денег нет.
Александра слушала их разговор по телефону, и её сердце сжималось от боли. Она-то знала, что у брата действительно большие финансовые трудности. В прошлом году его небольшой IT-стартап рухнул, а новая работа приносила вдвое меньше средств.
— А Бабушке Зое ты что обещал? — тихо спросил Аркадий. — Она завещала тебе этот участок не просто так. Ты же ей клялся, что это останется семейным очагом.
— Я много чего обещал, — Денис резко развернулся к родителям. — Но я не клялся разориться ради сохранения этого очага!
Эти слова прозвучали гораздо резче и грубее, чем он собирался. Людмила всхлипнула, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.
Через неделю Денис приехал снова. Но на этот раз он привёз с собой девушку.
— Познакомьтесь, это Карина, — сказал он, галантно помогая спутнице выйти из машины.
Карина была спортивной и подтянутой, в модных джинсах и кроссовках, со светлым, туго собранным конским хвостом. Лицо у неё было открытое и очень улыбчивое, но в глазах чувствовалась лёгкая настороженность.
— Очень приятно, — Людмила протянула девушке руку. — Денис так много о вас рассказывал.
Это, конечно, было ложью. Денис ничего не рассказывал. Но мать отчаянно надеялась, что появление этой девушки изменит планы сына относительно дачи.
За ужином Аркадий расспрашивал Карину о её работе, о семье. Девушка отвечала охотно, но старалась говорить коротко. Она работала фитнес-инструктором, снимала квартиру в центре Киева, а её родители жили в Одессе.
— А вот вы что думаете о нашей загородной жизни? — хитро прищурился Аркадий. — Денис решил продать дачу, а мы считаем, что это большое предательство.
Карина быстро переглянулась с Денисом.
— Я считаю, что каждый человек вправе сам решать, как ему обустраивать свою жизнь, — осторожно ответила она. — Если дача приносит радость — это чудесно. Если же она становится бременем — зачем себя истязать?
Людмила едва не поперхнулась горячим супом.
— Как это бременем? Это же память о семье, наши традиции!
— Извините, Людмила, но традиции хороши только до тех пор, пока они не разоряют людей, — абсолютно спокойно продолжила Карина. — Денис рассказывал мне, сколько стоит просто содержать два жилища. Лично я предпочитаю тратить деньги на путешествия и саморазвитие, а не на ремонт старых досок.
Повисла тягучая, тяжёлая тишина. Аркадий медленно опустил ложку.
— Понятно, — сказал он. — Значит, вы тоже за продажу.
— Мы с Денисом планируем жить в городе. Нам дачный участок не нужен.
После ужина Александра увела брата в сторону, в прохладную прихожую.
— Денис, скажи мне честно — у тебя серьезные долги?
Денис долго молчал, всматриваясь в темноту за окном.
— Кредитная карта и микрозайм, — тихо признался он. — Когда фирма закрылась, я был уверен, что быстро найду новую работу. Не получилось. Набежали огромные проценты… В общем, да. Долги.
— Какая сумма?
— Около 600 000 гривен.
Александра ахнула. Такие средства были для их семьи просто астрономическими.
— И дача поможет?
— Риелтор уверен, что продадим где-то за 1 000 000 гривен. После вычета всех расходов как раз хватит, чтобы закрыть долги и немного денег останется на первое время.
— А родители знают о сумме?
— Зачем им знать? Они и так переживают.
Александра крепко обняла брата. Он был старше всего на три года, но в этот момент казался ей совсем мальчишкой — растерянным и испуганным.
На следующий день Аркадий подошёл к Александре, когда та поливала цветы у крыльца.
— Саша, я обдумывал это всю ночь, — сказал он. — А что, если мы сами выкупим эту дачу у Дениса? Через тебя оформим, например. Пусть получит свои деньги, а участок останется в семье.
— Пап, у нас таких средств нет.
— А мы оформим кредит. Я получаю пенсию, ты зарплату, Виктор работает. Потянем как-нибудь.
Александра посмотрела на отца. В его глазах была такая наивная, отчаянная надежда, что сердце ёкнуло.
— Пап, ты понимаешь, что мы тогда до самой пенсии будем эти кредиты выплачивать?
— Понимаю. Но что же делать? Я не могу допустить, чтобы чужие люди хозяйничали в бабушкином доме.
Вечером, после отъезда Дениса и Карины, семья собралась на кухне. Виктор сидел хмурый, Людмила красными от слёз глазами смотрела в окно.
— Значит, моё решение таково, — начал Аркадий. — Я предлагаю выкупить дачу у Дениса. Пусть решает свои проблемы, а дача останется нашей.
— Аркадий, мы не выдержим такой кредитной нагрузки, — тихо сказала жена.
— Выдержим. Придётся затянуть пояса потуже, но мы выдержим.
Виктор покачал головой:
— Аркадий, это совершенно нереально. Моего дохода сейчас едва хватает на ипотеку и содержание детей. Ещё один кредит — и мы попросту утонем в долговой яме.
— А как же дача? — взорвался Аркадий. — Просто так отдать её чужакам?
— Может быть, так и должно случиться, — неожиданно для всех произнесла Александра. — Может, мы просто отчаянно цепляемся за прошлое, которого, по сути, уже нет?
Все удивлённо уставились на неё.
— Пап, мам, поймите — Денис не виноват, что времена и приоритеты поменялись. Раньше дачи давали от предприятий, они строились почти общими усилиями. А теперь каждый отвечает только за себя. Денис работает в сфере IT, он мыслит совершенно иначе, живёт по другим правилам. Для него этот дом — не семейная святыня, а обременение.
— А для нас? — со слезами в голосе спросила Людмила. — А наши воспоминания? А то, как мы с отцом здесь полжизни провели?
— Мам, воспоминания никуда не денутся. А дачу… может, и правда пора отпустить?
Аркадий встал и молча, тяжело вышел из дома. Через окно было видно, как он медленно идёт к старому забору, который отделял их участок от бабушкиного.
Через месяц дача была продана. Денис закрыл свои долги, а они с Кариной сняли небольшую квартиру в новом жилищном комплексе.
Людмила две недели не решалась смотреть в окно — ей было слишком больно видеть, как новые владельцы начали перестраивать бабушкин дом.
— Они снесли старую веранду, — сообщила ей Александра после очередного приезда на дачу. — И баню тоже разбирают.
— Не рассказывай мне этого, — попросила мать.
Аркадий ходил мрачнее тучи. С сыном почти не разговаривал, ограничиваясь лишь приветствиями при встрече.
Однажды Александра увидела отца, стоящего у забора с молотком в руках.
— Пап, ты что делаешь?
— Заколачиваю дыру, — пробурчал он. — Раньше через неё к Бабушке Зое бегали. Теперь незачем.
Но ту дыру он так и не заколотил. И иногда, когда ему казалось, что его никто не видит, он подходил к забору и долго смотрел на то, что осталось от их семейного гнёздышка.
А Денис изредка приезжал к родителям, но что-то в их отношениях сломалось окончательно и бесповоротно. Он по-прежнему любил отца и мать, и они любили его. Но между ними теперь лежала широкая пропасть непонимания, через которую не было видно моста.
Карина больше на дачу не приезжала.
Эта история показывает, как тяжело порой принять, что наша эмоциональная ценность (воспоминания, семейное гнездо) может быть для другого человека всего лишь цифрой в графе расходов.
Как вы считаете, прав ли был Денис, что поставил своё финансовое спасение выше обещания, данного умершему человеку и чувствам своих живых родителей? Существуют ли семейные ценности, которые стоят того, чтобы ради них брать многолетний кредит?
