— Жасмин, ты чего так переживаешь? Ребёнок здоров, скоро полетим домой!
Алёна замерла у двери спальни, где спал десятимесячный Богдан. Рамиль стоял у окна, прижав телефон к уху, и говорил на своём родном языке тем нежным тоном, каким раньше обращался исключительно к ней.
Три года изучения восточных языков в университете не прошли даром. Каждое слово резало, как острый нож. «Жасмин дорогая», «ребёнок здоровый», «скоро полетим домой». Чей дом? Чья Жасмин?
— Что за разговор? — Алёна вошла в комнату, стараясь выглядеть абсолютно спокойной.
Рамиль обернулся, даже не попытавшись скрыть раздражение.
— Рабочие дела. У нас там проблемы на объекте, заказчики нервничают.
Ложь. Алёна это поняла по его глазам. Тем же глазам, в которые она смотрела три года назад, когда он рассказывал, как мечтает создать семью именно с ней, русской девушкой, потому что устал от жёстких традиций и предрассудков своего народа.
— У нас? — Алёна села на край кровати. — Ты же говорил, что работаешь сам по себе.
— Не придирайся к словам. — Рамиль убрал телефон в карман. — Пойду, выкурю сигарету.
Он ушёл на балкон, а Алёна осталась наедине с мыслями, которые крутились в голове уже несколько недель. Слишком много странностей накопилось. Телефонные звонки в неурочное время, поездки «к больному дяде» каждый месяц, купленный диплом о высшем образовании — «чтобы выглядеть солиднее перед твоими родителями».
Богдан зашевелился во сне, и Алёна бережно поправила ему одеяло. Когда сын родился, Рамиль был счастлив как ребёнок. Носил фотографии по всем стройкам, хвастался друзьям, даже плакал от умиления. А теперь? Теперь он чаще отсутствовал дома, чем присутствовал.
Утром, когда Рамиль собирался на работу, Алёна не выдержала.
— Мы так и не поженились официально.
— Зачем спешить? — Он застегивал рубашку, не глядя на неё. — Мы и так счастливы.
— Но ведь у Богдана нет твоей фамилии.
— Подождём до года, потом решим.
До года. Всегда какие-то постоянные отсрочки. Сначала «подождём, пока встанешь на ноги после родов», потом «подождём, пока малыш окрепнет», теперь «до года».
После его ухода Алёна взяла сына на руки и подошла к окну. Весна в городе Одесса была в самом разгаре, деревья зеленели, люди спешили по своим делам. А она сидела в четырёх стенах с ребёнком, как в золотой клетке.
— Что же нам делать, солнышко? — прошептала она, целуя макушку Богдана.
Телефон Рамиля лежал на комоде. Он забыл его дома — первый раз за всё время их отношений. Алёна долго смотрела на чёрный экран, борясь с собой. Проверять телефон любимого человека… Но разве он ещё любимый, если скрывает от неё целую жизнь?
Экран осветился от прикосновения. Пароля не было. Самоуверенность или равнодушие?
Сообщения были в основном рабочие, но одно заставило сердце забиться быстрее:
«Амирчик, девочки спрашивают, когда папа приедет. Сколько ещё ждать? Ты обещал, что как только мальчик родится, мы будем вместе».
Алёна перечитала сообщение несколько раз, не веря своим глазам. Фотография отправительницы: женщина лет тридцати с тремя девочками. Красивая, статная, явно восточная женщина. Имя в контактах: «Жасмин – жена».
Жена. У него есть жена и три дочери.
Руки дрожали так сильно, что телефон чуть не выскользнул. Алёна листала переписку, читая обрывки фраз на двух языках. «Сын должен расти с отцом», «русская не поймёт наших традиций», «главное — мальчик здоров».
Богдан заплакал, почувствовав материнское напряжение. Алёна прижала его к груди, пытаясь успокоить и себя, и сына. Значит, она была всего лишь инкубатором? Способом получить наследника для мужчины, у которого жена рожала только дочерей?
Вся их любовь, все планы, все обещания — сплошная ложь?
Телефон зазвонил. Звонил сам Рамиль.
— Алло? — Алёна взяла трубку, стараясь говорить максимально ровно.
— Алёна, я телефон дома забыл. Не трогай его, там важные рабочие переписки.
— Хорошо.
— Вечером поговорим. Нам пора серьёзно обсудить наше будущее.
Будущее. Какое будущее может быть у женщины, которую обманывали целых три года?
После того как Рамиль повесил трубку, Алёна ещё долго сидела с сыном на руках, пытаясь понять, что делать дальше. Бежать? Куда? К родителям? Но они так радовались её «семейному счастью», так гордились внуком. Как объяснить им, что всё было сплошным обманом?
И тут она вспомнила про бабушку Свету. Единственную, кто с самого начала отнёсся к Рамилю настороженно.
— У него глаза не наши, — говорила бабушка тогда. — Смотрит он на тебя не как муж на жену, а как хозяин на собственность.
Алёна тогда обиделась, даже крестик бабушкин оставила у нее, заявив, что вера теперь у неё другая. А бабушка только покачала седой головой:
— Вера у нас одна, внученька. А вот люди бывают очень разные.
Сейчас эти слова звучали пророчески.
Алёна набрала номер дрожащими пальцами.
— Бабуль?
— Алёнушка! — Голос Светланы Ивановны стал встревоженным. — Что случилось, деточка?
— Можно мы к тебе приедем? Сейчас же?
— Конечно, милая. Что бы ни произошло, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
Алёна быстро собрала необходимые вещи для себя и Богдана. Документы, детское питание, подгузники. Деньги — те, что лежали в общей копилке. Рамиль всегда говорил, что это их общие сбережения, но сейчас она понимала: ничего общего у них не было и нет.
Такси довезло их до бабушкиного дома за полчаса. Светлана Ивановна встретила их на пороге, не задавая лишних вопросов. Только обняла крепко и проводила в гостиную.
— Рассказывай, что произошло.
Алёна рассказала всё. Про телефонные разговоры, про найденную переписку, про свои подозрения. Бабушка слушала молча, лишь иногда качала головой.
— Я так и знала, что добром это не закончится, — вздохнула она наконец. — Но надеялась, что ошибаюсь.
— Что мне делать, бабуль? Он же заберёт Богдана!
— Не заберёт. — Светлана Ивановна говорила уверенно. — У него документально никаких прав на ребёнка нет. Ты не замужем, мальчик записан на твою фамилию.
— Но он может подкупить кого-то или…
— Может. Поэтому тебе нужно уехать. На время, пока мы не решим, как быть дальше.
Бабушка достала телефон, набрала номер.
— Марина? Это Света. Помнишь, ты говорила, что если что случится, всегда поможешь? У моей внучки беда…
Разговор длился недолго. Бабушка записала адрес и повесила трубку.
— Марина Степановна живёт в селе Калиновка. Она бывшая учительница, хорошая, надёжная женщина. У неё похожая история была в молодости. Примет вас, не сомневайся.
— А если Рамиль будет искать?
— Пусть ищет. Украина большая, а село далёкое.
Вечером, когда Алёна укладывала Богдана в незнакомой детской кроватке, которую бабушка где-то раздобыла, зазвонил её телефон. Рамиль.
— Где ты? — Голос был напряжённый, даже злой.
— У бабушки.
— Зачем?
— Поговорить хотела. О нашем будущем, как ты и предлагал.
— Алёна, если ты что-то не то подумала…
— А что я должна была подумать, найдя твою переписку с женой?
Пауза. Длинная, тяжёлая пауза.
— Это не то, что ты думаешь.
— А что это, Рамиль?
— Алёна, приезжай домой. Поговорим спокойно.
— Не приеду.
— Тогда я сам приеду.
— Не приедешь. Бабушка в органах работала, связи у неё остались. Попробуй только подойти к дому.
Она отключила телефон и выключила его. Первый раз за три года почувствовала себя свободной. Страшно, больно, но свободной.
Утром бабушка отвезла их в село. Марина Степановна оказалась женщиной лет пятидесяти, с добрыми глазами и крепкими руками педагога.
— Проходите, устраивайтесь, — сказала она, взяв у Алёны сумку. — У меня места всем хватит.
Дом был старый, но невероятно уютный. Большой сад, огород, курятник. Тишина, какой Алёна не слышала уже давно.
— Вы правда пережили что-то похожее? — спросила Алёна за ужином.
— Ещё похлеще будет, — грустно улыбнулась Марина Степановна. — В восемьдесят девятом году влюбилась в иностранца. Казалось, что он самый лучший, самый честный. А оказалось — у него дома жена и два сына. Меня использовал как развлечение, пока в отпуске был.
— И что же вы?
— Да что… Узнала случайно, когда увидела его фотографии. Убежала сюда, к тёте. Думала на время, а прижилась. Родила сына, вырастила. Теперь он уважаемый тракторист, золотые руки.
— Не жалеете?
— О чём жалеть? О том, что избежала унижений? О том, что сын растёт в нормальной семье, а не разрывается между двумя культурами?
Богдан заворочался у Алёны на руках, и Марина Степановна протянула к нему руки:
— Давайте я подержу. Соскучилась по малышам.
Алёна передала сына, и тот неожиданно спокойно остался у чужой женщины. Будто почувствовал доброту.
— Он такой спокойный, — удивилась Марина Степановна. — Мой Тарас в этом возрасте ни минуты на месте не сидел.
— Тарас?
— Сын мой. Тридцать лет уже, а всё холостяк. Говорит, подходящую не встретил ещё.
Тарас пришёл с работы под вечер. Высокий, широкоплечий, с добрыми глазами матери и сильными руками работяги. Познакомился с Алёной просто, без лишних слов и расспросов.
— Если что нужно будет — обращайтесь, — сказал он, моя руки перед ужином. — В хозяйстве всегда есть дела.
И Алёна поняла: здесь ей никто не будет задавать неудобных вопросов. Здесь её просто примут.
Месяцы шли медленно и размеренно. Алёна помогала Марине Степановне по дому, ухаживала за садом, учила местных детей английскому языку. Богдан рос здоровым и крепким, а главное — спокойным. Никто не кричал на него на непонятном языке, никто не требовал от него быть «настоящим мужчиной» в десять месяцев.
Тарас стал частым гостем в доме. Не навязчивым, но очень внимательным. Принёс детскую коляску, которую нашёл у соседей. Починил сломанную калитку. Научил Богдана хлопать в ладоши.
— Вы не боитесь? — спросила Алёна как-то вечером, когда они сидели на крыльце, а Богдан играл у них под ногами.
— Чего бояться?
— Что я с ребёнком. От другого мужчины.
Тарас пожал плечами:
— А что тут такого? Ребёнок хороший, мать хорошая. Остальное неважно.
Простота его ответа поразила Алёну. Никаких сложных философий, никаких культурных различий. Просто человеческое отношение к человеку.
К концу первого года жизни в селе Алёна поняла: она дома. Здесь, среди полей и тихих улочек, рядом с людьми, которые не делят мир на «наших» и «не наших».
Когда Тарас сделал ей предложение, она согласилась без колебаний. Не от безысходности, не из благодарности. Просто потому, что полюбила этого тихого, надёжного человека, который принял её и Богдана такими, какие они есть.
Свадьбу играли скромно, в местном сельском доме культуры. Богдан уже ходил и смешно пританцовывал под музыку. А Алёна чувствовала себя по-настоящему счастливой впервые за много лет.
— Не жалеешь? — спросил Тарас вечером, когда они шли домой под звёздным небом.
— О чём?
— Что городскую жизнь променяла на деревенскую.
Алёна остановилась, обняла мужа за шею:
— Я променяла ложь на правду. А это дороже любых городских удовольствий.
Богдан бежал впереди, пытаясь поймать светлячков. А где-то далеко, в другой жизни, остался человек, который считал, что можно купить всё: диплом, женщину, даже любовь. Но нельзя купить счастье. Его можно только найти там, где тебя принимают настоящую.
Друзья, как вы думаете, что страшнее: циничный обман человека, которого любишь, или жизнь в одиночестве? И что, по вашему мнению, является настоящим счастьем? 👇
