Ох, Ирочка, зачем вы купили Мишеньке такую дорогую игрушку? Теперь же и Антону такую подавай, раз они оба приедут ко мне в село на каникулы.
Зинаида Павловна не просто спрашивала, она смотрела на дочь с явным ожиданием. Ирина не сразу уловила, чего именно ждёт мать. Неужели она думает, что Ирина сейчас же побежит за вторым электронным планшетом для своего племянника?
— Если он так необходим, пусть Лариса и приобретает, — Ирина небрежно повела плечом. — Миша у нас не жадина, они вполне смогут играть по очереди, вместе.
Зинаида Павловна вздохнула так, словно объясняла закон притяжения особенно непонятливому ученику.
— Это же малыши! Вспомни, как вы делили тот единственный компьютер. Один у экрана, другой кипит от злости. Поссорятся, уронят, сломают. Я не хочу, чтобы мои внуки из-за этого враждовали! А где Ларисе взять, скажи мне, 18 тысяч гривен? Она же сама воспитывает сына.
— С чего это сама? Отец у него есть, насколько я знаю.
— Там от отца только одно название! — Зинаида Павловна всплеснула руками. — Вы-то вдвоём. Олег хорошо зарабатывает, у него стабильный доход. Вы обязаны помочь.
После этого властного «обязаны» внутри Ирины что-то резко оборвалось. Словно спусковой механизм сработал, и сознание тут же подкинуло ей кадры из прошлого.
Узкая двухкомнатная квартирка, где не было ни одного уголка для уединения. Родители целыми днями пропадали на заработках, и двенадцатилетняя Ира автоматически превращалась в няньку для маленькой Ларисы. Лариса же росла требовательной: ныла, устраивала истерики и всегда добивалась своего слезами.
Как-то раз одноклассник вручил Ирине на День влюблённых коробку конфет. Она была прелестная, в форме алого сердца, с атласным бантом. Ира мечтала поставить её на книжную полку, как трофей. Но стоило Ларисе её увидеть, как тут же началось: плач, хныканье, жалобы матери. В итоге Ире пришлось вскрыть коробку и предложить сестре.
— У вас должно быть всё поровну, — заявила тогда мама.
Но почему-то в этом «поровну» всегда побеждала Лариса. Они разделили сладости, но Ирина решила отложить свою часть на потом. На следующий день она нашла только фантики. Лариса не стала ждать.
Потом был компьютер. Один на двоих. Формально время делили честно. Вот только Ира должна была вставать ни свет ни заря и успевать до начала уроков, потому что вечером машину занимала Лариса. Сестра буквально стояла с секундомером и выгоняла Ирину, даже если та не успела закончить реферат. Ради чего? Ради игр и музыкальных клипов.
Когда Ирине исполнилось восемнадцать, она поступила в ВУЗ и там познакомилась с будущим супругом. На день рождения он подарил ей дорогие духи в изысканном флаконе. После очередного конфликта с Ларисой флакон оказался пустым за одну ночь — сестра просто вылила содержимое в раковину.
— Да из-за чего ты устраиваешь этот спектакль? Купит тебе ещё! Обижаться по пустякам — себе только нервы портить, — отмахнулась мать, не глядя на дочь, стоя у плиты.
«Ты же старшая». «Будь мудрее». «У нас всё общее». Эти фразы Ирина знала наизусть, как таблицу умножения. Но «общее» почему-то всегда означало, что у неё самой нет права обладать чем-то своим. Всё доставалось Ларисе.
Ирина, наконец, обрела свободу, когда переехала к Олегу. Только там она почувствовала, что такое личное пространство. Лариса тоже скоро вышла замуж, но её союз с Борисом оказался максимально ненадёжным.
Их отношения напоминали фарс. Лариса привыкла, что мир крутится вокруг неё, и требовала, чтобы Борис исполнял её прихоти ещё до того, как она их озвучит. Борис, к сожалению, не был провидцем, поэтому скандалы вспыхивали ежедневно.
— Ты представляешь! Он надел старую, выцветшую рубашку, когда пошёл за Антоном в детский сад! Что люди подумают! — жаловалась она Зинаиде Павловне. — Я же велела: это только для дачных работ!
В другой раз она закатила жуткую сцену, потому что Борис, работавший электромонтёром, просто помог семидесятилетней соседке на улице Шевченко с ремонтом проводки, не спросив разрешения у жены. Соседке было далеко за семьдесят, но Лариса умудрилась увидеть в ней соперницу. Или, что вернее, угрозу своему контролю.
Тогда она, вообще, заперла мужа на ночь на застеклённом балконе. Ирина, услышав эту историю от матери, лишь измученно покачала головой.
— Ей крупно повезло, что он такой бесхребетный. Любой другой бы уже подал заявление в полицию или ответил более решительно, — пробурчала она мужу.
Зинаида Павловна, конечно, не видела в этом никакой трагедии. Для неё это была просто «женская хитрость».
Неудивительно, что Борис в конце концов ушёл. А после пары эмоциональных взрывов и сыном заниматься перестал. Правда, деньги переводил всегда исправно.
Антон, вопреки всему, рос обычным, немного мнительным ребёнком, без каких-либо «королевских» замашек. Зато бабушка регулярно называла его «бедным сироткой» и настаивала, чтобы он постоянно общался с двоюродным братом Мишей.
— Пусть хоть они найдут общий язык, раз вы с Ларисой так и не подружились, — говорила она Ирине.
Ирина не возражала. Ровно до этого случая с электронным планшетом.
Зинаида Павловна сама предложила забрать внуков к себе на летние месяцы. Инициатива была её, а не Иринина. И в этой ситуации планшет становился камнем преткновения: второй внук обязательно увидит дорогую технику.
Но Ирине было абсолютно всё равно. Она больше не собиралась терпеть эту «уравниловку». Люди по определению не равны. У кого-то планшет, у кого-то новый велосипед, у кого-то мощная приставка. Такова жизнь.
— Поделиться — это дать возможность поиграть на время, — максимально спокойно объяснила Ирина матери. — Это не значит отдать навсегда. И не значит покупать всё в двух экземплярах только потому, что кое-кто разрушил свою семью собственными руками. Нет, мам. Хочешь планшет для Антона — покупай его сама. Если такой вариант не подходит — Миша останется дома.
Что ей только не пришлось выслушать в тот вечер! Мать кричала, что дочь рушит родственные связи, что она «жуткая эгоистка» и что третьекласснику, вообще, рано иметь такие вещи… В итоге Ирина, как всегда, оказалась виноватой.
Вечером, когда Зинаида Павловна ушла, к Ирине подошёл Олег Сергеевич.
— Может… просто не дадим ему планшет с собой? — осторожно предложил он. — Тогда и повода для конфликтов не будет.
Ирина крепко сжала губы. Вот он, знакомый сценарий. Принеси себя в жертву ради чужого спокойствия.
— Ты предлагаешь, чтобы он повторил мой путь? Я не допущу, чтобы мама снова применяла свои воспитательные методы. Если ты настаиваешь… Спросим у Миши. Сынок, иди сюда, пожалуйста!
Сын прибежал весь в синей гуаши. Кажется, он строил на бумаге галактический флот.
— Мишенька, — Ирина говорила очень тихо, — как ты думаешь, можно поехать к бабушке на всё лето без своего планшета?
Нижняя губа мальчика задрожала. Он воспринял это как незаслуженное наказание.
— Нет! За что? — не понял он. — Я же старался! Я получил только отличные оценки!
Ирина глубоко вздохнула и посмотрела мужу в глаза, мол, вот твоё решение. Она присела и обняла сына.
— Тогда, видимо, придётся остаться дома на всё лето, — мягко произнесла она.
— Почему? — спросил мальчик уже более спокойно.
— Потому что, сынок, твоё личное спокойствие для меня важнее всего, — честно ответила Ирина. — Запомни: если кто-то пытается отобрать у тебя что-то, чтобы было «поровну», спроси себя… А правда ли это равенство?
Миша удивлённо моргнул, но спорить не стал. Уже через минуту он опять сидел за столом, заканчивая свою ракету. Олег Сергеевич стоял, скрестив руки, и смотрел в пространство. Ему было сложно понять такую драматичную семейную динамику.
— Знаешь… Если бы у меня тогда был выбор, я бы выбрала себя. Но я всегда обязана была выбирать Ларису. Всегда, — сдавленным голосом сказала Ирина мужу. — У Миши, в отличие от меня, этот выбор есть.
Олегу Сергеевичу нечего было возразить. Он хотел поспорить, но осознал: компромиссы здесь не работают.
Летние месяцы прошли иначе, но сын был абсолютно счастлив. Вместо скучного украинского поселка были велопрогулки к речному заливу, маленькие походы, выездные экскурсии в музеи и парки. Фотографии на Киевской набережной, сладкая сахарная вата в Центральном парке, катание в конном клубе…
Жалел ли Миша о своём решении? Ирина не спрашивала, но чувствовала, что нет. Планшет, кстати, часто лежал на дне рюкзака. Сын редко пользовался им на улице, просто носил с собой. Он воспринимал эту технику как свою личную награду, которую получил за успехи в учёбе.
У Ларисы всё оставалось по-прежнему. Сцены, жалобы, вечная роль самой несчастной, хотя вокруг полно других матерей-одиночек. Зинаида Павловна, хоть и сдержанно, продолжала общаться с Ириной. Антон на снимках выглядел довольным: его летний отдых был скромным, но бабушка окружила его заботой и вниманием.
А Ирина впервые за много лет ощутила себя свободной от навязанной уравниловки. И самое главное — она не передала этот сценарий своему сыну. «Общее — это прекрасно. Но пусть он растёт с пониманием, что у него есть своё», — думала она. «Как минимум, право принимать решение».
Как же тяжело вырваться из токсичного семейного сценария, где твоё право на «своё» всегда приносилось в жертву ради «общего» или ради спокойствия кого-то другого. История Ирины — это история о том, как однажды наступает момент, когда нужно защитить не себя, а своего ребёнка, чтобы прервать этот порочный круг. Невероятно сильный поступок!
А вы сталкивались с ситуациями, когда вас заставляли «поделиться» не просто игрушкой, а частью своего личного пространства или заслуженной победы? Как вы поступили, когда поняли, что пора сказать «нет» в пользу себя или своих детей?
