— Мама, ты что вообще себе позволяешь? — Ольга с грохотом швырнула свою сумочку на кухонный стол, отчего задребезжала посуда. — Андрей без стабильной работы уже четвёртый месяц, нашим детям нужно собираться в школу, а ты… ты отдаёшь последние средства каким-то совершенно чужим людям!
Анна Петровна медленно поправила клетчатую салфетку на столе, не поднимая глаз на дочь. За окном их дачного домика в посёлке Буча ещё дымились обгорелые брёвна дома Раисы Семёновны — пожар случился позавчера, и соседи уже второй день подряд собирали погорельцам на самое необходимое.
— Оля, успокойся, пожалуйста. Раиса Семёновна осталась абсолютно ни с чем, даже документы сгорели…
— А мне-то что до её проблем? — Ольга нервно прошлась по маленькой кухне, её голос становился всё более пронзительным. — У меня своих проблем выше крыши! Наш Илья говорит, что не пойдёт в школу, если у него не будет нормальных кроссовок, как у всех. А Кристина… мама, ты просто не понимаешь, в её возрасте крайне важно не выглядеть хуже сверстников. Это же психологически травмирует детей!
Анна Петровна налила себе крепкий чай из заварочного чайника — привычка ещё со студенческой молодости, когда каждая чаинка была на счету. Она прекрасно помнила, как в девяностые они с Сергеем экономили буквально на всём, чтобы Ольга ни в чём не нуждалась. Может, зря они так старались?
— В моё время дети носили то, что им дают, и никто не получал травм, — тихо сказала она.
— Твоё время! — Ольга всплеснула руками. — Мама, сейчас двадцать пятый год на дворе! Всё изменилось до неузнаваемости! Теперь очень важно, как ты выглядишь, что выкладываешь в соцсетях, какой у тебя контент. Я пытаюсь сейчас раскрутить свой блог, но на это нужны деньги — на хорошую камеру, на модную одежду для съёмок…
— Сколько лет ты уже занимаешься этим блогом? Пять? И что, тебе хорошо платят за то, что ты всю свою жизнь показываешь всем подряд?
Ольга покраснела. Это была очень больная тема. Подписчиков прибавлялось слишком медленно, рекламодатели платили буквально копейки, а Андрей всё чаще намекал, что жене давно пора найти нормальную, стабильную работу.
— Это инвестиции в наше будущее! Ты просто не понимаешь, как сейчас работает современная экономика. Теперь все зарабатывают в интернете, а не горбатятся за гроши на какого-то «дядю».
— А этот «дядя» нас кормил, одевал, квартиру дал… — Анна Петровна сделала глоток чая. — Помнишь, как мы с отцом радовались, когда тебя приняли в институт? Думали, будешь работать по специальности, создашь семью на крепком фундаменте…
— Создала! — огрызнулась Ольга. — И детей родила, в отличие от многих моих подруг. Только денег всё равно постоянно не хватает. Цены растут каждый день, коммуналка дерёт втридорога, а ты тут святую из себя изображаешь, чужим людям всё раздаёшь!
Анна Петровна поставила чашку и посмотрела на дочь. Когда Ольга злилась, она становилась очень похожа на покойного Сергея — тот тоже умел так сдвигать брови и поджимать губы.
— Пятнадцать тысяч гривен я отдала, — спокойно сказала она. — Половину моей пенсии. Мне на жизнь остаётся, а Раисе Семёновне сейчас каждая копейка очень дорога.
— Половину?! — Ольга схватилась за голову. — Мама, да ты в своём уме? Я же просила двадцать занять до зарплаты Андрея! У меня дети! Твои родные внуки! Неужели какая-то чужая тётка тебе дороже собственной семьи?
Вот оно. Анна Петровна ждала этих слов. Ольга всегда умела бить в самое больное место — в её любовь к внукам.
— Не чужая она мне, — устало ответила Анна Петровна. — Мы с ней в одном посёлке живём пятнадцать лет. Когда твой отец сильно болел, она мне очень помогала — стояла в очередях в поликлинике, привозила лекарства…
— Ну и что? — Ольга всё больше входила в раж, не контролируя себя. — Это не значит, что ты обязана её содержать! Сейчас каждый должен думать только о себе, мама. Нормальные люди давно оформляют страховки, копят деньги на чёрный день. А эти как жили в прошлом веке, так и живут — на авось да на соседскую помощь!
— Оля…
— Не «Оля» мне! — Ольга схватила свою сумочку. — Знаешь что, мама? Мне надоело каждый раз приезжать к тебе с протянутой рукой и выслушивать лекции о том, какие мы плохие. Хочешь всему миру помогать — помогай. Только не жди, что я буду тебе в старости стакан воды подавать. У тебя же есть твоя драгоценная Раиса Семёновна!
Хлопнула дверь, завёлся двигатель машины. Анна Петровна так и осталась сидеть за столом, медленно допивая остывший чай.
После отъезда дочери дом стал казаться особенно пустым. Анна Петровна ходила из комнаты в комнату, не находя себе места. Вечером попыталась читать, но буквы расплывались перед глазами. В голове постоянно прокручивались слова Ольги: «Не жди, что я буду тебе стакан воды подавать».
Неужели она так воспитала свою дочь? Неужели всё, чему её учили родители — взаимопомощь, сострадание, готовность поделиться последним — всё это теперь считается глупостью и анахронизмом?
Анна Петровна подошла к окну. На месте дома Раисы Семёновны чернело пепелище. Завтра старушка должна приехать из больницы — её госпитализировали с гипертоническим кризом прямо с пожара. Куда ей идти? В свои семьдесят два года начинать жизнь с чистого листа…
Может, Ольга и права? Может, действительно нужно было деньги дочери дать, а не чужой тёте? Внуки ведь и правда не виноваты в том, что их родители не могут их обеспечить.
Но если каждый будет думать только о себе, что же тогда станет с этим миром?
Анна Петровна достала из шкафа фотографию — их с Сергеем свадебное фото. Молодые, счастливые, уверенные в завтрашнем дне. Сергей в костюме, она в простом белом платье, которое шила сама — средств на покупное не было.
— Серёжа, — тихо сказала она фотографии, — не знаю, что делать с Олей. Совсем мы с ней на разных языках разговариваем. Она считает, что я неправильно живу, а я её понять не могу…
В доме было тихо, только тикали настенные часы — подарок Сергея на двадцатилетие свадьбы. Анна Петровна поставила фотографию на место и пошла готовиться ко сну.
Проснулась она посреди ночи от очень странного запаха. Сначала подумала, что это дым от пепелища доносится, но запах становился всё сильнее, едким. Анна Петровна встала, вышла на кухню и увидела…
На плите что-то сильно дымилось. Она вчера ставила греть молоко и совершенно забыла выключить газ! Кастрюлька раскалилась докрасна, молоко выкипело и подгорело, а пластиковая лопатка, которая лежала рядом, начала плавиться.
Анна Петровна бросилась к плите, но тут же отшатнулась — от невыносимого жара и едкого дыма голова закружилась. Она попыталась дотянуться до выключателя, но в глазах резко потемнело, и она, схватившись за стол, медленно осела на пол.
«Вот и всё, — мелькнула последняя мысль. — Сгорю, как дом у Раисы Семёновны. А Ольга будет винить себя всю жизнь за те свои последние, страшные слова…»
Сознание начало ускользать. Где-то очень далеко звонил телефон, но Анна Петровна уже не могла встать. Последнее, что она запомнила — как внезапно открылась входная дверь.
Очнулась она от того, что кто-то очень осторожно похлопывал её по щекам.
— Мама, мама, ты как? Слышишь меня?
Анна Петровна с трудом открыла глаза. Над ней склонилась Ольга — растрёпанная, с заплаканными глазами.
— Оля? Как ты…
— Тссс, не говори. — Ольга помогла ей подняться и усадила на диван. — Я всю обратную дорогу ехала, места себе не находила. Понимала, что я неправильно с тобой говорила, хотела вернуться, извиниться… А тут твои соседи звонят, говорят — дым из окон валит, а ты не отвечаешь.
Анна Петровна огляделась. На кухне стояла невыносимая вонь, но пожара не было — видимо, Ольга успела всё выключить и проветрить.
— Мам, — Ольга взяла её за руки, — прости меня. Я сегодня такое тебе наговорила… Андрей правильно сказал, что я сорвалась на тебе, хотя наши проблемы совсем не из-за тебя. Я просто… я так сильно боюсь, что у меня ничего не получится с блогом, что мы с Андреем не сможем детям дать то, что нам дали наши родители…
— Оля…
— Нет, дай я всё скажу. — Ольга сжала её руки сильнее. — Ты была права. Раиса Семёновна — очень хороший человек, я помню, как она помогала отцу. А я… я стала такой ужасной эгоисткой. Всё только дай, дай, дай… А что я тебе взамен дарила? Когда в последний раз просто так, не за деньгами, приезжала?
Анна Петровна не ответила — боялась, что расплачется.
— Мам, я хочу, чтобы ты мной гордилась. И чтобы Кристина с Ильёй помнили не только то, что бабушка им подарки дарила, но и то, что бабушка — это очень хороший человек. Который никогда не пройдёт мимо чужой беды.
— Ты хороший человек, Ольга, — тихо сказала Анна Петровна. — Просто жизнь сейчас тяжёлая, все очень нервные. Но главное в человеке никогда не пропадает.
Ольга обняла мать, и они долго сидели молча. За окном уже начинало светать.
— Знаешь, что я решила? — сказала наконец Ольга. — Кристина с Ильёй этим летом у тебя поживут. А мы с Андреем устроимся наконец на нормальную работу. Хватит витать в облаках.
— А блог?
— Блог может подождать. — Ольга слабо улыбнулась. — Сначала нужно крепко на ноги встать, а потом уже о славе думать.
Анна Петровна гладила дочь по волосам и думала о том, что иногда нужно лишь чуть-чуть не потерять самое дорогое, чтобы понять, что оно у тебя уже есть.
А завтра они вместе поедут к Раисе Семёновне в больницу. И обязательно расскажут ей, что соседи никогда не оставят её одну в беде.
Друзья, как вы думаете, что на самом деле заставило Ольгу развернуться и вернуться: страх за мать или всё же угрызения совести за свои слова? И что для вас важнее в воспитании детей: их внешнее благополучие (модные кроссовки) или привитые ценности сострадания? 👇
