Глава 1: Отчаяние и шанс
Падение
В палате, где лежала Вера, стоял монотонный, тихий писк монитора, разрезающий холодный больничный воздух. Лицо женщины — бледное и осунувшееся. Нога, покоившаяся в громоздком лангете на валике, казалась ей инородным, неподъёмным грузом.
— Надюш, прости, что я у тебя такая неуклюжая, — прошептала она, виновато глядя на дочь, сидевшую у кровати. — Совсем я тебе в тягость…
— Мам, ну перестань, — успокаивала её Надя, сжимая горячую ладонь. — С каждым может случиться. Помнишь, я в детстве на гвоздь наступила? Скоро пойдёшь на поправку.
Но её улыбка была натянутой. На душе скребли кошки. Она только-только привыкла к диабету матери, научилась измерять сахар, делать инъекции, жить в постоянной готовности к приступу. И вот — новая напасть.
— С моим-то диабетом, — горько вздохнула Вера, словно угадав её мысли. — Кости теперь будут срастаться целую вечность…
— Ничего, поставлю тебя на ноги, и будешь у меня ещё чечётку танцевать, — постаралась бодро ответить Надя, но внутри всё сжималось от леденящего страха.
Врач был краток и суров: перелом со смещением, операция невозможна, пока не стабилизируется уровень сахара. Риск гангрены и сепсиса. Слова висели в воздухе тяжёлым, ядовитым туманом.
Вечером, вернувшись в пустую съёмную квартиру, Надя прислонилась к закрытой двери. Тишина давила на уши. Она осталась одна с этой внезапной бедой. Счета за лечение, необходимые лекарства, будущая реабилитация… Её скромных заработков переводчика с трудом хватало на еду и арендную плату.
Она включила компьютер. Экран холодно осветил её испуганное, измождённое лицо. Вакансии? Требуется полный день, опыт, высокая квалификация. Всё, чего у неё сейчас не было. Отчаяние подступало к горлу комом.
И тогда взгляд упал на единственное объявление, которое хоть как-то могло подойти: «Приходящая уборщица в офис. График свободный. Оплата ежедневно». Унизительно? Да. Но был ли выбор? Его не было.
С горькой усмешкой она ткнула пальцем в кнопку «Откликнуться». Электронное письмо с резюме ушло в никуда.
— Ну что ж, мам, — прошептала она в тишину комнаты, глотая слёзы. — Ради тебя я готова и на это. Лишь бы нам хватило на необходимые лекарства…
Экран погас, отразив её усталое, полное тревоги лицо. Первая битва была проиграна. Впереди ждала война.
Неожиданное предложение
Офис логистической компании поразил Надю стерильным, ледяным блеском. Хромированные поверхности, стеклянные перегородки, гулкая тишина, нарушаемая лишь щелчками клавиатуры. Она чувствовала себя серой мышкой, затерявшейся в мире дорогих костюмов и уверенных, надменных взглядов.
— А вы что, больше ни на что не способны, кроме как махать шваброй и тряпкой? — усмехнулась секретарша с идеальным маникюром, когда Надя робко объяснила цель своего визита. Дверь в кабинет шефа была приоткрыта, и помощница намеренно говорила громко, с насмешливой ухмылкой.
Горячая волна стыда ударила Наде в лицо. Но прежде чем она нашлась что-то ответить, из-за двери раздался низкий, насмешливый голос:
— А когда это работа уборщицы стала позорной? А вот работа секретарши — подавать кофе из кофемашины… Может, и обезьяна с этим справится?
Дверь распахнулась, и на пороге появился он. Молодой, в идеально сидящем костюме, с насмешливыми глазами цвета морской волны, усыпанными золотистыми крапинками. Владелец компании. Артём Денисович.
— Хм, здорово, уели! — рассмеявшись, он обвёл взглядом покрасневшую секретаршу (Алёну) и смущённую Надю. — В другой раз будешь сдержанней.
Его взгляд задержался на Наде, изучая её. Вид у неё был совсем не бедственный — простота, но с чувством достоинства.
— Проходите, присаживайтесь, — кивнул он, пропуская её в кабинет и плотно прикрывая дверь, отрезая любопытные уши.
Он задавал вопросы, и Надя, оправившись от шока, отвечала честно: о маме, о диабете, о переводах, о необходимости «вырываться из дома». Он слушал внимательно, не перебивая и не торопя.
— Ладно, — наконец решил он. — Оформлю вас на два часа в день. Дел тут немного. Зарплата стабильная. Вас устраивает?
Надя кивнула, не веря своему счастью.
— Кстати, как вас зовут?
— Надя.
— Надя… — он протянул её имя, словно пробуя на вкус. — Я — Артём Денисович. К работе когда приступите?
— Завтра, — почти выдохнула она.
— Отлично. Будем ждать.
Когда Надя вышла из кабинета, пошатываясь от переполнявших её эмоций, секретарша избегала её взгляда.
Артём же, оставшись один, подошёл к панорамному окну. Его взгляд был расфокусирован. Он провёл рукой по подбородку, где пряталась упрямая ямочка. Образ этой девушки — одновременно ранимой и несгибаемой — не отпускал.
Его взгляд упал на серебряную рамку на столе. На фото он обнимал улыбающуюся темноволосую девушку с холодными глазами. Света. Предательница.
Он резко отдёрнул руку, словно обжёгшись.
— Интересно… — тихо проговорил он сам себе, глядя в окно на уезжающую вниз фигурку Нади. — Слишком уж она непохожа на других.
И в его глазах, помимо делового интереса, загорелся луч давно забытого, опасного любопытства.
Приглашение на свадьбу
Недели работы пролетели в монотонном ритме: дом — больница — офис. Надя старалась быть невидимкой: приходила, пока все были на обеде, тихо делала свою работу и исчезала. Но чувство, что за ней наблюдают, не покидало её. Время от времени она ловила на себе задумчивый взгляд Артёма из-за стеклянной стены его кабинета. Он никогда не подходил, не пытался заговорить, просто смотрел. Это смущало и одновременно заставляло работать ещё старательнее.
Однажды, протирая пыль в холле, она услышала за спиной громкий, самоуверенный голос:
— Артём, ты себе что, теперь комплектуешь штат из девиц по вызову? Все прям как на подбор!
Надя обернулась и увидела упитанного мужчину в дорогом костюме, который с нескрываемым любопытством разглядывал её. Рядом стоял Артём, его лицо было напряжено.
— Так это только тебе везёт на дочек олигархов, — равнодушно парировал Артём. — Ну а я-то хоть на работе могу себя окружить красивыми женщинами.
— Ладно, не завидуй. Будет и у тебя дочка какого-нибудь капиталиста, — рассмеялся гость. — Мы, кстати, с Златой решили пожениться. Придёшь на свадьбу? Только вот моей взбалмошной невесте приспичило, чтобы все приглашённые были парами. Ты со Светой своей не помирился, а?
Лицо Артёма потемнело.
— Даже не собираюсь. Пусть проваливает в свою Испанию со своим Хулио.
Гость засуетился, поняв, что задел больное. Они быстро попрощались, и незнакомец, бросив на Надю последний оценивающий взгляд, удалился.
Надя постаралась раствориться в стенах, но через час её вызвали в кабинет.
Артём сидел за своим столом, его лицо всё ещё хранило следы недавнего раздражения.
— Надежда, присаживайтесь. У меня к вам нестандартная просьба.
Она села на край стула, сердце заколотилось. Увольняет? Работа плохо сделана?
— У моего друга скоро свадьба. Меня пригласили.
— Рада за вас, — автоматически ответила Надя, не понимая, к чему он клонит.
— Вы меня не дослушали, — он нервно провёл рукой по волосам. — На свадьбу пригласили гостей парами. А у меня пары нет.
Надя смотрела на него, не в силах выдавить ни слова. Его глаза, зелёные с рыжими крапинками, казались сейчас абсолютно серьёзными.
— Вот так получилось. Невеста предпочла старого богатого испанца. Не захотела ждать, когда я стану старым и богатым.
— О… А почему я? Вы не можете пойти с вашей секретаршей? — наконец нашла она в себе силы спросить.
— Алёна? — он усмехнулся. — Не хватало ещё, чтобы на свадьбе она у кого-нибудь поинтересовалась, как делят имущество при разводе. Вы же знаете её такт.
Надя невольно улыбнулась, вспомнив свою первую встречу с секретаршей.
— Ну так что, спасёте меня? — он сложил руки в немой мольбе, и в его взгляде читалась неподдельная надежда.
Мысли в голове у Нади путались. Свадьба. Незнакомые люди. Богатые люди. Она — уборщица, которую представляют как спутницу успешного бизнесмена. Это безумие.
— Хорошо, — неожиданно для себя сказала она. — Если это ненадолго.
— Сможем уйти, когда захотите, — поспешно заверил он.
— Но в каком качестве вы меня представите? — спросила она, уже жалея о своей слабости.
Артём отмахнулся, словно это была сущая ерунда.
— Не волнуйтесь, я всё придумаю. Просто будьте собой.
Его улыбка была обезоруживающей, но в ней сквозила тень какой-то тайны. Надя согласилась, чувствуя, как подкашиваются ноги. Она вышла из кабинета с ощущением, что только что добровольно шагнула на минное поле.
Игра в чужие роли
Платье. Туфли. Сумка. Всё было одолжено у подруги и сидело на Наде с чужеродной натянутой элегантностью. Она смотрела на своё отражение в лифте, и ей казалось, что все видят подделку. «Просто будь собой», — звучал в голове совет Артёма. Но какой же «собой» она могла быть среди этого блеска?
Ресторан был похож на дворец из сказки. Хрусталь, позолота, шёпот дорогих тканей и аромат изысканной еды. Артём, в безупречном смокинге, взял её под руку, и его прикосновение показалось единственной твёрдой точкой в этом кружащемся мире.
— Держитесь, — тихо сказал он, чувствуя её напряжение. — Они все тут не лучше нас. Просто лучше одеты.
Они вошли в зал. Половина гостей уже была на месте. И тогда Надя увидела их. Жених — тот самый упитанный мужчина, Борис, — сиял, как новенький пятак. А рядом с ним — невеста. Злата. Хрупкая, как фарфоровая куколка, в ослепительном платье, которое, вероятно, стоило больше, чем вся жизнь Нади. Надя почувствовала укол зависти, острой и стыдной.
Артём помахал рукой, Борис ответил широкой улыбкой. Но, заметив Надю, его лицо исказилось гримасой изумления и брезгливости. Он быстро извинился перед невестой и буквально оттащил Артёма в сторону.
— Я не понял, это что, шутка такая? — прошипел он, кивая в сторону Нади, которая старалась выглядеть неприметной.
— Ну ты же сам сказал — вход только парами. Чего теперь возмущаться? — усмехнулся Артём, но в его глазах мелькнула сталь. — Или ты думал, у меня спутница из воздуха материализуется?
— Артём, ну не уборщицу же тащить на нашу свадьбу! — Борис схватился за голову.
— У неё что, на лбу написано? Перестань паясничать. Не нравится — можем уйти.
Борис обречённо махнул рукой:
— Главное, чтобы Злата не узнала. Сам не скажешь — не узнает.
Артём вернулся к Наде, и она ухватилась за его руку, как тонущая за соломинку.
— Всё в порядке? Я уже думала, вы меня тут одну бросите.
— А я что, похож на подлеца? — удивился он.
— Ну, не очень, если честно, — она попыталась улыбнуться, но взгляд её скользнул по залу и наткнулся на пожилого импозантного мужчину, с интересом и каким-то странным, задумчивым недоумением смотревшего на неё. Он стоял поодаль, опираясь на трость, и его взгляд был таким тяжёлым и пристальным, что Надя невольно отвела глаза.
Началась церемония вручения подарков. Артём внёс конверт. Стол ломился от даров. Надя наблюдала, как Борис, улыбаясь и кивая гостям, ловко сунул два конверта в карман своего пиджака. Ей показалось, что он бросил на Артёма провокационный взгляд.
Позже, когда свадьба была в самом разгаре, Надя извинилась и направилась в дамскую комнату, чтобы прийти в себя. По пути она снова столкнулась с тем самым пожилым мужчиной. Он мельком взглянул на неё, уже собираясь пройти мимо, и вдруг замер. Его глаза расширились, лицо побелело, как мел. Он пошатнулся, схватился за сердце и, прежде чем рухнуть, судорожно вцепился ей в руку.
— Вера… — прохрипел он, и его взгляд, полный ужаса и надежды, на мгновение впился в неё, прежде чем сознание покинуло его.
Кто-то закричал. Женщины завизжали.
— Папа! Папа, что с тобой?! — запричитала Злата, бросаясь к отцу.
Надя, действуя на автомате, присела рядом. Резкий, знакомый до боли запах ацетона ударил ей в нос. Диабет. Гипергликемия.
— У него диабет? — резко спросила она у Златы.
— Я не знаю… Он что-то говорил про сахар… — та растерянно смотрела на неё, и в её глазах читался настоящий, неподдельный ужас.
Надя рывком открыла свою сумочку, отыскала шприц-ручку с инсулином, который всегда носила с собой для матери, расстегнула мужчине рубашку и вколола лекарство в живот. В суматохе из её сумки, которую она бросила на пол, выскользнули и упали два конверта.
Злата, рыдая, подняла их. И слёзы на её глазах моментально высохли, сменившись ледяным недоверием. Она посмотрела на конверты, потом на Надю.
— Это что? — её голос прозвучал звеняще-резко на фоне общего смятения.
Надя, всё ещё держа руку на пульсе упавшего, с недоумением посмотрела на неё.
— Почему наши свадебные конверты лежат в вашей сумочке? — прошипела Злата, и её тихий, ядовитый голос был слышен всем окружающим.
Взгляды гостей, полные сочувствия секунду назад, теперь с любопытством и осуждением уставились на Надю. Она замерла, не в силах найти слов, чувствуя, как по щекам ползут предательские пятна стыда. Ловушка захлопнулась.
Клеймо воровки
Время замерло. Надя сидела на коленях на холодном кафельном полу, одна рука всё ещё инстинктивно прижимала запястье Андрея Викторовича (отца невесты), пытаясь нащупать пульс, а другая беспомощно повисла в воздухе. На неё смотрели десятки глаз, и в них уже не было паники из-за болезни старика, а лишь жадное, шокированное любопытство. Шёпот злорадного недоумения пополз по залу.
— Воровка… — это слово, произнесённое кем-то из гостей, прозвучало громче выстрела.
Надя метнула взгляд в поисках Артёма. Он уже пробивался к ней сквозь толпу, его лицо было искажено гневом. Но его путь преградил Борис. Артём схватил друга за лацкан пиджака, прижал к стене.
— Ты зачем это сделал? — его голос был низким, свистящим от ярости.
Борис попытался вырваться, его довольная ухмылка сменилась испугом.
— А чё? Ты прикололся — я тоже! Чтобы знала своё место. Уборщица на свадьбе олигарха… это же полный абсурд!
— Полный абсурд — это ты, который женится по расчёту и боится, что одна девушка своим присутствием разрушит твой фальшивый рай! — Артём оттолкнул его с такой силой, что Борис едва удержался на ногах.
В это время к Наде подскочила Злата, размахивая конвертами перед самым её лицом.
— Где вы научились так ловко работать руками? В чужих сумках? Или в чужих карманах? — её визгливый голос резал слух.
Надя, наконец, нашла в себе силы пошевелиться. Она медленно поднялась, отряхнула колени. Стыд и унижение отступали, сменяясь холодной, ясной волной гнева.
— Я ничего не брала, — сказала она тихо, но так, что её было слышно в наступившей тишине. — Эти конверты мне подбросили.
Злата фыркнула:
— Конечно! Всегда все невиновны!
Но тут вмешался Артём. Он резко шагнул к Злате, выхватил у неё из рук конверты.
— Это НАШИ конверты, — громко и чётко объявил он, обращаясь ко всем гостям. — Мы в суматохе забыли выложить их на стол с подарками. Прошу прощения за недоразумение.
Его взгляд, тяжёлый и не допускающий возражений, скользнул по Борису, который потупился, и по Злате, замершей с открытым ртом.
Он повернулся к Наде, взял её под руку. Его пальцы были тёплыми и твёрдыми.
— Идёмте.
Они молча прошли через зал, уставленный осуждающими и любопытными взглядами. Надя чувствовала себя голой под этим всевидящим оком. Она не оборачивалась, глядя прямо перед собой, но щёки пылали огнём.
Машина Артёма ждала у входа. Только когда двери захлопнулись, отсекая шум и свет роскошного ресторана, Надя выдохнула и обхватила себя руками, пытаясь перестать дрожать.
— Спасибо, — прошептала она. — Я… я не знаю, что бы я делала…
— Я знаю, что вы ничего не брали, — тихо сказал Артём, заводя двигатель. — Простите меня за этот цирк. Я не думал, что он опустится до такого.
Он тронулся с места, и машина плавно понесла их прочь от места унижения.
— Давайте я вас провожу, — предложил он, прервав неловкое молчание.
— Спасибо, — кивнула Надя, глядя в тёмное окно. — Мне что-то вообще не по себе после этого… праздника.
Она всё думала о том, как на неё смотрел тот мужчина. Андрей Викторович. Почему он назвал её Верой? Неужели просто бред? Или… нет, не может быть. Мысли путались, голова раскалывалась.
— Если что, можете взять завтра выходной, — сказал Артём, когда они подъезжали к её дому. — Вечер явно не задался.
Он замолчал, словно колеблясь, а затем добавил:
— А может, кстати… сами устроим себе отдых. Хотя бы на сегодняшний вечер. Я знаю неплохое местечко здесь неподалёку. Чтобы не ложиться спать с таким негативом.
Надя посмотрела на него. Он казался уставшим и виноватым. И она внезапно поняла, что не хочет оставаться одна со своими мыслями и этим давящим чувством стыда.
— А давайте, — неожиданно для себя согласилась она. — Как-то не хочется с таким грузом ложиться спать.
Он улыбнулся, и в его улыбке было облегчение. Машина свернула к уютно светящемуся фасаду небольшого кафе. Но прежде чем они вышли, Надя не удержалась и задала вопрос, который не давал ей покоя всю дорогу.
— Артём… а кто он такой? Тот мужчина… Андрей Викторович?
Артём нахмурился.
— Отец Златы. Очень влиятельный человек. Почему вы спрашиваете?
— Просто… он посмотрел на меня так странно, — проговорила Надя, снова ощущая на себе тот пронзительный, узнающий взгляд. — Как будто… увидел призрак.
Она вышла из машины, оставив этот вопрос висеть в воздухе между ними. Ответа на него у неё не было. Пока нет.
Глава 2: Призраки прошлого
Кафе оказалось тихим, уютным местом с приглушённым светом и запахом свежей выпечки. За столиком в углу Надя наконец смогла перевести дух. Адреналин постепенно отступал, сменяясь глухой, изматывающей усталостью. Она молча смотрела на пар, поднимающийся от чашки с капучино, который заказал для неё Артём.
Он первым нарушил молчание, извиняясь снова и снова. Рассказал о Свете, о предательстве, о том, как Борис всегда завидовал его независимости и теперь, женившись на Злате, пытался самоутвердиться.
Надя слушала, кивала, но мысли её были далеко. Перед глазами стояло бледное лицо Андрея Викторовича, его испуганный, узнающий взгляд и хриплый шёпот: «Вера…»
— Надя? Ты меня слышишь?
Она вздрогнула.
— Извините. Просто… этот мужчина. Отец невесты. Он пришёл в себя?
Артём пожал плечами:
— Не знаю. Должен был бы. «Швидка» приехала быстро.
Он помолчал, изучая её.
— Почему ты о нём? Он тебя напугал?
— Нет. Он… назвал меня другим именем. Верой. — Она подняла на него глаза. — Мою маму зовут Вера.
Взгляд Артёма стал внимательным, острым.
— Совпадение.
— Возможно, — Надя обхватила чашку ладонями, стараясь согреть озябшие пальцы. — Но он смотрел на меня так… как будто видел кого-то знакомого. Очень знакомого.
Она не стала говорить о странном чувстве, которое сковало её в тот момент — смутном, тревожном предчувствии чего-то большого и неотвратимого.
На следующее утро в офисе царило неестественное молчание. Секретарша Алёна избегала смотреть на Надю, а когда их взгляды всё же встречались, в её глазах читался неподдельный страх. Слухи, очевидно, уже сделали своё дело.
Артём вызвал Надю к себе почти сразу, как она пришла. Его лицо было серьёзным.
— Приезжал личный шофёр Андрея Викторовича. Филипп пришёл в себя. Он просит тебя приехать к нему в больницу.
Ледяная струя пробежала по спине Нади.
— Ко мне? Зачем?
— Не знаю. Шофёр был немногословен. Но настаивал, чтобы я тебя отпустил. Сейчас.
Надя почувствовала, как подкашиваются ноги.
— Я… я не поеду одна.
— Я поеду с тобой, — немедленно сказал Артём, снимая пиджак с вешалки. — Если, конечно, одной боязно.
— Очень боязно, — честно призналась она. — Вдруг там опять решат что-нибудь подсунуть мне в сумку?
Дорога в элитную клинику заняла не больше двадцати минут. Надя молчала, сжав руки на коленях, пытаясь загнать обратно навязчивые, пугающие догадки.
Их провели в просторную, похожую на гостиничный номер, палату. Андрей Викторович лежал на кровати, присоединённый к капельнице. Он был бледен, но глаза его, ясные и острые, сразу же нашли Надю.
Артём остался у двери, дав им возможность поговорить наедине.
— Вера? Это ты? — старик протянул к ней руку, и голос его дрожал.
Надя замерла у порога, не решаясь подойти ближе.
— Нет. Меня зовут Надя. Но мою маму зовут Вера.
Мужчина уставился на неё, не мигая, словно пытаясь разглядеть сквозь неё что-то другое. Потом медленно, с трудом опустил руку.
— Одно лицо… — прошептал он с изумлением. — Надо же… Это была правда.
— Какая правда? — голос Нади прозвучал чужим, сдавленным шёпотом.
— Когда-то я очень любил твою маму, Верочку, — он говорил тихо, уставленно, глядя в потолок. — Мы собирались пожениться. Но мой отец… он поставил ультиматум. Брак с дочерью компаньона или… Он грозился уничтожить Веру. А он мог. Я был молод, глуп. Сейчас вот понимаю — надо было просто уехать, потеряться…
— И когда это было? — сердце Нади колотилось где-то в горле.
— Двадцать пять лет назад, — вздохнул он. — С тех пор я ничего о ней не знал. Искал, но… она словно в воду канула.
В палате повисла тихая, звенящая пауза. Надя чувствовала каждый удар своего сердца.
— Андрей Викторович… — она сделала шаг вперёд. — Мама никогда не говорила мне об отце. Просто сказала, что он пропал без вести. Но у меня… такое отчество. Андреевна.
Она произнесла это последнее слово, и оно повисло в воздухе тяжёлым, неоспоримым фактом.
Мужчина на кровати замер. Он медленно, с трудом приподнялся на локте, его глаза расширились, наполняясь целой бурей эмоций — невероятным изумлением, надеждой, страхом, виной.
— Значит… — его голос сорвался на шёпот. Он смотрел на неё, словно видя впервые. — Значит, ты… моя дочь?
У Нади перехватило дыхание. Мир поплыл перед глазами. Она услышала, как за спиной резко выдохнул Артём.
Прежде чем она смогла что-то ответить, в палату кокетливо заглянула медсестра:
— Андрей Викторович, скоро принимать лекарства. С посещениями пора заканчивать.
Но ни он, ни Надя не слышали её. Они смотрели друг на друга через внезапно рухнувшую пропасть лет, тишины и лжи.
— А Вера? — наконец прошептал он, и в его голосе была неподдельная, жадная тоска. — Как она? Где она?
Вопрос повис в воздухе, острый и безжалостный. Ответ на него означал одно — точку невозврата. Для них всех.
Лицом к лицу с прошлым
Дорога домой промелькнула в тумане. Надя молчала, уставившись в окно, но не видя улиц. Слова Андрея Викторовича звенели в ушах, смешиваясь с бешеным стуком сердца. Моя дочь. Отец. Не абстрактное понятие, не пропавший без вести солдат из маминых сказок, а реальный, дышащий человек. Богатый, влиятельный, с другой жизнью, с другой дочерью.
Артём тоже молчал, лишь однажды тихо спросил:
— Ты в порядке?
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Дома её ждала Вера. Она сидела в кресле, на столике рядом дымилась чашка чая, а на коленях лежала раскрытая книга. Она с трудом передвигалась на костылях, но лицо её светилось спокойной усталостью.
— Ну что, доктор? Как визит? Надеюсь, ничего страшного не нашёл? — улыбнулась она, глядя на бледное, потерянное лицо дочери.
Улыбка мгновенно сошла с её губ.
— Наденька? Что случилось? Что-то с работой? Артём тебя не…
— Мам, — голос Нади дрогнул. Она подошла и опустилась на корточки перед креслом, взяв мамины холодные руки в свои. — Мам, ко мне приходил не врач.
Вера нахмурилась:
— А кто?
— Мужчина. Его зовут Андрей Викторович.
Имя прозвучало, как выстрел в тихой комнате. Лицо Веры стало абсолютно бесстрастным, маской, но Надя почувствовала, как похолодели её пальцы и задрожали в её ладонях.
— Не знаю такого, — голос Веры стал глухим, деревянным. Она попыталась отвести взгляд. — Ты переутомилась, дочка…
— Мам, он знает тебя. Он назвал меня Верой. Он… он говорит, что я его дочь.
Маска треснула. Из глаз Веры хлынули слёзы, тихие, беззвучные. Она не рыдала, просто сидела, и слёзы текли по её щекам, оставляя мокрые следы. Она не пыталась их смахнуть.
— Где он? — наконец выдохнула она, и в её голосе была бездонная, двадцатипятилетняя усталость.
— В больнице. У него был приступ. Я… я ему инсулин вколола. Мам, это правда?
Вера медленно, с трудом кивнула, словно голова стала неподъёмной гирей.
— Да, Надюша. Правда. Андрей… твой отец.
Сказать это вслух, видимо, стоило ей невероятных усилий.
Надя прижалась лбом к её коленям, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Все её детские вопросы, все невысказанные обиды и догадки обрушились на неё разом.
— Почему? Почему ты никогда не говорила? Почему он нас бросил?
— Он не бросал, — прошептала Вера, гладя её волосы дрожащей рукой. — Его забрали. Его отец… Он сказал, что уничтожит меня, если Андрей не женится на той, на ком велят. А Андрей… он был молод. Испугался. За меня испугался. А потом было поздно… Я узнала о тебе уже когда всё было кончено.
Она говорила тихо, монотонно, выговаривая боль, которую носила в себе всю жизнь.
На следующий день Надя не пошла на работу. Она помогала матери мыть голову, выбирала самый красивый домашний костюм, лёгонько подводила ей глаза. Вера покорно позволяла делать с собой всё что угодно, её глаза были пустыми и далёкими.
— Дочка, да ты как будто замуж меня выдать собралась, — она пыталась шутить, но шутка звучала горько. — А всего-то врач придёт для осмотра.
Надя не отвечала. Она сама не знала, зачем устраивает этот спектакль. Чтобы произвести впечатление? Чтобы защитить мать? Чтобы показать отцу, что они прожили достойную жизнь и без него?
Когда в дверь позвонили, сердце Нади ушло в пятки. Вера сидела в кресле, выпрямив спину, её руки судорожно сжимали подлокотники.
Надя глубоко вдохнула и открыла дверь.
На пороге стоял Андрей Викторович. Он опирался на трость, лицо его было бледным после болезни, но он был при полном параде — дорогой костюм, безупречная рубашка. Его взгляд сразу перелетел через плечо Нади и уткнулся в сидящую в кресле Веру.
Он замер. Время в прихожей остановилось.
Вера подняла на него глаза. Шок, боль, гнев — всё это промелькнуло в её взгляде за долю секунды и сменилось ледяной, непроницаемой вежливостью.
— Андрей? — её голос прозвучал ровно, без единой нотки дрожи. — Это… призрак?
Он сделал шаг вперёд, его глаза наполнились слезами.
— Нет, Верочка. Это я. Я пришёл просить прощения.
Его голос сорвался на шёпот. Он хотел сделать ещё шаг, но Вера резко подняла руку, останавливая его на месте.
— Прощения? — она произнесла это слово с тихим, леденящим душу изумлением. — После двадцати пяти лет? Ты опоздал, Андрей. На четверть века.
Она не кричала, не плакала. Она просто констатировала факт. И в её спокойных, усталых глазах читалось не прощение, а старая, закалённая годами обида и горечь, которые не смыть никакими извинениями.
Андрей Викторович замер на пороге, словно получив пощёчину. Его надежда, его раскаяние — всё разбилось о этот тихий, непреодолимый ледяной барьер.
Примирение, на которое так надеялась Надя, в эту секунду казалось абсолютно невозможным.
Трещина в хрустальном замке
Тяжёлое молчание повисло в гостиной. Андрей Викторович стоял у порога, словно вкопанный, его рука сжимала набалдашник трости так, что костяшки пальцев побелели. Лёгкая дрожь пробегала по его телу — то ли от слабости, то ли от сдержанных эмоций.
Надя металась между ними, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Она хотела, чтобы они поняли друг друга, чтобы боль наконец утихла. Но разлом между её родителями казался пропастью, через которую не было мостов.
— Мам, пап… — она сама испугалась, назвав его так вслух. — Может, сядем? Поговорим?
Вера взглянула на дочь, и в её глазах мелькнула жалость. К ней, а не к нему. Она медленно кивнула, указывая на диван:
— Присаживайся, Андрей. Долго на ногах не простоишь после больницы.
Её тон был вежливым, но отстранённым, каким говорят с малознакомым человеком. Андрей, словно мальчик, послушно прошёл и опустился на край дивана. Он не сводил с Веры глаз, пытаясь найти в её осунувшемся, постаревшем лице черты той девушки, которую когда-то любил.
— Как ты… жила? — с трудом выдавил он.
— Жила, — коротко ответила Вера, глядя в окно. — Работала. Растила твою дочь. Болела.
Она произнесла последнее слово с особой ударностью.
Андрей помрачнел.
— Диабет… Я знаю. Надя сказала. И нога… Прости, если бы я знал…
— А что бы ты сделал? — она наконец повернула к нему голову, и в её взгляде вспыхнул огонёк. — Прислал бы денег? Нашёл бы лучших врачей? Это сняло бы вину?
Он опустил голову.
— Нет. Но я мог бы помочь.
— Мы справились и без твоей помощи, Андрей. Справились.
Надя не выдержала:
— Но теперь-то он здесь! Он хочет наверстать упущенное! Хочет знать тебя, знать меня! Разве это не важно?
Её голос дрожал от нахлынувших чувств. Она смотрела то на мать, то на отца, умоляя их понять.
Вера вздохнула. Её плечи опустились.
— Для тебя — важно. Для меня… слишком поздно что-либо менять. Моя жизнь уже сложилась. Здесь.
Она обвела рукой свою скромную, но уютную гостиную.
Андрей поднял на неё глаза, и в них читалась такая тоска, что у Нади сжалось сердце.
— Вера… Дай нам шанс. Дай мне шанс. Хоть немного… быть семьёй.
Он говорил тихо, почти с мольбой. И в этот момент он был не могущественным олигархом, а просто уставшим, одиноким человеком, который осознал всю глубину своей ошибки.
Вера ничего не ответила. Она просто смотрела на него, и лёд в её глазах постепенно начинал таять, обнажая старую, незаживающую рану.
Внезапно зазвонил телефон Нади. Она вздрогнула, вынырнув из напряжённой атмосферы. На экране горело имя «Артём».
— Извините, — пробормотала она и вышла на кухню. — Артём, привет…
— Надюш, как ты? Как… всё? — в его голосе слышалась тревога.
Она прислонилась к косяку, чувствуя, как накатывает новая волна усталости.
— Сложно. Мама… она не хочет его прощать. А он… он смотрит на неё, как пёс провинившийся.
Артём помолчал.
— Может, им нужно время? Они не виделись четверть века. Нельзя просто так стереть всё это.
— Я знаю… Просто я так надеялась… — её голос дрогнул.
— Слушай, а может, тебе отвлечься? — предложил он осторожно. — Выйти куда-нибудь? Просто поболтать. Без свадеб и сердечных приступов.
Надя невольно улыбнулась.
— Это звучит… заманчиво.
— Тогда я заеду за тобой через час?
Она согласилась. Разговор с Артёмом стал глотком свежего воздуха.
Вернувшись в гостиную, она застала ту же картину: два молчаливых человека, разделённые годами обиды и непонимания.
— Мам, я ненадолго выйду. С Артёмом, — сказала она.
Вера кивнула, не отрывая взгляда от своих рук.
— Хорошо, дочка. Развлекайся.
Андрей поднял на Надю вопрошающий взгляд, полный надежды и страха — надежды на то, что она его дочь, и страха её потерять снова.
— Я… я скоро вернусь, — сказала она ему, и впервые её слова прозвучали как нечто большее, чем вежливость. — Побудьте… поговорите.
Она вышла, оставив их наедине с их общим прошлым.
Артём ждал её в машине. Увидев её, он улыбнулся, и его улыбка была такой тёплой и искренней, что на душе стало чуть легче.
Они поехали в небольшой парк, гуляли молча, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом. Потом сидели на скамейке, и Артём рассказывал ей смешные истории из своей бизнес-практики. Она смеялась, и это было так непривычно и так нужно.
И тогда, в свете заходящего солнца, он взял её руку.
— Надя, я не знаю, что там происходит с твоими родителями… Но я знаю, что чувствую к тебе. Ты непохожа ни на кого. Ты сильная, умная, красивая…
Он замолчал, подбирая слова.
— Я хочу быть с тобой. Не в роли начальника или спасителя с свадьбы. А просто… быть рядом. Всегда.
Он смотрел на неё своими зелёными глазами, такими серьёзными и честными. И Надя почувствовала, как что-то сжимается у неё внутри — тёплое и пугающее одновременно.
— Артём… — она попыталась найти возражения, вспомнить про его прошлое, про свою неустроенность. — У меня столько проблем… Мама, отец…
— И что? — он мягко улыбнулся, сжав её ладонь.
Вот это поворот, друзья! Надя, которая искала работу уборщицы, чтобы спасти маму, не только нашла поддержку в лице своего босса, но и раскрыла тайну своего рождения! Столько лет лжи и тишины, и теперь всё всплыло наружу в один миг.
Как вы считаете, сможет ли Вера простить Андрея Викторовича после стольких лет, или обида навсегда останется между ними, даже ради счастья их общей дочери Нади?
