Поезд приближался к перрону маленького городка. Елена стояла у окна, вглядываясь в знакомые с детства пейзажи. Пятнадцать лет… Пятнадцать долгих лет она не возвращалась сюда, словно боялась встретиться с собственными воспоминаниями.
— Мам, это и есть твой знаменитый городок? — Марина оторвалась от телефона. — Выглядит… уютно.
Елена улыбнулась. В свои шестнадцать Марина была удивительно проницательной, часто находя точные слова для сложных чувств.
— Да, милая. Здесь прошло всё моё детство и юность. И вот теперь, спустя столько лет…
Елена не договорила. Разве могла она объяснить дочери, как сжимается сердце при виде этих улиц?
Нотариус оказался пожилым мужчиной с добрыми глазами и старомодными манерами. Он сочувственно посмотрел на Елену, перебирая бумаги.
— Ваша тётушка была удивительной женщиной. Она оставила вам не только дом, но и коллекцию картин, имеющую художественную ценность.
— Картины? — удивилась Елена. — Не знала, что тётя увлекалась искусством.
— О, это было её страстью в последние годы. Для оценки коллекции вам стоит обратиться к специалисту. В нашем городе есть прекрасная галерея современного искусства, её владелец — настоящий эксперт. Вот его визитка.
Елена взяла карточку и замерла, увидев имя. Сергей Валентинович Немов.
— Мама, тебе плохо? — встревоженно спросила Марина, заметив, как побледнела мать.
— Нет, всё в порядке. Просто душно.
Это не могло быть совпадением. Сергей. Её Сергей. Человек, которого она заставила себя вычеркнуть из жизни пятнадцать лет назад.
Тётушкин дом встретил их прохладой и запахом застоявшегося воздуха. Елена распахнула окна, впуская майский ветер.
— Здесь так много всего старого, — Марина с любопытством рассматривала фотографии на стенах. — Ого, это ты? Какая красивая!
Елена подошла к дочери. На пожелтевшей фотографии молодая девушка с сияющими глазами стояла на фоне городского парка. Рядом с ней — высокий юноша, смотрящий на неё с обожанием. Часть снимка была обрезана — явно не случайно.
— Да, это я. Мне здесь двадцать два.
— А кто этот парень рядом с тобой? Почему фотография обрезана?
— Это… — Елена запнулась. — Это неважно. Давай разберём вещи и пойдём поужинаем?
Ночью Елена не могла уснуть. Мысли о предстоящей встрече с Сергеем лишали покоя. Что она скажет ему? Как объяснит своё молчание все эти годы? И главное — имеет ли она право рассказать правду о Марине?
Воспоминания нахлынули непрошенной волной. Их первая встреча на выставке студенческих работ. Его восхищённый взгляд, когда она рассказывала о своих архитектурных проектах. Их долгие прогулки по ночному городу, разговоры об искусстве, мечты о будущем.
А потом — та стипендия, шанс, выпадающий раз в жизни. Программа обмена для молодых художников, год стажировки в Париже.
— Поехали со мной! — горячо убеждал он. — Мы будем вместе! Я не могу без тебя!
Но мама Елены тогда только перенесла инсульт. Как она могла оставить её? Сергей не понимал, настаивал, умолял. А потом пришло известие о болезни тётушки, и Елена сделала выбор — самый тяжёлый в своей жизни.
— Я не люблю тебя, — солгала она тогда, глядя ему прямо в глаза. — Прости, но я не могу строить жизнь на жалости. Уезжай. Так будет лучше для нас обоих.
Он уехал. А через месяц она узнала о беременности. Но сообщить ему не решилась — слишком свежа была рана, слишком велик был страх разрушить его карьеру, его мечту.
Она встретила хорошего человека, вышла замуж. Брак продлился четырнадцать лет, прежде чем они признались друг другу, что давно живут как соседи, а не как муж и жена.
За окном мерцали звёзды — те же самые, что светили ей в юности. Казалось, город не изменился за эти годы. Но изменилась она сама.
Галерея современного искусства располагалась в старинном особняке на главной улице. Елена нервно поправила причёску перед входом.
— Мам, расслабься, — Марина рассматривала витрину. — Это же просто оценка картин, а не собеседование на работу мечты!
Если бы ты только знала, подумала Елена.
Внутри галереи царила атмосфера спокойного творчества. Мягкий свет, приглушённая музыка, картины в стильных рамах. Девушка-администратор приветливо улыбнулась им.
— Чем могу помочь?
— Нам назначено на одиннадцать. К Сергею Валентиновичу.
— Да, конечно. Пройдите, пожалуйста, в его кабинет. Последняя дверь в конце коридора.
С каждым шагом сердце Елены билось всё сильнее. Дверь в кабинет была приоткрыта. Она осторожно постучала.
— Войдите! — раздался знакомый голос.
Он стоял у окна — такой же высокий, хотя в плечах стал шире. Волосы с лёгкой сединой на висках, но всё такие же непослушные. Повернувшись на стук, он замер.
— Лена… — только и сказал он.
— Здравствуй, Серёжа. Это моя дочь, Марина.
Он перевёл взгляд на девочку, и что-то промелькнуло в его глазах — удивление? узнавание? — но он быстро справился с собой.
— Очень приятно, Марина. Присаживайтесь, пожалуйста. Я слышал о вашей утрате, Елена Андреевна. Примите мои соболезнования.
Официальный тон, вежливая улыбка. Словно они были едва знакомы.
— Спасибо, — так же официально ответила Елена. — Мне сказали, что вы можете помочь с оценкой картин из наследства.
— Разумеется. Я готов взглянуть на коллекцию в любое удобное для вас время.
Марина переводила взгляд с матери на незнакомого мужчину и обратно, явно чувствуя напряжение между ними.
— А вы давно знакомы с мамой? — неожиданно спросила она.
Сергей на мгновение растерялся, но быстро нашёлся:
— Мы учились вместе. Очень давно.
— Мама никогда не рассказывала о своих университетских друзьях, — задумчиво протянула Марина. — Вообще мало говорит о прошлом.
— Наверное, потому что прошлое лучше оставлять в прошлом, — Сергей посмотрел прямо на Елену.
— Мы могли бы посмотреть картины сегодня днём, — поспешно сказала она. — Если вы свободны, конечно.
— Для старых друзей я всегда найду время, — в его голосе послышалась лёгкая ирония.
Дом тёти встретил их тишиной. Марина упорхнула к подруге — дочери соседки, с которой успела познакомиться вчера. Елена и Сергей остались одни среди пыльных коробок и завёрнутых в ткань картин.
— Не ожидала увидеть тебя здесь, — первой нарушила молчание Елена. — Думала, ты остался в Европе.
— Я вернулся через пять лет, — он бережно разворачивал одну из картин. — После смерти отца. Кто-то должен был позаботиться о матери.
— Как она?
— Ушла три года назад. Тихо, во сне.
— Прости. Я не знала.
— Откуда тебе знать? Ты ведь вычеркнула этот город из своей жизни.
Елена почувствовала укол вины.
— Это сложно объяснить…
— А ты попробуй, — он впервые посмотрел ей прямо в глаза. — У нас ведь теперь есть время. Пятнадцать лет спустя.
Елена отвернулась, не выдержав его взгляда.
— Лучше расскажи о картинах. Они действительно ценные?
Сергей вздохнул, принимая её нежелание говорить о прошлом.
— Да, твоя тётя обладала отменным вкусом. Здесь работы местных художников, которые сейчас стали весьма известными. Вот эта, например…
Следующий час они провели, рассматривая картины. Сергей рассказывал о художниках, техниках, направлениях, а Елена украдкой наблюдала за ним — за уверенными движениями рук, за лёгкой улыбкой, появлявшейся, когда он говорил об искусстве.
Он изменился и в то же время остался прежним. Всё тот же огонь в глазах, та же страсть к прекрасному.
— Я видел твои работы, — вдруг сказал он, аккуратно заворачивая очередное полотно. — Тот жилой комплекс в приморском стиле. И бизнес-центр с зелёной крышей. Впечатляет.
— Ты следил за моей карьерой? — удивилась Елена.
— Скажем так, мне было не безразлично, как сложилась твоя жизнь, — он пожал плечами. — А вот ты, похоже, совсем не интересовалась моей судьбой.
— Я… — Елена запнулась. Что она могла сказать? — Я была замужем. У меня была своя жизнь.
— Была? — он уловил прошедшее время.
— Мы развелись два года назад. Всё к этому шло, просто мы слишком долго не хотели признавать очевидного.
— А твоя дочь? Как она перенесла развод?
— Марина сильная девочка. Она всё понимает.
Их руки случайно соприкоснулись над одной из картин, и Елена отдёрнула свою. Этот мимолётный контакт всколыхнул в душе то, что она так долго пыталась похоронить.
— Она очень похожа на тебя, — задумчиво произнёс Сергей. — Те же глаза, тот же наклон головы, когда слушает. Сколько ей?
— Шестнадцать, — ответила Елена, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Он кивнул, что-то подсчитывая в уме, но ничего не сказал. Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Пятнадцать лет с их расставания. Шестнадцать лет дочери. Догадается ли он?
— Знаешь, у нас в галерее по субботам проходят мастер-классы для подростков, — словно читая её мысли, произнёс Сергей. — Марина интересуется искусством?
— Она с детства рисует, — осторожно ответила Елена. — У неё хорошо получается.
— Пригласи её. Ей будет интересно.
Елена хотела отказаться, но не смогла придумать достойного предлога.
— Я спрошу, захочет ли она.
Марина, разумеется, захотела. Более того, она пришла в восторг от идеи.
— Мам, ты видела его работы? Он же гений! А галерея — просто космос!
— Ты уже была там? — удивилась Елена.
— Конечно! Заглянула вчера, пока вы разговаривали. Там такая инсталляция в центральном зале! Я читала о ней в интернете.
Елена с тревогой наблюдала, как дочь собирается на мастер-класс. Что если Сергей догадается? Что если Марина заметит сходство?
— Мам, я пошла! Вернусь часам к шести, — Марина чмокнула мать в щёку и выпорхнула из дома.
Елена осталась одна в большом доме, полном воспоминаний. Она бродила из комнаты в комнату, перебирая старые фотографии, письма, безделушки.
Тётушка была педантичным человеком — всё хранилось в идеальном порядке, рассортированное по годам и темам.
В одной из коробок Елена нашла свои детские рисунки, открытки, сделанные своими руками. В другой обнаружились письма — аккуратно перевязанные стопки в хронологическом порядке. Елена машинально перебирала конверты, пока взгляд не зацепился за знакомый почерк.
Сергей.
Дрожащими руками она развязала тесёмку. Десятки писем, датированных тем самым годом, когда он уехал. Еженедельно, иногда чаще. Письма, которые она никогда не видела.
С колотящимся сердцем Елена открыла первое.
«Дорогая Лена! Уже неделя, как я в Париже, но всё ещё не могу привыкнуть к мысли, что тебя нет рядом. Каждое утро просыпаюсь и в первую секунду жду услышать твой голос…»
Елена открыла следующее.
«…не верю, что ты разлюбила. Не могу поверить. Что-то случилось, я чувствую. Напиши мне, Лена. Хотя бы несколько строк…»
И следующее.
«…звонил твоей тёте, но она сказала, что ты не хочешь со мной разговаривать. Это правда? Неужели всё, что было между нами — ничего для тебя не значит?..»
Письма становились всё отчаяннее, всё горше. А потом — смирение. Принятие. Последнее письмо датировалось ровно годом после его отъезда.
«Лена, это моё последнее письмо. Я больше не буду тревожить тебя. Видимо, ты действительно сделала свой выбор, и я должен его уважать. Знай только, что моя любовь к тебе не угасла. И если когда-нибудь ты поймёшь, что совершила ошибку — я буду ждать. Всегда. Твой С.»
Елена опустилась на пол, прижимая письма к груди. Слёзы текли по её лицу.
Тётушка, строгая, принципиальная тётушка, считавшая Сергея «ненадёжным типом без гроша за душой», никогда не передавала ей эти письма. А она сама, гордая, обиженная, не пыталась с ним связаться, убеждённая, что новая жизнь увлекла его целиком.
Если бы она знала… Если бы только она знала!
Марина вернулась с мастер-класса окрылённая. Глаза сияли, щёки раскраснелись.
— Мам, это было невероятно! Сергей Валентинович такой… такой настоящий! Он показывал, как работать с цветом, как передавать эмоции через мазок. Знаешь, он сказал, что у меня талант!
Елена слабо улыбнулась, пряча покрасневшие от слёз глаза.
— Я рада, милая.
— И ещё он пригласил нас на вернисаж завтра вечером! Там будет выставка молодых художников, и работы с нашего мастер-класса тоже покажут! Ты ведь пойдёшь?
Елена хотела отказаться, но, увидев горящие глаза дочери, не смогла.
— Конечно, пойду.
Галерея была полна посетителей. Елена нервно оглядывалась по сторонам, надеясь и одновременно боясь увидеть Сергея. Марина, взволнованная и счастливая, кружила по залу, показывая матери работы, созданные на мастер-классе.
— А вот мой рисунок! Смотри, мам!
Елена подошла ближе. Акварельный пейзаж, изображающий мост через реку, был выполнен в узнаваемой манере — те же мазки, те же цветовые переходы, которыми когда-то славился молодой художник Сергей Немов.
— Очень красиво, — тихо сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Ваша дочь унаследовала ваш талант, Елена Андреевна, — раздался за спиной знакомый голос.
Елена обернулась. Сергей стоял рядом, элегантный в строгом костюме, с бокалом шампанского в руке.
— Спасибо за приглашение, — она постаралась, чтобы голос звучал непринуждённо. — У вас прекрасная галерея.
— Рад, что вам понравилось. Марина, ты не могла бы помочь Анне? — он кивнул в сторону девушки-администратора. — Она собирает имена авторов для каталога.
Марина с готовностью кивнула и упорхнула. Елена и Сергей остались одни посреди шумного зала.
— Я нашла твои письма, — тихо сказала Елена. — Сегодня. В коробке с бумагами тёти.
Сергей замер.
— Какие письма?
— Те, что ты писал мне после отъезда. Тётя… она никогда не передавала их мне. Она считала, что ты не пара мне.
— И теперь ты решила мне об этом сказать? — в его голосе послышалась горечь. — Спустя пятнадцать лет?
— Я думала, ты забыл меня. Начал новую жизнь.
— А я думал, что ты меня разлюбила, — он сделал глоток шампанского. — Забавно, правда? Вся жизнь пошла наперекосяк из-за одного недоразумения.
Елена почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
— Сергей, я…
— Не стоит, — он покачал головой. — Это всё в прошлом. У тебя своя жизнь, у меня своя. Кстати, — он внезапно сменил тон, — твоя дочь удивительно талантлива. У неё редкое чувство цвета. И манера… Знаешь, когда я увидел её работы, мне показалось, что я вижу свои собственные ранние эксперименты.
Елена побледнела. Сергей смотрел на неё испытующе, и она поняла — он догадывается. Или уже догадался.
— Ей шестнадцать, говоришь? — спросил он, не сводя с неё глаз. — Значит, родилась она…
— Через семь месяцев после твоего отъезда, — тихо призналась Елена.
Сергей застыл, словно громом поражённый. Бокал в его руке опасно накренился.
— Марина — моя дочь? — его голос был едва слышен.
Елена кивнула, не в силах произнести ни слова.
— И ты… — он с трудом подбирал слова, — ты скрывала это от меня пятнадцать лет?
— Я не хотела рушить твою карьеру, твои планы…
— Ты не хотела? — его глаза сверкнули гневом. — А ты не подумала спросить, чего хотел я? Может быть, я предпочёл бы знать, что у меня есть дочь, а не жить в неведении пятнадцать лет?
— Сергей, я…
— Знаешь, что самое ужасное? — перебил он, понизив голос. — Я смотрю на неё и вижу себя. Мои глаза, мои жесты, даже способ держать кисть. Как я мог не заметить сразу?
— Прости, — только и смогла прошептать Елена.
— Простить? — он горько усмехнулся. — Ты лишила меня пятнадцати лет жизни моей дочери. Как это можно простить?
Он резко развернулся и зашагал прочь, оставив Елену в оцепенении посреди шумного зала. Она не заметила, как из-за колонны выскользнула тонкая фигурка и последовала за Сергеем.
Елена обыскала всю галерею, но не нашла ни Сергея, ни Марины. Страх сковал её сердце. Что если он рассказал дочери правду? Что если Марина ненавидит её теперь?
Она выбежала на улицу. Вечерело. Куда они могли пойти? И тут её осенило — мост. Тот самый мост, где они с Сергеем проводили долгие часы, мечтая о будущем. Если он хотел поговорить с дочерью о прошлом, он мог привести её именно туда.
Елена бросилась бежать по знакомым улицам. Только бы успеть, только бы объяснить…
Они стояли на середине моста — высокий мужчина и хрупкая девушка. Стояли молча, глядя на тёмную воду. При виде их силуэтов, так похожих в сумеречном свете, у Елены перехватило дыхание.
— Марина! Сергей! — крикнула она, подбегая к ним.
Они обернулись одновременно, и Елена увидела слёзы на лице дочери.
— Как ты могла, мама? — тихо спросила Марина. — Как ты могла скрывать это от меня всю жизнь?
— Я слышала ваш разговор, — продолжила девочка, видя растерянность матери. — Я вернулась спросить про каталог и услышала… всё.
— Марина, милая, я могу объяснить…
— Что объяснить? — в глазах дочери стояли слёзы. — Что ты лгала мне о моём отце? Что заставила меня считать папой другого человека? Что лишила меня настоящего отца?
— Я думала, так будет лучше для всех, — беспомощно произнесла Елена.
— Лучше для всех? — горько переспросила Марина. — Или проще для тебя?
Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её дочь смотрела на неё как на чужую, как на предательницу.
— Я был не лучше, — вдруг сказал Сергей, делая шаг вперёд. — Я уехал, когда твоя мама нуждалась во мне. Поставил свои амбиции выше наших отношений.
— Нет, — покачала головой Елена. — Это я оттолкнула тебя. Я солгала, что не люблю. Я просто не могла уехать и оставить маму после инсульта.
— А почему ты не сказала мне правду? — в его голосе больше не было гнева, только бесконечная усталость.
— Я боялась. Боялась, что ты вернёшься из-за чувства долга. Что возненавидишь меня за то, что я сломала твою жизнь.
— И вместо этого ты сломала жизнь всем нам, — тихо произнёс он.
— Вы оба такие глупые, — неожиданно сказала Марина, вытирая слёзы. — Столько лет потеряли из-за какой-то дурацкой гордости и недопонимания.
Елена и Сергей растерянно посмотрели на дочь.
— Что?
— Вы думаете, я не видела, как вы смотрите друг на друга? Вы всё ещё любите друг друга, но слишком упрямы, чтобы признать это.
Елена и Сергей переглянулись, пораженные проницательностью этой юной девушки, их дочери.
— Мне нужно время, — продолжила Марина. — Время, чтобы принять всё это. Но вы… вы не должны терять больше ни минуты. Пятнадцать лет — это слишком долго.
С этими словами она развернулась и быстро пошла прочь, оставив их вдвоём на мосту, под темнеющим небом, усыпанным первыми звёздами.
— Она права, знаешь, — тихо сказал Сергей после долгого молчания. — Пятнадцать лет — это действительно слишком долго.
— Думаешь, ещё не поздно? — Елена посмотрела на него с надеждой.
— Для нас? — он мягко улыбнулся. — Я думаю, мы заслужили второй шанс. Если ты этого хочешь.
Вместо ответа она сделала шаг вперёд и прикоснулась к его щеке — такой знакомый жест, словно не было этих пятнадцати лет разлуки.
— Я никогда не переставала любить тебя, — прошептала она. — Даже когда думала, что давно тебя забыла.
Прошло три месяца. Тётушкин дом преобразился — новые обои, светлые шторы, цветы на подоконниках. В просторной мансарде Елена устроила архитектурное бюро, а одну из комнат первого этажа отдала под мастерскую для Марины.
— Мам, я дома! — раздался с порога голос дочери. — И я не одна!
Елена вышла из кухни, вытирая руки о фартук. На пороге стояла Марина, а за ней — Сергей с букетом полевых цветов.
— Привет, — он улыбнулся немного смущённо. — Решил заглянуть на ужин, если пригласите.
— Всегда, — просто ответила Елена.
Марина закатила глаза.
— Боже, вы как подростки! Так и будете краснеть при встрече следующие пятнадцать лет?
Сергей рассмеялся и притянул дочь к себе.
— А ты всё такая же язва. Определённо моя кровь!
Они прошли на веранду, где был накрыт стол. Солнце клонилось к закату, окрашивая всё вокруг в тёплые тона. Марина устроилась на перилах с альбомом, быстрыми штрихами набрасывая вечерний пейзаж.
— Она поразительно талантлива, — тихо сказал Сергей, наблюдая за дочерью.
— В деда пошла, — улыбнулась Елена. — Твой отец был прекрасным художником.
— И в тебя тоже. Твоё чувство пространства, твой взгляд на мир…
Их руки встретились на столе, пальцы переплелись. Так естественно, словно они никогда не расставались.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Елена, — иногда я думаю, что судьба даёт нам второй шанс не просто так. Что всё это — и тётушкино наследство, и твоя галерея здесь, в нашем городе — всё это было предопределено.
— Может быть, — кивнул Сергей. — А может, это просто жизнь. С её взлётами и падениями, ошибками и прозрениями.
— Как бы то ни было, я рада, что мы снова вместе. Все трое.
Марина оторвалась от рисунка и посмотрела на родителей. В её глазах светилась мудрость, не свойственная шестнадцати годам.
— Эй, голубки! Я тут пытаюсь уловить момент, а вы портите композицию своими сантиментами!
Они рассмеялись, и Елена подумала, что впервые за долгие годы чувствует себя по-настоящему дома. Не в стенах — в душах людей, которых любит больше жизни.
И пусть впереди ещё много неизведанного, много проблем и трудностей — они справятся со всем. Теперь, когда они снова вместе, они обязательно справятся.
Ведь настоящие чувства способны пережить время и расстояние. Нужно только дать им шанс.
