Лидия Николаевна узнала о Сергее всего через пару минут знакомства — и сразу же возненавидела его всей душой. Рекорд, даже для неё, ведь она умела составить чёткое мнение о человеке, едва взглянув, как тот держит ложку.
— Мам, знакомься, это Сергей, — в дверях гостиной сияла Анна, словно приводила домой звезду, а не парня в мятых джинсах и поцарапанной футболке.
Лидия Николаевна окинула «гостя» взглядом, за которым угадывались рентгеновские лучи: автослесарь, сирота, без связей и перспектив, с маслом под ногтями, которое, казалось, никаким средством не отмывается.
— Здравствуйте, — робко протянул Сергей руку, под ним — следы фирменного автопрома.
Мать и не догадывалась тогда, что эти чёрные полоски под ногтями окажутся личным кошмаром на годы. Что из-за него она не раз не выспится, строя планы «спасти» дочку. Что однажды сама не узнает своих поступков.
— Сергей занимается машинками, — зачем-то уточнила Анна, словно мама слепа.
— Пра… практично, — выдавила из себя Лидия Николаевна тоном, который обычно применяли, сообщая о мёртвом мышонке.
Ужин прошёл при арктическом морозе взглядов с одной стороны стола и отчаянных попыток «растопить лёд» с другой. Сергей честно старался: благодарил за борщ (пересоленный), восхищался ремонтом (от которого пахло старым кафелем) и шутил про пробки (шутка тут же испарилась).
— А мама с папой? — вкрадчиво спросила хозяйка, словно сыщик на допросе.
— Дома нет, — коротко ответил Сергей. — Был сиротой.
Молитва для неё — сирота. Доннина золотая всё, что дочка может выбрать такую «безнадёжную» музу.
Когда они ушли, Лидия Николаевна ещё долго оттирала тарелки, будто счищая преступление.
— Ну и как тебе он? — поинтересовалась Анна на кухне, изображая невинность.
— Очень милый… — тяжко выдохнула мама, думая: «Катастрофа на двух ногах».
— Правда? Ты уверена?
— Конечно, дорогая. Но… вы ведь так мало знакомы.
— Мам, мы полгода вместе!
Губка выскользнула из руки и бухнулась в раковину, брызнув мыльной водой. Полгода — и мать узнала только сейчас.
Когда Анна сообщила, что ждёт ребёнка, мама пережила пять кругов ада: сперва отрицание («Это не может быть»), потом ярость («Как ты так?»), потом смирение («Может, не торопиться?»), затем отчаяние («Моя жизнь кончена») — и, наконец, «принятие», тщательно скрывающее намерение всё исправить.
Свадьба прошла скромно: Сергей настоял на маленьком банкетике, и мама восприняла это как обиду — мол, не может он даже праздник устроить.
— Улыбнись, мам, — мягко шепнула дочь фотографу-приятелю.
Лидия Николаевна улыбнулась, но на фото это выглядело, будто у неё приступ гастрита.
Молодые переселились в однушку на окраине, от которой до центра — почти полчаса. Вид из окна — гараж и свалка. Первый визит туда мама встретила оценивающим молчанием.
— Скоро переедем, когда накопим, — весело сказал Сергей.
— Планы — это прекрасно, — отозвалась хозяйка, намекая, что обещания автослесаря она ценит на уровне обещаний алкоголика.
Но упрямец оказался надёжным: через год после рождения сына, которого назвали Тимофей, они действительно переехали. Двухкомнатная в нормальном районе, детская с яркой мебелью, лоджия, на которой Анна устроила мини-огород.
— Сергей открывает свою мастерскую, — с гордостью рассказала дочь.
От автомеханика до владельца сервиса — вот это карьера! И мастерская заработала: клиентов становилось всё больше, отзывы в интернете хвалебные, на ремонт записывались по записи.
Для Лидии Николаевны это стало последней каплей: он — бедняк, а вдруг у дочки всё наладилось?
Мать никогда не считала себя злодейкой. Она просто хотела спасти родного ребенка. И если для этого нужны «творческие методы», что ж — материнская любовь оправдает всё.
Началось с «невинных» намёков в телефонных разговорах:
— Видела машину Сергея у спа-центра в Троещине. В час пик. Странно, не так ли?
— Костя простудился? Наверняка он в футболке бегает. Мужчины такие невнимательные.
— Подруга рассказывала: у автослесаря, с которым она встречалась, жена ушла. Влюбился в клиентку.
Анна сначала смеялась, потом всерьёз начала прислушиваться. Капля камень точит.
Сергей трудился, проектировал расширение сервиса, приезжал домой усталый, но радостный. Обнимал жену, играл с сыном, строил планы. Он шёл по жизни, не подозревая, что топчет по минному полю.
Переломным стал обычный четверг: трёхлетний Тимофей резвился по залу с самолётиком, оступился и со всей силы ударился лбом об угол стола. Крик был оглушительный, соседи сбежались из подъезда. На лбу разлилось пурпурное пятно.
— Что ты наделал?! — закричала Анна, вырывая ребёнка.
— Он же сам упал, — вяло отозвался отец.
— Сам?! Трёхлетний сам?!
Скандал вспыхнул молнией. В тот же вечер Анна уехала к маме, прихватив сына и сумку с вещами.
Лидия Николаевна встретила их, как победительница: комнатка готова, еда на столе — для тех, «кто по-настоящему любит».
Соседка из третьего подъезда, та самая, что всё знает о всех, заметила:
— Серёжа, ты как тень ходишь… Усталый какой-то.
— Да много дел, — отвернулся он.
— Дел много… Но я видела твою Анну с новым джипом. Мужчина за рулём… шикарный костюм.
Свет померк в глазах Сергея: имя его знала — это тот самый первый ухажёр, который уехал в Германию и не вернулся.
— Как его зовут? — сжался он.
— Кажется, Роман. Мол, вернулся, успешный. И у друзей бурят.
Сердце защемело: жена ждала его, и вдруг он узнал эту «старую историю».
Разговор с тёщей состоялся через три дня. Сергей дождался, когда Анна уйдёт к подруге, и постучал в дверь Лидии Николаевны.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он прямо, зайдя на кухню.
— О чём ты?
— О том, что ты сеешь в её голове сомнения. Что мама вдруг стала «специально» говорить про меня гадости.
В ответ тёща выдала весь свой арсенал:
— А откуда я знаю, что он сам упал? Может, ты толкнул? Мужчины ведь разные.
— Мужчины и автомеханики — не одно и то же? — прорычал он.
— Ты же хочешь лучшего для дочери! — дошло до финала.
— А Роман может дать больше?
— Конечно! Образованный, состоятельный… И он настоящий отец твоего ребёнка, — фраза, брошенная со злобной театральностью.
— Чёрт! — взмолился он.
— Спроси у Анны. И увидишь, кто на самом деле отец.
Когда домой вернулась Анна, он ждал её у подъезда.
— Нам нужно поговорить, — сжато сказал он.
— Я устала, давай завтра?
— Нет. Сейчас.
В машине, в полумраке приборной панели, Сергей осмелился:
— Мама сказала, что Тимур — настоящий папа.
Тишина.
— Я не знаю… — выдохнула она и рассказала, как ждала его после отъезда в Германию, как надеялась… и как затем оказалось, что расчёты не сошлись.
— Почему молчала? — не стерпел он.
— Я не была уверена. И боялась, что ты уйдёшь.
— А он вернулся? — спросил он.
— Мама ему всё рассказала. Я видела, как он грузил чемоданы.
Роман действительно уехал снова — на этот раз навсегда. Соседи с удовольствием отметили, как он спешил упаковать каблуки в новую «Ладу».
После этого Анна жила, словно выжатая тряпка. Мама топтала её извинениями, но стало видно: план рухнул окончательно.
— Может, ты попробуешь поговорить с Сергеем? Он хороший отец. Он любит Костю.
— А как — после всего?
— Я была необъективна…
Но было уже поздно. Сергею оставалось официально оформить развод, согласившись на встречи с сыном по выходным.
— Я не ухожу от ребёнка, — сказал он. — Я ухожу от тебя.
Два месяца — и всё готово. Алименты, встречи, «идеальный воскресный отец». А в сердце — пустота.
Полгода спустя твёрдой рукой он постучал в новую дверь — седьмую по счёту за время «нового этапа». Это была небольшая однушка, недалеко от СТО.
— Не отвлекаться, — сухо отозвался он, открывая.
— Дай пять минут, — в руке — папка.
Она бросает его на стол тест ДНК: довольных цифр — 99,9%. Это его сын.
— Она хотела знать наверняка, — тихо сказала мать. — Я сожалею. Простите меня.
— Вы разрушили мою семью.
— Но я хочу всё исправить.
— Ничего не изменилось. Я счастлив с сыном, а не с вами.
С мутным взглядом он закрыл дверь. За нею раздавались тяжёлые шаги женщины, готовой принять: прощания возродить нельзя.
Эпилог. Два года спустя
У ворот школы серый «Рено» останавливается ровно в 15:30. Из двора мчится десятилетний Тимофей:
— Пап, смотри, что я нарисовал! — показывает картину, где семья улыбается под солнцем.
— Красиво, — нежно улыбается он.
— Когда я к тебе перееду? — спрашивает мальчик, запрыгивая в салон.
— Скоро, сынок, — отвечает отец, ощущая, как впервые за много месяцев сердце наполняется теплом.
А вы когда-нибудь стояли перед выбором между «разумным» и «сердечным»? Какой путь выбрали бы вы?
