Ира стояла у плиты, помешивая суп, и слушала, как в комнате Саша снова громко говорит по телефону. Его голос звучал так убеждённо, будто он не сидит без дела уже третий год, а как минимум руководит крупным филиалом в какой-нибудь госкорпорации.
— Да-да, я подумаю, — протянул он в трубку. — Но, понимаешь, братан, сейчас я живу с женщиной… Ну да, она за всё платит… Конечно, удобно, а что?
Ира отставила половник, не дожидаясь, пока суп закипит.
— Саша! — позвала она сдержанно, но так, чтобы он понял: разговор будет непростым.
Тот вошёл на кухню, по привычке прихватив с собой кружку с остатками вчерашнего пива.
— Чего ты, Ира? Я тут разговариваю.
— Я тоже, — она указала на его кружку. — Мы можем поговорить без этого?
— Ну, давай. — Он поставил кружку на подоконник, причём так, чтобы пена стекала прямо на занавеску.
Ира глубоко вдохнула.
— Ты собираешься вообще искать работу?
— Вот опять ты за своё… — Саша развёл руками. — Ну мы же обсуждали: сейчас время нелёгкое, кризис.
— Угу, — кивнула Ира. — Кризис у тебя уже третий год. У меня только один вопрос: ты собираешься хоть что-то делать, кроме как занимать моё кресло и пить моё пиво?
Саша ухмыльнулся:
— Ты говоришь точь-в-точь как моя бывшая тёща.
— Я говорю, как человек, который оплачивает твоё существование. — Ира положила перед ним стопку счетов. — Это коммуналка. Это интернет. Это за твою «временную» регистрацию.
Саша взглянул на бумаги, почесал затылок.
— А если я скажу, что не хочу уходить?
— А если я скажу, что квартира моя, и я не хочу тебя здесь видеть?
Он ухмыльнулся ещё шире, и в этот момент на кухню вошёл Митя — её двенадцатилетний сын, с планшетом в руках.
— Мам, а что значит «иждивенец»?
Ира и Саша переглянулись.
— Это… — начал Саша.
— Это когда кто-то живёт за чужой счёт и ещё умудряется возмущаться, что ему что-то не нравится, — перебила его Ира, не отрывая взгляда от Саши.
Митя кивнул и ушёл, тихонько хихикая.
— Ты меня сейчас при ребёнке выставляешь в дурном свете, — с обидой сказал Саша.
— Не я. Ты сам. Я просто озвучила факты.
В этот момент зазвонил телефон Иры. На экране высветилось: Алина.
— Привет, подруга, — голос Алины был бодрым. — Слушай, мне тут сказали, что ты собираешься переписывать квартиру на Митю уже сейчас?
— Думаю, да, — Ира сделала шаг в сторону, но Саша всё равно начал крутиться рядом, прислушиваясь.
— А я вот думаю, — продолжила Алина, — ты Саше сказала?
Ира посмотрела прямо в глаза Саше и, не мигая, ответила:
— Сейчас скажу.
Он напрягся.
— Это что значит — «переписать на Митю»? — в голосе уже звенел металл.
— Значит, что в этой квартире будет прописан только он. И только он будет собственником, — Ира убрала телефон в карман. — А ты — нет.
Саша хмыкнул:
— Ловко. Решила меня выпроводить, да ещё и красиво оформить?
— Нет, Саша. Я решила перестать содержать взрослого мужчину, который считает, что жить за чужой счёт — это нормально.
Он подошёл ближе, так, что она почувствовала запах пива и сигарет.
— Ты понимаешь, что я просто так не уйду?
— А я понимаю, что ты уйдёшь, даже если придётся выносить тебя вместе с креслом.
И в этот момент сработал домофон. Митя высунулся из своей комнаты:
— Мам, там бабушка!
Ира вздрогнула. «Бабушка» в их семье означало мать Саши. Женщина, с которой каждая встреча — это маленькое сражение.
Через минуту на кухне уже стояла Лариса Степановна, в шубе и с огромной сумкой.
— Ну что, — начала она, осматривая Иру с головы до ног, — как тут мой сынок живёт?
— Ваш сынок живёт за мой счёт, — спокойно ответила Ира.
— Ой, началось, — закатила глаза свекровь. — А сама-то? Мой сын тебе, между прочим, крышу над головой обеспечивает!
— Лариса Степановна, крыша — моя. Квартира — моя. Всё, что здесь — моё. Ваш сын — единственное, что сюда не вписывается.
— Да ты… — женщина вскинулась, но Саша встал между ними.
— Мам, спокойно.
— Я спокойна! — крикнула свекровь. — Просто скажи ей, что я не дам тебя выгнать на улицу!
Ира усмехнулась:
— О, так это теперь вы будете оплачивать коммуналку?
— Не перевирай, — отрезала Лариса Степановна. — Но я не позволю тебя обидеть.
— Лариса Степановна, — Ира шагнула ближе, — давайте говорить честно. Ваш сын — взрослый мужчина. Три года без работы. Живёт за чужой счёт. И сейчас я переписываю квартиру на сына, чтобы он тут остался жить, а ваш Саша… ну, куда ему захочется.
Свекровь прищурилась:
— Значит, война?
— Значит, порядок, — Ира ответила ровно.
Они стояли, не отводя взгляда, и на кухне повисла тишина. Только в кастрюле булькал забытый суп.
На следующий день Ира вернулась с работы и сразу поняла: в квартире что-то изменилось.
Не было привычной тишины — вместо этого в зале глухо бормотал телевизор, а по кухне распространился запах жареного лука.
Саша встретил её как хозяин: в фартуке, с лопаткой в руке и видом победителя.
— Проходи, дорогая. Сегодня ужин готовлю я, — сказал он с такой интонацией, будто собирался этим компенсировать три года безделья.
— Это что, мирное предложение? — Ира кивнула на сковородку. — Или ты решил меня отравить?
— Очень смешно, — обиженно сказал Саша. — Просто хочу показать, что я тоже делаю вклад в семью.
Ира повесила пальто и поставила сумку.
— Саша, твой вклад в семью — это когда ты оплачиваешь коммуналку или хотя бы покупаешь продукты. Жареная картошка раз в полгода — это не вклад.
Он вздохнул, положил лопатку и достал из-под стола какой-то пакет.
— Ладно, давай по делу. Я сходил к юристу.
— О! — Ира присвистнула. — Три года без работы, но уже «сходил к юристу»… Вот это прогресс.
— Сарказм отложи. Короче, он сказал, что у меня есть право на проживание в этой квартире, потому что я здесь зарегистрирован.
— И? — Ира скрестила руки.
— И ты не можешь меня просто так выгнать.
— Саша, — она подошла ближе, — я могу тебя выписать через суд. И это займёт максимум пару месяцев.
Он ухмыльнулся:
— А пока?
— А пока я куплю на дверь новый замок.
И в этот момент в коридоре раздался звук ключа. Дверь открылась, и в квартиру вошла Лариса Степановна с двумя огромными сумками и… одеялом.
— Здравствуйте, — холодно сказала Ира. — Вы что, с вещами?
— Да, — свекровь поставила сумки в прихожей. — Я переезжаю.
— Куда? — спросила Ира, хотя ответ уже был очевиден.
— К вам.
Ира рассмеялась:
— То есть вы решили устроить здесь филиал дома престарелых?
— Очень смешно, — передразнила её Лариса Степановна. — Я сюда приехала, чтобы поддержать сына.
— Поддержать? Он что, упал с лестницы и сломал себе совесть?
Саша поднял руки:
— Так, давайте без оскорблений. Мам, ну ты же понимаешь, что это обострит ситуацию?
— Ситуацию обостряет она, — свекровь ткнула пальцем в сторону Иры. — Сначала приютила, потом решила вышвырнуть, а теперь ещё и сына настраивает против матери.
Ира закатила глаза:
— Ваш сын сам себя прекрасно настраивает против всех, кто просит его работать.
— Знаешь что, — свекровь подошла ближе, — я буду жить здесь, пока всё не решится.
— А я говорю: нет, — Ира ответила тихо, но так, что воздух между ними натянулся, как струна.
И тут из комнаты снова вышел Митя.
— Мам, — он посмотрел на Иру, — а что, если мы… ну, вызовем участкового?
— Мить, — Саша вздохнул, — ты маленький, ты не понимаешь.
— Понимаю, — ответил Митя. — Папа бы так не поступал.
В кухне повисла гробовая тишина.
— Вот, — Ира наконец сказала. — Ребёнок всё объяснил.
Но Саша не собирался отступать.
— Ладно, Ира, — его голос стал ледяным. — Если ты хочешь войны — будет война. Мам, доставай документы.
— Какие документы? — Ира прищурилась.
— Те, что я тебе говорила, — с победным видом сказала свекровь. — Договор дарения от дяди Саши.
Ира расхохоталась:
— Дарение? Кому? Тебе? Так эта квартира всё равно на мне!
— Пока, — многозначительно сказала Лариса Степановна.
Ира чувствовала, как внутри всё закипает.
— Хорошо, — она медленно сняла кольцо с пальца и положила на стол. — Раз вы решили играть в грязные игры — я сыграю лучше.
Саша нахмурился:
— Это ещё что значит?
— Это значит, что завтра я иду в ЖЭК. И знаешь что? Я выпишу тебя, даже если придётся поднять на уши весь район.
— Посмотрим, — усмехнулся он.
И в этот момент Митя, тихо стоявший в углу, вдруг сказал:
— Мам, а если он останется, ты ведь всё равно с ним жить не будешь?
Ира посмотрела на сына и поняла, что у неё есть ровно один шанс закончить это раз и навсегда.
На следующее утро Ира проснулась с тяжёлой головой — даже кофе не помогал. В зале, под одеялом на диване, сопела Лариса Степановна, а из кухни доносился глухой стук сковороды.
Саша жарил ту же картошку, словно пытался закрепить вчерашний «успех».
— Саша, — сказала Ира, входя на кухню, — у тебя есть ровно час, чтобы собрать вещи.
— Иначе что? — он даже не обернулся.
— Иначе ты пожалеешь, — её голос был тихим, но каждый слог резал воздух.
Лариса Степановна появилась в дверях, держа в руках кружку.
— Мы никуда не поедем, — заявила она. — Это твоя истерика пройдёт, а квартира останется.
— Это моя квартира, — Ира шагнула к ней. — И я решаю, кто в ней живёт.
— И что ты сделаешь? — усмехнулся Саша.
Ира улыбнулась.
— Сейчас увидишь.
Через двадцать минут в дверях стоял участковый, лысоватый мужчина с усталым лицом, которого Ира знала по дачным разборкам с соседями.
— Доброе утро, — он осмотрел присутствующих. — Что у вас здесь?
— Ситуация такая, — Ира показала документы на квартиру. — Эти люди зарегистрированы здесь временно, срок вышел, но они не съезжают.
— Мы родственники, — вмешалась Лариса Степановна. — Сын здесь живёт, а я к нему приехала.
— Родственники? — участковый посмотрел на бумаги. — Ну… сын-то прописан, но временно. Выпишет хозяйка — и всё.
— Вот именно, — Ира подала заявление. — Начинаем процесс.
— Ты с ума сошла?! — взорвался Саша. — Мы же…
— Мы ничего, — перебила его Ира. — Мы — всё.
Лариса Степановна подошла к участковому:
— Молодой человек, а как же гуманность?
— Гуманность — это когда пенсионер уступает место в транспорте, а не живёт в чужой квартире, — хмыкнул он.
Ира не удержалась и усмехнулась.
— Ну что, собирайтесь, — сказала она. — Или хотите, чтобы я прямо сейчас вызвала грузчиков?
— Ты пожалеешь, — сквозь зубы прошипел Саша.
— Я уже пожалела, что вообще с тобой связалась, — ответила Ира.
В прихожей началась суета — Лариса Степановна громко хлопала шкафами, Саша с грохотом швырял вещи в сумку. Митя стоял рядом с Ирой и тихо сказал:
— Мам, я горжусь тобой.
Когда дверь за ними захлопнулась, Ира повернулась к участковому:
— Спасибо.
— Да не за что… Просто делаю свою работу.
Ира закрыла дверь, провернула ключ… и достала новый замок.
Через час он уже стоял на месте.
Вечером Ира сидела на кухне с чашкой чая, а Митя делал уроки. И впервые за долгое время в квартире было тихо. Никаких чужих голосов, никаких претензий.
Как же иногда тяжело бывает бороться за своё личное пространство и границы! Согласны? Какую самую тяжёлую битву за свои границы вам приходилось выдерживать? Расскажите, как вы с этим справились.
