Саша сидела на скамейке у автобусной остановки, массируя ноющее колено. Она давно привыкла к бесцеремонным взглядам, когда хромала по деревенской улице — едва заметно, но достаточно, чтобы стыдливо опускать глаза, ловя на себе изучающие взгляды прохожих. Впрочем, в Сосновке, куда она приехала всего неделю назад, её знали только соседи бабушки — тётя Вера и дядя Толя. Но и они, кажется, не слишком обрадовались новой соседке.
«Ты это… надолго, поди, не задержишься? Дом-то продать хочешь?» — спросила тётя Вера на второй день, когда Саша вытирала пыль с давно осиротевших оконных рам.
Саша тогда только пожала плечами. Ей некуда было идти. В двадцать восемь лет у нее не было ни работы, ни семьи, ни квартиры. Только короткая справка из больницы, сумка с вещами и ключи от бабушкиного дома на окраине деревни — дома, о котором она узнала уже после смерти матери, разбирая ее бумаги.
Неожиданная встреча
Автобус опаздывал. Саша поежилась от порывистого осеннего ветра и плотнее закуталась в пальто. Сегодня ей предстояло ехать в районный центр — туда, где её, возможно, ждала работа. Объявление на столбе у магазина гласило: «Требуется помощник в библиотеку. Неполный рабочий день. Оплата достойная». Саша не знала, что значит «достойная» для сельской библиотеки, но это было лучше, чем сидеть в пустом доме и думать о прошлом.
Она взглянула на часы — она опаздывала уже на пятнадцать минут. Директор библиотеки, с которой она разговаривала по телефону, показалась ей строгой женщиной, не терпящей несобранности. Саша мысленно прощалась с возможностью получить работу, когда на остановке показался старенький «Москвич».
Машина притормозила, и из окна высунулась голова пожилого мужчины с окладистой седой бородой.
— В район собралась? — спросил он, окинув взглядом Сашу и её сумку.
— Да, — недоверчиво кивнула она. — Автобус опаздывает.
— Он сегодня не придёт, — мужчина распахнул дверь. — Сломался где-то у Пешково, ждут запчасти. Садись, подвезу. Мне всё равно в ту сторону.
Саша замялась. В городе она никогда не садилась в незнакомые машины. Но здесь, в деревне, где до ближайшего населённого пункта тридцать километров, а до райцентра почти сорок пять, выбора не было.
— Спасибо, — пробормотала она, неловко забираясь на пассажирское сиденье.
— Я Степан Ильич, — представился мужчина, когда они тронулись. — Местный пчеловод. А ты из города, да? К кому приехала?
— Я Саша, — ответила она. — Теперь я живу в бабушкином доме. Он долго пустовал.
— А-а-а, — протянул мужчина, и его взгляд потеплел. — Значит, внучка Зинаиды Фёдоровны. Хорошая была женщина. Царствие ей небесное.
Саша кивнула, хотя на самом деле никогда не знала свою бабушку. Мать редко о ней говорила, а потом и вовсе запретила упоминать о ней. Какая-то давняя обида, о которой Саша так и не узнала.
— Я плохо её помню, — призналась она. — Мама не разрешала нам видеться.
Степан Ильич бросил на неё короткий взгляд.
— Бывает и такое, — вздохнул он. — А ты куда направляешься в этом районе?
— В библиотеку. Мне нужна работа.
— Значит, к Анне Викторовне, — кивнул он с улыбкой. — Строгая женщина, но справедливая. Под её началом работаешь — как на государственной службе. Всё по минутам.
— Я уже опаздываю, — с горечью произнесла Саша. — Наверное, зря я еду.
— Ну, я предупредил её, что подвезу тебя, — неожиданно сказал мужчина. — Автобус ещё вчера сломался, я как раз встретил её в сельсовете, и она сказала, чтобы я тебя захватил.
Саша удивлённо посмотрела на водителя.
— Вы знали, что я буду на остановке?
— Деревня, милая, — усмехнулся Степан Ильич. — Тут все всё знают. Даже то, что ещё не случилось.
Он тихо рассмеялся своей шутке, а Саша отвернулась к окну, глядя на проносящиеся мимо поля с пожелтевшей стернёй. В деревню она приехала, чтобы скрыться от городской жизни и всех, кто её знал. Раствориться, исчезнуть хотя бы на время. А теперь выяснилось, что в этой глуши её появление — событие, обсуждаемое всеми и каждым.
— Не волнуйся, — словно прочитав её мысли, сказал Степан Ильич. — Люди здесь добрые. Сначала приглядятся, а потом примут. Никто тебя не осудит.
— За что осуждать? — напряглась Саша.
— За то, что городская, — улыбнулся он. — Здесь это почти как иностранка. Но ты привыкнешь. И мы привыкнем.
Путь в новую жизнь
Он включил радио, и салон заполнила тихая мелодия. Саша почувствовала, как напряжение немного отпускает. Степан Ильич молча вёл машину, изредка поглядывая на дорогу, петляющую между холмами. Саша погрузилась в свои мысли. Ей вспомнился последний разговор с матерью, когда та ещё могла говорить.
— У бабушки… есть дом… — выдавила мать слабым голосом, глядя куда-то поверх Сашиной головы. — Я давно хотела… продать его. Но теперь… Если станет совсем плохо, езжай туда. Там тебя никто не найдёт.
Саша тогда не поняла, о чём говорит мать. Кто будет её искать? Зачем ей прятаться? Но когда три месяца спустя, выйдя из больницы с компенсацией за производственную травму и справкой о частичной утрате трудоспособности, она обнаружила у себя в квартире бывшего мужа с судебными приставами, слова матери обрели смысл.
Бракоразводный процесс прошёл без её участия — она лежала в больнице, борясь с осложнениями после неудачной операции. А когда вернулась, оказалось, что Виктор отсудил квартиру и теперь имеет полное право её выселить.
— Знаешь, — сказал он тогда с презрительной ухмылкой, глядя на её хромающую фигуру, — я ведь женился на красивой женщине. А ты…
Он не договорил, но в его взгляде читалось отвращение, которое Саша видела последние полгода их совместной жизни. Каждый раз, когда она неуклюже поднималась по лестнице, морщась от боли, или когда, не рассчитав силы, роняла что-то из рук, он смотрел на неё так, словно она превратилась в какое-то уродливое существо. Будто её болезнь и травма — это заразная проказа, которой он боялся заразиться.
Деньги от компенсации быстро таяли. Саша пыталась найти работу, но каждый раз, видя её хромоту, работодатели находили вежливый предлог, чтобы отказать. И тогда она вспомнила о доме. Она никогда не была в Сосновке, но у неё хранились документы на право собственности, которые мать зачем-то оформила на неё ещё при жизни бабушки. Возможно, это был её способ примирения — дать дочери то, чего она сама когда-то не получила.
Встреча с библиотекой
— Приехали, — голос Степана Ильича вырвал Сашу из воспоминаний.
Машина остановилась перед двухэтажным кирпичным зданием с колоннами. На фронтоне красовалась надпись: «Районная библиотека имени А.С. Пушкина».
— Спасибо вам, — искренне поблагодарила Саша. — Я бы не добралась сегодня.
— Пустяки, — отмахнулся он. — Через три часа я буду здесь и подожду тебя. Не торопись, познакомься со всеми, осмотрись.
— Но я даже не знаю, возьмут ли меня на работу, — растерялась Саша.
— Примут, — уверенно кивнул Степан Ильич. — Анна Викторовна давно ищет сотрудника. А ты, я вижу, умная девушка. Разберёшься.
Он дождался, пока Саша неуклюже вылезет из машины, и уехал, оставив её одну перед внушительным зданием библиотеки.
Внутри пахло книгами и полиролью. Тихо шелестели страницы, откуда-то из глубины помещения доносились приглушённые голоса. Саша почувствовала себя странно спокойно в этой атмосфере. Как будто она оказалась в месте, где время течёт иначе, где нет спешки и острых углов городской жизни.
— Вы к Анне Викторовне? — спросила молодая девушка за стойкой выдачи книг. — Она вас ждёт. По коридору направо до конца.
Саша поблагодарила и пошла указанным маршрутом, стараясь хромать не слишком заметно. Дверь в кабинет директора была открыта. За столом сидела женщина лет шестидесяти с идеально уложенными волосами и в строгом костюме.
— Александра? — спросила она, увидев Сашу. — Проходите, присаживайтесь.
Анна Викторовна оценивающе посмотрела на Сашу, и та, как обычно, почувствовала, как внутри всё сжимается от этого взгляда. Сейчас её оценят, сравнят с какой-то невидимой планкой и… сочтут неподходящей.
— Степан Ильич сказал, что автобус сломался, — неожиданно мягко произнесла директор. — Хорошо, что он вас подвёз. Я уже думала, что вы передумали.
— Нет, — поспешила заверить Саша. — Мне очень нужна эта работа.
— Расскажите о себе, — Анна Викторовна сложила руки на столе. — Образование, опыт работы, почему вы решили переехать в деревню?
Саша глубоко вздохнула. Ей не хотелось лгать, но и рассказывать всю правду тоже не было сил.
— У меня высшее образование, — начала она. — Я окончила филологический факультет, работала литературным редактором в издательстве. Но потом… случилась травма. Пришлось уйти. А в деревню я переехала, потому что здесь дом моей бабушки. И мне нравится тишина, спокойствие…
Она замолчала, не зная, что ещё добавить. Анна Викторовна внимательно смотрела на неё, и Саша почувствовала, как краснеет под этим изучающим взглядом.
— У нас небольшая библиотека, — наконец сказала директор. — Но работы много. Каталогизация фонда, мероприятия для школьников, литературные вечера. Вы справитесь?
— Я быстро учусь, — ответила Саша. — И мне нравится работать с книгами.
— Хромота не помешает? — прямо спросила Анна Викторовна, и Саша вздрогнула. — Извините за прямоту, но лучше сразу прояснить ситуацию. У нас высокие стеллажи, придётся подниматься по стремянке.
Саша почувствовала, как к горлу подступает комок обиды. Опять то же самое. Даже здесь, в этой глуши, её в первую очередь оценивают по физическим недостаткам.
— Не помешает, — твёрдо сказала она, встречая взгляд директора. — Я прекрасно справляюсь со стремянками.
К её удивлению, Анна Викторовна улыбнулась.
— Вот и отлично. Тогда приступайте с понедельника. Оформим вас по трудовому договору, ставка неполная, но с возможностью увеличения часов. Жильё у вас есть, как я понимаю?
— Да, — кивнула Саша, всё ещё не веря своему счастью. — То есть… вы меня берёте?
— А почему бы и нет? — пожала плечами Анна Викторовна. — У вас профильное образование, опыт работы с текстами. А что касается хромоты… — она показала свои руки, и Саша увидела, что суставы увеличены, а пальцы слегка искривлены, — у меня вон тоже артрит, пальцы почти не гнутся. Но я люблю книги и свою работу.
Новое начало
Выходя из кабинета директора, Саша испытывала странное чувство облегчения и недоверия. Ей казалось, что сейчас её окликнут и скажут, что произошла ошибка, что такие, как она, не подходят для работы в библиотеке. Но никто её не окликнул.
Алёна, девушка за стойкой выдачи книг, оказалась общительной и приветливой. Она быстро показала Саше библиотеку, представила двум другим сотрудницам — пожилой Тамаре Сергеевне, которая вела детский абонемент, и молодому парню Лёше, который отвечал за компьютерный зал.
— У нас тут как в большой семье, — улыбнулась Алёна. — Все друг друга знают, помогают. Не переживай, ты быстро освоишься.
— А где вы живёте? — спросила Саша. — В районе или тоже в деревнях?
— Я здесь, в райцентре, — ответила Алёна. — Леша тоже. А Тамара Сергеевна из Сосновки, как и ты.
— Ты внучка Зинаиды Фёдоровны? — подошла к ним пожилая женщина. — Я хорошо её знала. Мы с ней работали в одной школе, она преподавала историю.
— Да, — кивнула Саша. — Только я почти не помню её. Мы мало общались.
Тамара Сергеевна понимающе покачала головой.
— Я знаю, знаю. Твоя мать поссорилась с ней. Но Зинаида Фёдоровна всегда спрашивала о тебе, просила показать твои фотографии. Я иногда передавала ей что-нибудь от твоей тёти.
Саша удивлённо посмотрела на женщину. Оказывается, бабушка интересовалась ею, хотя они и не виделись. Это было странно и… приятно.
— Я не знала, — тихо сказала она.
— Конечно, не знала, — вздохнула Тамара Сергеевна. — Всякое в жизни бывает. Но она тебя любила. И дом тебе оставила.
Саша хотела спросить ещё что-то, но в этот момент в библиотеку вошла группа школьников, и Тамара Сергеевна отошла к ним.
Ближе к вечеру, когда Саша уже собиралась уходить, к ней подошла Анна Викторовна.
— Вам у нас нравится? — спросила она. — Вы не разочарованы?
— Нет, что вы, — улыбнулась Саша. — Очень хорошо. Все такие приветливые.
— Степан Ильич должен скоро подъехать, — сказала директор. — Но у меня к вам ещё одна просьба. Может быть, не совсем рабочая. Понимаете, у нас тут проблема с детским чтением. Дети мало читают, особенно мальчики. Может быть, вы могли бы раз в неделю проводить какое-нибудь литературное мероприятие? Что-нибудь интересное, чтобы их заинтересовать? Я вижу, вы человек творческий.
Саша растерялась. Она никогда не работала с детьми и не знала, как к ним подступиться.
— Я подумаю, — осторожно сказала она. — Можно мне пару дней на раздумья?
— Конечно, — кивнула Анна Викторовна. — Никаких обязательств. Просто предложение.
Разговоры о прошлом
На обратном пути Степан Ильич расспрашивал Сашу о впечатлениях от библиотеки, и она неожиданно для себя разговорилась, рассказывая о коллегах, о работе, которая её ждёт, даже о предложении вести детский кружок.
— Это хорошо, — одобрительно кивнул мужчина. — Я ведь тоже иногда хожу в школу, рассказываю детям о пчеловодстве. Им интересно. А потом они приходят ко мне на пасеку, смотрят, спрашивают. Молодых нужно заинтересовывать, иначе все уедут из деревень.
— Вы давно здесь живёте? — спросила Саша.
— Всю жизнь, — улыбнулся Степан Ильич. — Уезжал только в армию да в институт учиться. А потом вернулся. Здесь мой дом, моя земля. Куда мне ещё?
Саша посмотрела в окно на проносящиеся мимо поля. Ей никогда не было так спокойно и ясно, как сегодня. Словно она наконец-то нашла место, где можно дышать полной грудью, не думая о прошлом, не переживая о том, как она выглядит в глазах других.
— Знаешь, — неожиданно сказал Степан Ильич, — твоя бабушка была удивительной женщиной. Она всегда говорила, что человек должен жить там, где ему легко дышится. Она ведь тоже была не местной, приехала из города. После войны не хватало учителей, вот её и направили сюда. А она осталась. Полюбила эти места.
— Вы хорошо её знали? — спросила Саша.
— Конечно, — кивнул он. — Мы с ней дружили. Я носил ей мёд, она давала мне книги. У неё была замечательная библиотека. Ты видела?
Саша покачала головой. Она ещё не успела разобрать все комнаты в бабушкином доме. Жила только на кухне и в маленькой спальне. Остальные комнаты стояли закрытыми, полные пыли и воспоминаний.
— Обязательно посмотрите, — посоветовал Степан Ильич. — Там столько интересного. И о нашей деревне есть книги, и старинные издания. Зинаида Фёдоровна собирала их всю жизнь.
Открытие прошлого
На следующий день Саша решила разобрать бабушкин дом. Она начала с дальней комнаты, которая, как оказалось, была библиотекой. Степан Ильич не преувеличивал — комната была заставлена книжными шкафами, в которых теснились сотни книг: старые издания классиков, современная литература, учебники по истории, краеведческие очерки.
Саша осторожно прикасалась к корешкам, вдыхая запах старой бумаги. Это было наследство, о котором она даже не подозревала. Неожиданно с полки упала небольшая фотография в рамке. Саша подняла её и замерла. На фотографии была она сама — маленькая, лет пяти, с косичками и в смешном сарафане. Рядом стояла пожилая женщина, обнимавшая её за плечи. Они обе смеялись, глядя в камеру.
Саша не помнила этого момента, не помнила эту женщину. Но что-то в её лице, в улыбке, в том, как ласково она держала маленькую Сашу, заставило её сердце сжаться. Это была её бабушка, Зинаида Фёдоровна. И они были знакомы, были близки. Почему же она этого не помнила?
В ящике письменного стола она нашла стопку писем. Все они были адресованы ей, Александре Сергеевне Волковой. Саша с удивлением открыла первый конверт. Письмо было датировано 2005 годом — тогда ей было восемь лет.
«Дорогая моя внученька, — писала бабушка. — Я знаю, что ты, скорее всего, не прочтёшь эти строки. Твоя мама не хочет, чтобы мы встречались. Я понимаю её обиду, хотя мне и тяжело с этим смириться. Но я всё равно пишу тебе, потому что не могу не думать о тебе, не интересоваться твоей жизнью…»
Саша читала письмо за письмом, и перед ней открывалась история, которую она никогда не знала. История любви, обиды, непонимания и прощения. Бабушка писала ей все эти годы, рассказывала о своей жизни, о деревне, о людях. Спрашивала о её успехах, мечтах, планах. И хотя на эти вопросы никто не отвечал, она продолжала писать, словно вела односторонний диалог через годы и расстояния.
Последнее письмо было написано за месяц до её смерти. В нём бабушка писала: «Мне осталось немного. Я чувствую это. Но я хочу, чтобы ты знала — у тебя всегда будет дом. Этот дом я оставляю тебе. Не для того, чтобы привязать тебя к месту, которое ты не помнишь и не любишь, а чтобы у тебя был выбор. Чтобы ты знала, что в любой момент, когда жизнь станет слишком тяжёлой, когда ты почувствуешь, что мир отвернулся от тебя, у тебя есть место, где тебя примут. Где тебя любят просто за то, что ты есть».
Саша не заметила, как по щекам потекли слёзы. Она плакала о женщине, которую не знала, но которая любила её всю жизнь. О времени, потерянном из-за обид и непонимания. О том, что никогда не сможет ответить на эти письма, сказать «спасибо» за этот дом, за эту любовь, несмотря на расстояние и время.
Начало новой главы
В понедельник Саша вышла на работу. В библиотеке было тихо и спокойно. Алёна показала ей рабочее место и объяснила обязанности. Саша быстро освоилась с каталогом, научилась работать с новой системой учёта книг.
Во время обеденного перерыва, когда они с Алёной пили чай в маленькой комнате отдыха, Саша неожиданно для себя рассказала о найденных письмах.
— Я знала твою бабушку, — мягко сказала Алёна. — Она часто приходила к нам в библиотеку. Привозила книги из своей коллекции, чтобы все могли их почитать. И всегда была такой… светлой. Несмотря на всё, что с ней случилось.
— А что с ней случилось? — спросила Саша.
Алёна замялась.
— Ты не знаешь? Она потеряла мужа и сына — твоего дядю — в один день. Они разбились на машине, когда возвращались из города. Твоя мама тогда уже была взрослой, замужем. Она винила бабушку… Не помню точно, за что именно. Кажется, они ссорились перед отъездом, и твоя мама считала, что если бы не эта ссора, они бы не поехали в тот день.
Саша сидела, ошеломлённая этой информацией. Теперь многое становилось понятным. Мать никогда не рассказывала ей об этом, никогда не упоминала дядю или деда. Как будто их не существовало.
— Мама так и не смогла её простить, — тихо сказала Саша.
— Наверное, — кивнула Алёна. — Горе делает людей странными. Иногда проще обвинить кого-то, чем признать, что это просто случайность, судьба.
После работы Саша не пошла сразу домой. Она медленно шла по улицам райцентра, думая о бабушке, о матери, о себе. Все они, каждая по-своему, были сломлены жизнью. Все потеряли что-то важное и не смогли или не успели обрести новое.
Саша не заметила, как дошла до небольшого парка. Там на скамейке у пруда сидел Степан Ильич и бросал крошки уткам.
— Добрый вечер, — сказала она, подходя ближе. — Можно к вам?
— Конечно, — он подвинулся, освобождая место. — Как прошёл твой первый рабочий день?
— Хорошо, — кивнула Саша. — Только… я нашла бабушкины письма. Она писала мне все эти годы, а я даже не знала об этом.
Степан Ильич тяжело вздохнул.
— Я знал о письмах, — признался он. — Зинаида Фёдоровна показывала их мне, спрашивала, стоит ли их отправлять. Но мы оба понимали, что твоя мать не отдаст их тебе.
— Почему вы не сказали мне раньше? — спросила Саша без осуждения, просто с интересом.
— Некоторые вещи нужно находить самому, — ответил он. — Иначе они не имеют значения.
Новая жизнь
Они сидели молча, глядя на уток, плавающих в пруду. Солнце клонилось к закату, окрашивая воду в золотистый цвет. Саша чувствовала странное спокойствие, словно что-то внутри неё, что долго болело и ныло, наконец начало заживать.
— Я решила провести мероприятие для детей, — неожиданно сказала она. — Книжный клуб для подростков. Будем читать и обсуждать книги о дружбе, о том, как важно принимать людей такими, какие они есть.
— Это хорошая идея, — одобрительно кивнул Степан Ильич. — Детям нужно об этом говорить.
— Я не уверена, что справлюсь, — призналась Саша. — Я никогда не работала с детьми.
— Ты справишься, — уверенно сказал он. — У тебя получится. Ты ведь внучка Зинаиды Фёдоровны. А она умела найти подход к каждому.
Саша улыбнулась. Странно было слышать, что в ней есть что-то от женщины, которую она не помнила. Но это было приятно, словно между ними существовала какая-то невидимая связь, которую не смогли разорвать ни годы разлуки, ни смерть.
— Пойдём, — сказал Степан Ильич, поднимаясь. — Я подвезу тебя до дома. Уже поздно.
В машине они молчали, каждый думая о своём. Когда они подъехали к дому бабушки, Саша неожиданно сказала:
— Спасибо вам. За то, что вы для меня делаете. Я не привыкла… что незнакомые люди просто так помогают.
— Мы не незнакомы, — мягко возразил Степан Ильич. — Мы соседи. И потом, Зинаида Фёдоровна была моим другом. Я обещал ей присмотреть за тобой, если ты когда-нибудь приедешь.
Саша кивнула, чувствуя, как к горлу подступает комок. Она вышла из машины и направилась к дому, который постепенно становился её домом. Местом, где она могла быть собой, не стыдясь своей хромоты, не скрываясь от осуждающих взглядов.
Войдя в дом, она прошла в библиотеку и взяла с полки томик Чехова. Книга открылась на рассказе «Хамелеон». Саша улыбнулась, вспомнив, как в школе они читали его вслух и как учительница говорила о том, что человек должен всегда оставаться самим собой, не менять своих принципов в угоду обстоятельствам.
Обретение себя
Она не знала, как долго пробудет в этой деревне. Может быть, всю жизнь, может быть, всего лишь какое-то время, пока не залечит свои раны. Но сейчас, в этот момент, сидя в кресле, которое когда-то принадлежало её бабушке, читая книгу, которую та держала в руках, Саша чувствовала себя цельной. Не хромой, не уродливой, не одинокой, как ей казалось всего неделю назад. Просто человеком, который нашёл своё место в мире.
На следующий день после работы она ушла из библиотеки позже обычного. Ей нужно было подготовиться к первому занятию детского книжного клуба, которое она решила провести в субботу. Анна Викторовна была в восторге от её идеи и уже развесила объявления в школе и в местном доме культуры.
Когда Саша вышла на улицу, шёл дождь. Она поежилась, застёгивая куртку, но не успела сделать и шага, как рядом притормозил знакомый «Москвич».
— Садись, — сказал Степан Ильич, открывая дверь. — Я так и знал, что ты задержишься.
— Вы меня ждали? — удивилась Саша.
— Конечно, — кивнул он. — Я же обещал.
И Саша поняла, что никто и никогда в её жизни не обещал ей так мало и не давал так много. Простая человеческая забота, без жалости, без снисхождения, без обязательств. Просто потому, что так правильно. Потому что в мире, полном боли и одиночества, есть место для доброты и поддержки.
Она села в машину, чувствуя, как тяжесть прошлого спадает с её плеч, уступая место надежде на будущее. Хромая и физически несовершенная, она впервые почувствовала себя цельной и настоящей — среди людей, которые видели в ней не недостаток, а человека, имеющего право на счастье.
Где-то высоко над головой пролетела птица. Её полёт был неровным, с заметным креном на одно крыло. Но, несмотря на это, она уверенно держалась в воздухе и, казалось, наслаждалась свободой полёта. «Мы похожи», — подумала Саша, глядя ей вслед. Хромая птица. Она тоже научится летать по-своему.
А для этого нужно было совсем немного — дом, который ждал её все эти годы, и люди, готовые принять её такой, какая она есть.
