— Не занято?
Марина вздрогнула и подняла взгляд. Рядом стояла пожилая женщина, лет семидесяти, опиралась на деревянную трость и держала в другой руке поводок. На конце поводка — смешной померанский шпиц с круглой мордочкой. Марина невольно улыбнулась: «Любительница собак…»
— Конечно, присаживайтесь, — кивнула она.
Гостья осторожно опустилась на краешек скамейки и отпустила шпица побегать. Тот благодарно посмотрел на хозяйку и через мгновение сорвался с места, как искра, — туда-сюда по парковой дорожке. Смешно было наблюдать, как малютка носится по кругу, радуясь свободе. К нему тут же подвыскочил крупный пёс — такой массивный, что рядом с ним шпиц казался игрушечным. Но кроха не струсил: задорно «атаковал» великана, а тот, играючи, отскакивал и делал вид, что спасается.
— Случайно занесло сегодня в этот парк, — будто извиняясь, сказала женщина. — Мы с Пыжиком обычно гуляем в другом месте, а сегодня ноги сами привели… не спросив разрешения.
Она огляделась, втягивая запахи листвы и влажной земли.
— Красиво тут. И тихо — для хвостатых самое то.
— Верно, — неохотно отозвалась Марина. Разговаривать ни с кем не хотелось — день был тяжёлым. Но воспитание обязывало. Да и возраст нужно уважать.
— Большой пёс — ваш? — кивнула женщина на могучего красавца.
— Мой, — улыбнулась Марина.
— Славный какой! И рослый… вы, наверное, в частном доме живёте?
— Нет, в квартире.
— В квартире?! И как вы с таким богатырём уживаетесь?
— В мире и согласии, — усмехнулась Марина. — Если честно, сама бы никогда не завела такого — так вышло… И вот теперь он живёт со мной.
— Простите любопытство, — глаза собеседницы оживились. — А расскажете, как это «вышло»?
Марина на секунду смутилась.
— Мне правда интересно, — поспешила добавить женщина. — Я и своего Пыжика на улице подобрала. Ливень был, ветер, я из магазина — а он сидит, бедолага, под лавкой у подъезда, дрожит и смотрит…
Она улыбнулась своим мыслям:
— Смотрел не в глаза — будто прямо в душу. Не смогла пройти мимо. Забрала. Три года вместе. И не представляю, как раньше без него жила.
Марина тепло посмотрела на пожилую собеседницу и кивнула. Животные и правда умеют одним взглядом перевернуть чью-то жизнь. Люди — иногда тоже. У Марины был такой человек. Редкий, удивительный. Скорее даже — единственный.
— Ральф достался мне от соседа, — сказала она после короткой паузы.
Женщина не перебивала, только придвинулась ближе: я здесь, рассказывайте. Марина глубоко вдохнула. Про Алексея она ещё никому так подробно не говорила. Но сегодня захотелось выговориться.
Они познакомились год назад — в лифте. Алексей был заметно старше, правильнее было бы «Алексей Алексеевич», но он сердился:
— Зови просто Лёша.
— Неловко… Вы мне в отцы годитесь.
— Зато язык не сломаешь.
Так и порешили. Марина в последний момент юркнула в кабину, двери сомкнулись — и тут же где-то щёлкнуло, лифт дёрнулся и замер. Свет погас.
— Что это? — Марина не удержалась.
— Электричество вырубили. В последнее время часто.
— Эх, пошла бы пешком…
— На дверях объявление висит: мол, лифт не трогать — на подстанции месяц ремонт.
— А вы почему поехали?
— А мне некуда спешить, — невозмутимо ответил он.
В темноте молчать было неловко, а связи у Марины не ловило. Она ткнула кнопку вызова — толку мало: лифт застрял между этажами. И разговор как-то сам собой завязался: от случайных фраз — к настоящей беседе. Они проговорили четыре часа — до «света».
Странно, но Марина расстроилась, когда лампы вспыхнули: не хотелось расставаться. В Лёше было что-то притягательное: рукастый ум, мягкий юмор, редкая внимательность к словам. Он оказался астрономом по образованию, с детдомовским прошлым, без семьи. Про личное не распространялся, и Марина в душу не лезла — у самой там всё непросто. Лёша рассказывал о звёздах, рассеянных и шаровых скоплениях, о том, как писал стихи и короткие рассказы ночами. С таким человеком не скучно ни про Вселенную, ни про дворник на подъезде.
Лифт наконец дотащил их до этажа — и тут вышло второе чудо: они оказались соседями по площадке. Марина снимала квартиру всего неделю, ни с кем ещё не познакомилась, а у Лёши здесь «база» была много лет. На этаже — всего две жилых двери; остальные давно пустовали.
— То есть у Алексея Алексеевича… ой, у Лёши, собаки тогда ещё не было? — мягко уточнила женщина на скамейке, когда Марина на миг умолкла.
— Нет. Он вообще любил тишину — говорил, она лучший спутник писателя. Ни гостей, ни зверья. Но животных обожал. Иногда казалось, что людей — меньше, — улыбнулась Марина.
Выходные они всё чаще гуляли вместе. Лёша в квартиру не приглашал, но от прогулок не отказывался. Разговаривали, шутили, зимой кидались снежками. Прохожие с интересом оглядывались: миниатюрная тридцатилетняя девушка и седовласый мужчина лет шестидесяти носились по аллее, как школьники. Марина радовалась каждому часу рядом. За это время Лёша успел стать тем самым «папой», которого у неё никогда не было, но о котором она втайне мечтала. Однажды «папа» едва не слетел с языка — вовремя прикусила. Но, кажется, он и так понял.
К людям Лёша был аккуратен, даже насторожен — «вижу насквозь», шутил. А к животным — бесстрашно добр. В рюкзаке у него всегда была «сумка-набор»: корм для кошек, пара пакетиков. Подойдёт к контейнерам — накормит дворовых, помашет им, пакет бросит — и дальше. Улыбка до ушей — и тёплая тишина вокруг. Маленькое добро без объявлений в соцсетях. Животные отвечали благодарными взглядами — не увязывались, не просились, просто провожали.
Однажды он оборвал фразу о скоплениях Плеяд и сорвался с места: под старым клёном, прижавшись к стволу, ревела девочка. Лёша ловко, совсем не по возрасту, полез на дерево и через пару минут спрыгнул на землю с котёнком.
— Держи, — протянул. — Твой?
— Теперь — мой, — улыбнулась малышка. — Мама разрешила!
В другой раз дорогу перебежал доберман — без поводка, намордника и… хозяина. Пёс зарычал — Марина сникла, большие собаки её пугали. Лёша же спокойно подошёл, посмотрел в янтарные глаза, протянул ладонь к голове. Пёс утих. Тут и хозяин добежал с намордником.
— Я только из машины, а он — за кошкой, — мялся тот.
— Повезло, что без последствия, — строго сказал Лёша. — Больше так не делайте.
Потом он минут сорок рассуждал, почему крупным собакам тяжело в городе и тем более в квартире. Марина соглашалась — он умел убеждать фактами. И… через неделю вышел гулять с щенком.
Лобастый, добродушный медвежонок смешно подпрыгивал на длинных лапах. Даже далёкой от пород Марины было ясно: вырастет из него «шкаф» — выше стола.
— Зачем ты…? — начала было она. — Ты ведь сам говорил…
— Мало ли что я говорил, — отмахнулся Лёша. — Посмотри на него — сплошная лапушка.
Позже он объяснил: отвозил в приют двух подобранных на свалке котят — тех, кто на улице точно не выживет. Так делал всегда: с кормом, с пожертвованиями. И увидел за перегородкой одинокого щенка с печальными глазами. Встретились взглядами — и Лёша понял, что должен забрать. «Если не я — никто». Сердцу не прикажешь.
— А может, просто устал от одиночества, — тихо сказала Марина. — Теперь уже не спросишь.
— Он… ушёл? — шёпотом спросила женщина.
— Да.
Лёша стал говорить меньше. С ним такое случалось — Марина не тревожилась. До той ночи, когда раздался звонок в половину первого — он никогда прежде не звонил:
— Зайди, — прохрипел.
Марина сорвалась с постели, выскочила в коридор, звонила, стучала — тишина. Дверь оказалась не заперта. В комнате — Лёша на диване. У ног — полугодовалый Ральф, уставившийся огромными, непонимающими глазами.
— Сердце? Скорую? — растерялась Марина. Ей казалось, такие добрые люди не имеют права вот так внезапно исчезать — кому тогда делать добрые дела?
— Присмотришь за ним? — Лёша едва слышно кивнул на щенка.
— Не смей! Не позволю умирать! — почти крикнула она.
Но глаза закрылись. И больше не открылись.
Пока ждали «скорую» и полицию, Марина впервые по-настоящему увидела его квартиру: обычная однушка — диван, стол с ноутбуком, скромная кухня, шкаф, подоконники, горы книг, две подушки, полосатый плед. На тумбочке — паспорт и… завещание. На Марину. У него и правда не было родных.
Хоронили втроём: похоронная бригада, Марина и Ральф. Когда рабочие ушли, они остались ещё надолго — смотреть на свежий холмик, который разделил «было» и «нет». Ушёл человек, который стал ей вместо отца. Тот, кто любил животных сильнее людей и забрал щенка из приюта просто потому, что на него никто не смотрел.
Ветеринар позже посмотрел на Ральфа и хмыкнул:
— Помесь сенбернара с носорогом, — сказал с улыбкой. — К семидесяти кило подойдёт.
Марина не испугалась. Лёша научил её смотреть на мир иначе. Она тоже стала носить в рюкзаке «набор добра», подкармливать дворовых, отвозить в приют тех, кто явно не справится на улице, писать в редакцию трогательные истории о хвостатых — люди звонили, спрашивали, когда забрать. Отклики были. Значит, когда уходят добрые — доброты меньше не становится: просто другие подхватывают эстафету.
Ральф однажды тоже «включил» инициативу: на прогулке привёл к дому двух котят — шёл впереди, оглядывался, подбадривал. Потом посмотрел на Марину своими космическими глазами — и всё стало ясно. Они остались. Теперь уже взрослые красавцы лежат на подоконнике и терпеливо ждут, когда их человек и их пёс вернутся с парка.
Лёши нет. Но он живёт в них. В каждом накормленном усатом, в каждом спасённом малыше, в тихом «спасибо», которое не услышать, но можно почувствовать.
— Спасибо вам за эту историю, — пожилая женщина вытерла слёзы и подняла Пыжика на руки. — Хороший был человек.
— Очень, — кивнула Марина, пристёгивая поводок к ошейнику Ральфа.
Говорить о тех, кого больше нет, тяжело. Но сегодня Марине стало чуть легче. А женщина, возвращаясь домой, у подъезда встретила старого кота со шрамом на ухе. И да — пройти мимо не смогла.
Иногда одна встреча на парковой скамейке меняет чью-то жизнь — и ещё одну кошачью тоже. А вы помните момент, когда чей-то взгляд (человеческий или пушистый) перевернул ваши планы и сердце? Расскажете? 🐾💬
