Я резко обернулась к Андрею, чуть не выронив тарелку с горячей картошкой.
— Ты серьёзно? — прошипела я, ставя тарелку на стол с таким грохотом, что младший, Лёшка, подпрыгнул на стуле.
На кухне повисла густая, как кисель, тишина. Слышно было только, как тикают старые часы на стене, отсчитывая не минуты, а удары моего сердца.
— Мама просто… попросила, Инн, — пробормотал Андрей, избегая моего взгляда. — Ей тяжело сейчас одной.
— Тяжело ей! А нам тут, медом намазано?! — Я не сдержалась. Две ипотеки, трое детей, вечный режим экономии, а тут — бац! — еще и мама захотела на заслуженный отдых за наш счет.
Светлана Павловна, свекровь моя ненаглядная, решила, что двадцатка в месяц ей жизненно необходима, чтобы «достойно встретить старость». Ага, с йоркширским терьером и клубникой круглый год.
Мы с Андреем вместе уже четырнадцать лет. Познакомились еще в институте, оба из простых семей, быстро нашли общий язык. После свадьбы, как по учебнику: работа, дети. Сначала Анька родилась, потом почти сразу двойня — Лёшка и Гришка. После декрета на работу я так и не вышла. Андрей настоял. Говорил, что троим карапузам нужна мать, а не нянька. И, честно говоря, я и сама не рвалась. Детсад, школа, кружки, дом — времени ни на что другое и не оставалось.
Андрей пахал как проклятый, зарабатывал хорошо, но с такими аппетитами, как у нашей семьи, этих денег хватало впритык. Сначала мы ютились в «однушке», которую Светлана Павловна отдала нам после смерти Андрюшиной бабушки. Спасибо, конечно, ей за это огромное, но… Сейчас эту квартиру мы продали, добавили денег и взяли ипотеку на трехкомнатную в новостройке. Просторно, конечно, но каждый месяц — это адская каторга.
— Ты хоть представляешь, что такое 20 тысяч?! — Я повысила голос, но тут же одернула себя, бросив взгляд на детей. Анька делала вид, что рисует в альбоме, но я видела, как у нее дрожит рука. Лёшка ковырял вилкой в картошке, а Гришка вообще уставился в одну точку, как будто окаменел. — Это же половина продуктов на месяц! Или, например, кружок по танцам для Аньки, о котором она так мечтает.
Андрей вздохнул.
— Инн, ну, не начинай. Если бы не мама, мы бы до сих пор по съемным квартирам мыкались.
— Ну, да, конечно! А ты хоть раз пробовал впихнуть пятерых человек в урезанный бюджет? Ты хоть знаешь, сколько времени я трачу на то, чтобы найти эти проклятые скидки в магазинах? Сколько часов провожу у плиты, чтобы не разориться на готовой еде? А выслушивать жалобы детей, которым приходится донашивать вещи друг за другом — это, по-твоему, удовольствие? — Я чувствовала, как комок подступает к горлу.
Андрей зарплату приносит и живет, как жил. А я верчусь как белка в колесе. Ему что? Как ходил в свой спортзал три раза в неделю, так и ходит. Как пил по пятницам с друзьями пиво, так и пьет. А я… Я даже новое платье себе последний раз покупала, наверное, на Анькин день рождения.
— Хочешь маме помогать? Ищи подработку! — отрезала я. — Но за счет детей содержать ее я не позволю. Я, конечно, благодарна Светлане Павловне за квартиру… Но она же не на улице осталась! Она, между прочим, вполне себе неплохую пенсию получает. Не обязаны мы ее всю жизнь содержать!
— Ну, Инн, она же не много просит, — робко возразил Андрей. — Надо помогать маме… по совести.
— А я, по-твоему, чем занимаюсь? Пальцем ковыряюсь? Да я тут как проклятая кручусь! Дом, дети… Если я выйду на работу, — тут я с вызовом посмотрела на мужа, — тогда мы обязанности поделим поровну. Посмотрим, как ты запоешь, когда надо будет уроки проверять, супы варить и носки стирать.
Андрей попытался примирительно поднять руки.
— Ладно, ладно, не кипятись. Подумаем, как выкроить эти 20 тысяч из бюджета.
— Выкроить? Да это огромная сумма! Это продукты на две недели! Это оплата кружков для Аньки и Лёшки! Это часть ипотечного платежа! Мы и так экономим на всем! А Светлана Павловна что? Собачку хочет завести, чтобы жить в свое удовольствие! И, естественно, это все за наш счет.
— Ну, Инн, врачи говорят, пожилым людям полезно за животными ухаживать.
— Ага, а я тут, значит, каждую копейку считаю, а она собаку себе заводит! Все пенсионеры как-то живут на пенсию. Могла бы и подрабатывать, если ей так тяжело. Или экономить! Она хоть раз спросила, можем ли мы себе позволить такую помощь? Нет! Просто поставила нас перед фактом. Подарила, видите ли, нам квартиру бабушкину, а теперь проценты требует!
В этот момент зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Светлана Павловна». Андрей нервно сглотнул и взял телефон.
— Да, мам… — Он говорил тихо, словно боялся, что я услышу. — Мы тут с Инной поговорили… Ну, понимаешь, сейчас сложно… Финансовые трудности….
Я закатила глаза. Что значит «сложно»? Да мы в долгах, как в шелках!
Из трубки донесся возмущенный голос Светланы Павловны.
— Какие трудности? Я всю жизнь работала! Теперь хочу отдохнуть! На даче жить, дышать свежим воздухом, ягоды собирать… Собачку завести!
— Мам, ну, жизнь на даче тоже требует расходов, — осторожно заметил Андрей.
— Ты должен понимать, Андрюша, — в голосе свекрови появились стальные нотки, — что помощь матери — это твоя обязанность!
— Мам, ну, мы не можем помогать в таком размере….
В трубке повисла тишина. А потом голос Светланы Павловны стал ледяным.
— Я вам квартиру отдала! Могла бы сдавать ее и не париться! А вы меня теперь списать хотите? — И она бросила трубку.
.Андрей устало опустился на стул.
— Ну, и что ты скажешь? — тихо спросила я.
Он молчал, глядя в одну точку.
— Она даже не попыталась нас понять, — продолжала я. — Просто поставила перед фактом. Ты хочешь, чтобы мы отдавали ей последние деньги? Хочешь, чтобы дети голодали, а твоя мама развлекалась со своей собачкой?
Андрей молчал. Я знала, что он понимает, что я права. Но ему было жаль мать. И мне было жаль Андрея. Он оказался между молотом и наковальней. С одной стороны — долг перед матерью, с другой — ответственность за семью. Но я знала, что если мы уступим сейчас, это будет только началом. Светлана Павловна войдет во вкус и будет доить нас до последнего. А я этого не позволю. Не позволю ради своих детей.
На следующий день, когда Андрей ушел на работу, я взяла телефон и набрала номер Светланы Павловны. Гудки тянулись мучительно долго.
— Да? — Ее голос звучал холодно и отстраненно.
— Светлана Павловна, это Инна. Нам нужно поговорить.
— Мне не о чем с тобой говорить.
— Есть о чем. О квартире, о деньгах, о собачке, в конце концов. Я хочу, чтобы вы знали, что я не враг вам. Но я, прежде всего, мать. И я не позволю, чтобы мои дети страдали из-за ваших прихотей.
— Прихотей?! Да я…
— Послушайте меня, пожалуйста. Я предлагаю вам компромисс. Мы можем помогать вам… пять тысяч в месяц. Это все, что мы можем себе позволить, не ущемляя детей.
— Пять тысяч?! Да на эти деньги даже собаку не прокормишь!
— Светлана Павловна, либо так, либо никак. И еще… Если вы хотите жить на даче и завести собаку, вам придется что-то делать самой. Подрабатывать, экономить… Мы вам не банкомат. В противном случае, могу посоветовать купить вам машинку.
— Какую еще машинку?
— Губозакаточную!
В трубке воцарилось молчание. Я уже думала, что она бросит трубку, но она вдруг произнесла:
— Хорошо. Пять тысяч. Но я это так не оставлю. Ты еще пожалеешь, Инна.
Я вздохнула. Что ж, война объявлена. Но я была готова. Я боролась за свою семью. И я не отступлю.
Через неделю, вернувшись с работы, Андрей выглядел подавленным.
— Мама… она продала дачу, — пробормотал он.
Я замерла.
— Продала? Зачем?
— Говорит, что ей не нужны больше эти ягоды и свежий воздух. Что она будет жить в городе и следить за нами. Не знаю зачем ей это, но что то мне это все не нравится!
У меня похолодело внутри. Светлана Павловна не просто сдалась. Она начала свою игру. И эта игра обещала быть долгой и жестокой.
Вечером, когда дети уснули, я сидела на кухне и пила чай. Андрей вошел и сел напротив меня.
— Инн, прости, — сказал он тихо. — Я не знал, что все так обернется.
— Ничего, — ответила я. — Мы справимся. Вместе. Главное, чтобы ты был на моей стороне.
Он взял мою руку и сжал ее.
— Я всегда буду на твоей стороне.
Но я знала, что это только начало нашей борьбы. Борьбы за нашу семью, за наше будущее, за нашу жизнь. И я была готова к этой борьбе. Потому что я знала, что ради своих детей я готова на все. Даже на войну со собственной свекровью…
