Новый дом, старые тени
Квартира пахла свежей краской и этим новым, странным запахом ламината, который, кажется, витает в воздухе несколько недель. Марина подошла к подоконнику, провела ладонью, словно отгоняя невидимые пылинки, и обернулась к Алексею. Его взгляд был пустым, но она знала, что он скрывает недовольство, хотя и не был готов высказать это вслух.
— Ну как, нравится? — спросила она, и в голосе звучало что-то отголоском гордости.
Алексей только кивнул. Он не ответил. Он всегда так. Больше молчал, чем говорил. Он знал, что радоваться пока рано.
— Ты опять о ней думаешь? — Марина устала скрещивать руки на груди, хотя её голос был почти безразличным, в нем чувствовалась уверенность, что вот сейчас-то она его разберет.
Алексей перевёл взгляд на её лицо, но не нашёл там ничего, кроме безмятежности и скрытой тревоги.
— О ком? — спросил он, делая вид, что не понимает.
— О Светлане Петровне, конечно! — её плечи сдвинулись, когда она развернулась, как бы пытаясь увидеть улицу через окно. — Ты же сам говорил, что не хочешь её сюда пускать. Или передумал?
— Я ничего не передумывал. — Алексей медленно вздохнул, как всегда, когда его кто-то пытался втянуть в разговор, в который он не знал, как вступить. — Но она ведь мать. Как я могу сказать «нет»?
Марина сгоряча перехватила его слова, будто готовилась нанести удар.
— Очень просто! «Нет, мама, мы не хотим, чтобы ты здесь жила!» — её голос стал чуть более высокомерным, и она растянула слова, словно играла с ним в какие-то неясные игры.
Алексей сжал кулаки, но промолчал. Это уже начинало превращаться в нечто знакомое, но раздражающее.
— Ты знаешь, как она устроена, — его лицо оставалось напряжённым. — Если мы ей откажем, она начнёт давить на жалость. «Я же вас вырастила», «Я старая», «Мне негде жить»… Мы на это попадём, Марина, на эту старую пластинку.
— А нам что, где жить? — Марина резко шагнула к нему, почти наступив на ноги, но не замечая этого. — Мы десятку лет копили на эту квартиру, Алексей! Десятку! А теперь она просто вот так возьмёт и приедет сюда?!
— Я ведь не прошу, чтобы она оставалась здесь навсегда! — Алексей повысил голос, хоть и старался держать его в пределах терпимого. — Просто пускай немного поживёт! Ну, месяц, ну два!
— «Немного»?! — Марина фыркнула. — Ты серьёзно веришь, что она отсюда уйдёт через месяц?
Алексей стиснул зубы и, наконец, заговорил с явным раздражением:
— Ладно! Пусть поживёт. Но только месяц, и не больше! Больше — ни дня!
Время будто замерло, и Марина почувствовала, как в воздухе повисло что-то тяжелое. Она знала, что это только начало, и каждый её шаг по этому пути будет лишь приближать катастрофу.
***
Нежданные жильцы
Прошло две недели. Марина вернулась с работы поздно, усталая, как обычно, и мечтая только о горячем душе и тишине. Она открыла дверь, и сразу услышала громкий смех, грохот пивных бутылок, которые стучали о стол. Странные голоса, незнакомые.
В гостиной сидели трое парней. Один из них, с растрёпанными волосами и в старом свитере, поднял руку в приветствии.
— Привет, хозяйка! — произнёс он весело, будто у себя дома.
Марина остановилась в дверях, как громом поражённая.
— Кто вы? — её голос дрогнул, но она пыталась сохранить спокойствие.
— А, мы студенты, — парни переглянулись, — нам мама ваша комнату сдала.
В глазах Марины потемнело. Она развернулась и влетела в спальню, где Светлана Петровна, не обращая внимания на шум, продолжала смотреть какой-то сериал.
— Что за люди в моей гостиной?! — прошипела Марина, едва сдерживаясь от крика.
Светлана Петровна даже не оторвала взгляда от экрана.
— А, это Коля, Серёжа и Дима, — спокойно ответила она. — Хорошие ребята, платят исправно.
Марина почувствовала, как у неё началась кипеть кровь. Её лицо покраснело.
— Ты сдаёшь мою квартиру?! — ей не удалось удержаться от гнева.
— Ну не совсем твою, — теперь свекровь наконец-то посмотрела на неё. — Ты же сама сказала: «пусть поживёт». Вот я и живу. К тому же, деньги лишними не бывают.
Марина подошла и схватила её за руку. Этот жест был почти решающий.
— Ты вообще понимаешь, что творишь? — её голос дрожал от ярости.
Светлана Петровна отдёрнула руку и сделала недовольную гримасу.
— Ой, отпусти! — она завозилась. — Алексей! Твоя жена руки распускает!
Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Алексей. Его лицо было белым, как полотно.
— Марина, что происходит? — его голос был дрожащим, будто он ожидал чего-то ужасного.
Марина на секунду посмотрела на него, потом схватила его за плечо, едва не вырывая с корнями.
— Спроси у своей мамы! — её глаза были полны ярости. — Она превратила наш дом в какой-то приют для левых людей!
***
Больная на голову
Студенты ушли, хлопнув дверью. Тишина в квартире стала тяжёлой, как камень. Единственным звуком было громкое, нервное дыхание Марины. Она стояла, не отводя взгляда от Светланы Петровны, которая, казалось, даже не осознавала, что только что сделала. Всё было в её руках, но она словно не замечала, какой катастрофой всё это обернётся.
— Ты совсем охренела? — первым нарушил молчание Алексей. Его голос дрожал, он редко ругался при матери, но сейчас был готов сорваться. Он чувствовал, как внутри всё бурлит.
Светлана Петровна подняла на него свои влажные глаза, полные молчаливой обиды.
— Алёшенька, не кричи, — сказала она, стараясь казаться мягкой, но её голос тронулся, как если бы она ожидала, что вот сейчас всё должно наладиться, как в старые добрые времена. — Я же для тебя старалась…
— Для меня?! — Алексей буквально захохотал, но смех этот был мерзким и хриплым, как предсмертный стон. — Ты превратила наш дом в публичный дом, а теперь говоришь, что для меня?! Ты с ума сошла?
Светлана Петровна встала, лицо её резко покраснело.
— Это не публичный дом! — она резко взвела руку, словно готовилась защититься. — Это деньги на лечение! Для твоей матери, понимаешь?!
Марина ахнула, у неё защемило сердце. Алексей замер, как будто не мог поверить в происходящее.
— Какое ещё лечение? — его голос дрожал, и он чувствовал, как земля уходит из-под ног.
Светлана Петровна полезла в сумку, дрожащими руками достала пачку бумаг и швырнула их на стол с таким жестом, будто таким образом пыталась вернуть себе контроль.
— Вот! Смотрите, если не верите! Рак, третья стадия! Врачи говорят, что если не оплатить курс, то… — её голос дрогнул, и она театрально уронила голову в руки, словно пытаясь вызвать жалость.
Алексей побледнел, не зная, что думать. Он медленно взял бумаги, его глаза бегло скользнули по строчкам. Марина заглянула через его плечо, увидела бланк онкологического центра, печати, подписи… Всё было так правдоподобно, так убедительно.
— Мама… — его голос сломался, будто он вдруг осознал всю тяжесть ситуации.
Марина почувствовала, как её охватывает холод, всё это не вязалось с тем, что она знала о Светлане Петровне. Что-то тут было не так.
— Покажи мне, — резко сказала она и вырвала бумаги у Алексея.
— Ты что, мне не веришь?! — Светлана Петровна вскочила, её лицо исказилось от гнева.
— Нет, — Марина не отводила от неё взгляда, — не верю.
Она развернула один из листов, пригляделась к печати, и её глаза расширились от удивления. Края печати были размыты, как будто она была отсканирована. Шрифт был необычным, как-то не медицинским.
— Это фальшивка, — тихо сказала она.
— Что?! — Алексей вырвал бумаги у неё из рук, потрясённый.
— Посмотри на печать, — продолжала Марина, не отводя глаз. — Она ненастоящая. И шрифт… Это даже не медицинский бланк.
Светлана Петровна застыла, её лицо сначала выражало замешательство, но вот уже через мгновение оно искривилось от ярости.
— Ах ты стерва! — она резко бросилась на Марину, как животное, царапая её руками. — Ты ещё и вруньей меня сделала?! Всё, что я для тебя сделала — и ты меня теперь за воровку считаешь?!
Алексей не успел отреагировать, как вскочил и встал между ними, отталкивая мать от Марины.
— ХВАТИТ! — он заорал так, что стены дрожали. — Ты что, с катушек съехала?! Поддельные справки, враньё… Ты вообще понимаешь, что ты творишь?! Мы все это по-настоящему переживаем, а ты тут занимаешься фигней!
Светлана Петровна вдруг разрыдалась, но это были не слёзы раскаяния. Это был яростный плач, её лицо искажалось от злости, а не от раскаяния.
— Да пошёл ты! — её голос взорвался, как вулкан. — Я для тебя всё… ВСЁ отдала, а ты… ты выбрал эту шлюху вместо своей матери!
Марина, не думая, замахнулась и, не сдержавшись, влепила ей пощёчину. В тот момент не было ни мысли, ни раздумий — только ярость, которая вырывалась наружу, как лавина.
Тишина.
Светлана Петровна замерла, провела рукой по щеке. Её глаза стали стеклянными, пустыми.
— Всё, — прошептала она, её голос стал похож на шёпот, как если бы она пыталась провести черту. — Теперь ты мне не сын.
Она резко развернулась, схватила сумку, выскочила в коридор, не оборачиваясь. Дверь захлопнулась так, что потолок посыпался штукатуркой.
Алексей стоял, не двигаясь, его тело словно парализовало. Он не знал, что делать. Его мир рушился.
— Алёша… — Марина осторожно коснулась его плеча, но её рука не принесла утешения.
Вдруг Алексей сжал кулаки, как будто все накопившееся отчаяние и злость вырвались наружу. Он врезал кулаком в стену, и звук удара был оглушительным.
— БЛЯТЬ! — раздался его рёв, который пробежал по всей квартире, как последний крик отчаяния.
***
Заначка
Три дня тишины.
Светлана Петровна не звонила, не писала, её словно не было в этом мире. Алексей метался между яростью и виной — пил коньяк прямо из горла, разбил свою любимую чашку, ночевал на кухне, чтобы не видеть Марину. Он не знал, как быть. Как принять то, что только что случилось. Всё, что он чувствовал, это тупая боль и желание скрыться, забиться в угол и не выходить.
Марина, в свою очередь, занималась уборкой. Яростно, как будто пытаясь стереть следы её присутствия. Она выкидывала тапочки, старую косметику, потертый халат, и каждый предмет, который напоминал о той женщине, что почти разрушила их жизнь.
— Нашла! — её голос разорвал тишину, и Алексей буквально влетел в комнату, весь напряжённый, как натянутая струна.
— Что? — он приподнял брови, в глазах беспокойство и недоумение.
Марина стояла у шкафа, в руках металлическая коробка из-под печенья. Она с силой открыла её, и на свет высыпались пачки пятитысячных купюр и несколько ключей.
— Это же… — Алексей выхватил ключи, перевернул их в руках. — От старой квартиры?
Марина молча кивнула, её взгляд был острым и решительным.
— Год назад она говорила, что продала всё, чтобы оплатить долги. «Я ничего не оставила себе, только тебя, сынок!» — он повторил её слова с горечью. — А теперь вот это. Мы с тобой что, дураки?!
Марина уже набирала номер.
— Здравствуйте, это Марина Соколова. Мне нужна информация по квартире на Ленина, 15… Да, той самой, которая якобы продана год назад.
Пауза. Алексей замер, не отрывая глаз от её лица.
— Что? — её лицо исказилось от ужаса. — Она… сдает её?
Трубка выпала у неё из рук, и всё стало как в тумане. Алексей схватил коробку, высыпал деньги на кровать, разбросав их, как карточный домик, который вот-вот рухнет. Среди купюр — квитанции об оплате и распечатанные договоры аренды.
— Блядь… — его голос срывался, и он с горечью сел на пол, как подкошенный. — Весь этот год… Она сдавала нашу квартиру. И врала, что осталась ни с чем.
Марина резко встала, глаза её горели яростью.
— Всё. Я еду туда, сейчас. — её голос был решителен, как никогда.
— Подожди! — Алексей схватил её за руку, остановив.
— Нет! Хватит ждать! Хватит верить ей! — Марина вырвалась, словно пытаясь вырвать из себя всю боль. — Она нас обобрала, Алёша! ДВАЖДЫ! И ты до сих пор с ней! Ты её оправдываешь, а она…
Дверь захлопнулась с грохотом, оставив за собой только тишину.
***
Чужие стены
Дверь в квартиру была не заперта.
Марина вошла в коридор, и первое, что сразу ударило в нос, был тяжёлый запах дешёвого парфюма и табака. Она остановилась, замерев на месте. На полу валялись мужские ботинки. Размер 45.
«Не может быть…»
Откуда-то из спальни донёсся громкий смех. Женский — визгливый, легко узнаваемый. Мужской — молодой, грубый, с какой-то мерзкой наглостью.
Марина сделала шаг в коридор. На полу остались следы красного лака для ногтей. Её лак. Он лежал, растерянный и засохший.
— Ну ты даёшь, Светка! — смеялся молодой парень. — Такую хату сдаёшь, а сама в двушке ютишься?
— А что, Лёшенька? — её голос был сладким и наигранным, словно она пыталась изобразить наивность. — Тебе тут не нравится?
Марина застыла у приоткрытой двери. Всё стало ясным, словно мир рухнул вокруг неё. Их спальня. Их кровать. На одеяле Светлана Петровна в красном, вызывающем белье. Рядом с ней здоровый детина лет тридцати, с татуировками на плечах, обнимал её за талию, целовал в шею. Марина стояла, не двигаясь.
— Главное, чтобы сынок не прознал, — хихикнула Светлана Петровна.
— Да похуй на твоего сынка! — парень грубо схватил её за грудь и потянул.
Марина распахнула дверь. Холодный, пронзительный взгляд впился в свекровь.
— Хозяин? — её голос прозвучал как удар плети.
Светлана Петровна вскрикнула, отшатнулась. Мужчина резко вскочил, весь его вид стал угрожающим.
— Ты чё, тёлка?! — он на неё рыкнул, но Марина молча смотрела только на Светлану Петровну.
— Вот как, — прошептала она, шагая в сторону кровати. — Наша квартира. Наша кровать. И даже мой лак на твоих вонючих когтях.
Светлана Петровна, за секунду оправившись от шока, скользнула взглядом по комнате и быстро сказала:
— Выходи, Лёша, — бросила она своему любовнику. — Это не твоё дело.
Парень ухмыльнулся, но всё-таки вышел, нарочно толкнув Марину плечом, будто играя с ней.
— Ну и шлюхи в вашей семье, — сказал он, усмехнувшись.
Дверь захлопнулась.
Светлана Петровна вдруг заискивающе улыбнулась, как будто играя роль.
— Марина, давай поговорим по-хорошему. Я не хотела, поверь.
— Хорошечно, — Марина достала телефон, быстро набирая номер. — Ты у меня спрашиваешь, что я делаю?
— Ты… ты что делаешь?! — Светлана Петровна сделала шаг вперёд, её лицо побледнело от страха.
— Вызываю полицию. За мошенничество. За незаконную аренду. За кражу, — Марина улыбнулась, её глаза блеснули от решимости. — И за то, что ты трогала моего мужа в нашей постели.
Светлана Петровна побледнела ещё сильнее. Она пыталась что-то сказать, но её голос не выходил.
— Ты не посмеешь! Я — мать твоего мужа! — она почти рычала, но в её голосе звучал страх.
— Нет, — Марина нажала «вызов». — Ты — крыса. И сейчас тебя затравят.
В этот момент дверь снова распахнулась. На пороге стоял Алексей. Его взгляд был пустым, безжизненным, он смотрел на происходящее, как будто не верил собственным глазам.
— Мама? — его голос дрожал, будто он сам не мог поверить в то, что видит.
Светлана Петровна протянула к нему руки, её взгляд был полон обиды, страха, отчаяния.
— Алёшенька… — её голос был теперь мягким, умоляющим.
Алексей развернулся и ушёл.
Марина услышала, как он вышел в коридор и стал рыдать.
— Поздравляю, — сказала Марина с ледяной улыбкой. — Ты добилась. Теперь у тебя нет сына.
Светлана Петровна завыла, как животное, теряющее свою жертву.
— ВЫ ВСЕ МНЕ ЗАПЛАТИТЕ! — её крик эхом разнёсся по квартире.
Но Марина уже не слушала. Она вышла в коридор, обняла содрогающегося от рыданий мужа.
— Всё, Алёш. Всё кончено.
И в этот момент, в квартире, раздались новые звуки: женщины, потерявшей всё, разбивающей посуду и кричащей в пустоту.
