— Вот мы приобрели ту просторную трёхкомнатную квартиру в Львове не просто так. Знаешь, что в этом самое удивительное? — мать, Лариса Игоревна, подалась ближе к дочери, её глаза сияли от неприкрытой радости. — Мы сдаём её студентам по комнатам. Там уже поселились пять жильцов! Прибыль такая, что нам теперь и на пенсии хватит абсолютно на все потребности.
Вера кивнула, искренне радуясь за них. Родители всю жизнь неустанно трудились, и теперь, наконец, заслужили спокойную и обеспеченную старость. Но тут в разговор вмешался отец, Павел Андреевич, до этого молча изучавший прессу за столом.
— Мы, разумеется, понимаем, о чём ты сразу подумала: кому же достанется эта квартира. Вас ведь трое, конечно, ты волнуешься. И это вполне естественно, дело-то житейское, — произнёс он, аккуратно складывая газету.
Вера покачала головой. Ей и в голову не приходило думать о таком. Родители живы и здоровы, какое может быть наследство? Но Лариса Игоревна продолжила с такой колкостью в голосе, что у дочери внутри всё мгновенно заледенело.
— Думала, конечно, думала! Переживаешь, кому же достанется такое сокровище. Не пытайся отнекиваться, доченька!
Вера уже открыла рот, чтобы возразить, но мать не позволила ей вставить ни слова.
— Так вот, мы с отцом всё детально обсудили и приняли решение. Квартира перейдёт тому из вас, кто проявит самую лучшую и постоянную заботу о нас. А что, это же справедливо, не так ли?
В кухне повисла звенящая тишина. Вера смотрела на родителей, не в силах поверить своим ушам. Это что, намечается какой-то семейный конкурс или аукцион? Отец громко откашлялся и продолжил, глядя куда-то поверх её головы.
— Мы всю нашу жизнь посвятили вам: растили, кормили, во всём себе отказывали. Теперь пришло время внести небольшие изменения. Вы должны продемонстрировать, на что способны и насколько вы нас цените. И если нам что-то в вашем поведении не понравится или покажется недостаточным… — он сделал многозначительную, тяжелую паузу, — то и наследства вам не видать.
Вера сидела ошеломлённая. Родители смотрели на неё выжидающе, словно ожидая оваций за своё мудрое и оригинальное решение. В горле встал вязкий ком. Она медленно поднялась из-за стола, пробормотала что-то о неотложных делах и поспешила к выходу.
В маршрутном такси по пути домой Вера никак не могла прийти в себя. Мысли метались в голове, как стая воробьёв. Что это вообще было? Кто предложит больше усилий за право владения жильём? Достав телефон, она набрала номер старшей сестры Полины.
— Полина, ты просто не поверишь, что наши родители сегодня устроили, — начала Вера без всяких предисловий.
— Про квартиру и соревнование за наследство? — устало ответила сестра. — Они и мне это вчера объявили. Я до сих пор в глубоком шоке.
— И что нам теперь прикажешь делать? — Вера прижала телефон к уху, стараясь расслышать слова сестры в шумном салоне.
— Понятия не имею. Мы с тобой всегда о них заботились без всяких условий. Пока они, как выяснилось, накапливали деньги на квартиру, мы помогали им с продуктами, оплачивали «коммуналку». По первому же звонку мчались к ним, — в голосе Полины звучала неподдельная обида. — А Егор, наш младшенький, вечно был чем-то занят. То работа, то личная жизнь.
— И как они собираются определять, кто «лучше» заботится? — Вера вышла на своей остановке, продолжая разговор. — Будут начислять баллы? Заведут специальную таблицу?
Полина невесело рассмеялась.
— Очень похоже на то. Знаешь, может, это и к лучшему. Хоть узнаем, как на самом деле они к нам относятся. Хотя, я, наверное, уже догадываюсь, кто победит в этом «конкурсе»…
Следующие недели превратились для Веры в настоящее, изнуряющее испытание. Звонки от родителей стали поступать с пугающей регулярностью. Поздно вечером в среду раздался первый из них.
— Верочка, тут такое дело, — голос матери звучал требовательно и не терпящим возражений. — Нам завтра с утра обязательно нужно в диагностический центр, а по пути надо бы заехать в специализированный магазин. Ты не могла бы нас отвезти? Твою машину ведь отремонтировали, да?
Завтра у неё было запланировано важнейшее совещание в девять утра.
— Мам, а вызвать машину никак не получится?
— Что за разговоры! Какая ещё служба такси! — возмутилась Лариса Игоревна. — Мы что, совершенно чужие тебе люди? Дочь не может помочь собственным родителям?
Вера глубоко вздохнула. Как и всегда, она уступила. Утром, отпросившись с работы, она возила родителей по их делам, слушая при этом рассуждения о том, какой же всё-таки молодец их сын Егор.
В пятницу, когда Вера сидела на работе, корпя над сложным квартальным отчётом, позвонил отец.
— Дочка, нам тут наконец-то привезли новую мебель. Необходимо помочь занести. Грузчики нынче слишком дорогие. А в шесть рук мы и сами справимся.
— Пап, я сейчас на работе…
— Что это за работа такая, из-за которой невозможно помочь родителям? — в его голосе звучало неприкрытое недовольство.
И Вера снова сорвалась, отпросилась у руководителя под недовольные взгляды коллег и поехала таскать тяжелую мебель. Спина болела у неё потом три дня.
В выходной, когда она наконец решила заняться собой и записалась на долгожданную спа-процедуру, позвонила мать.
— Вера, у нас тут запланирована генеральная уборка. Шторы снять нужно, люстры помыть. Вдвоём мы не справимся — годы уже не те…
Спа-процедуру пришлось отменить. Вера провела весь день, отмывая родительскую квартиру, слушая при этом бесконечные истории о том, какой же замечательный у них сын.
— Егорушка такой внимательный, — умилялась Лариса Игоревна, попивая чай, пока Вера драила плиту. — Вчера звонил, так долго и тепло разговаривали!
— И когда он в последний раз приходил помогать? — не выдержала Вера, выпрямляясь и вытирая пот со лба.
Родители смущённо переглянулись. Мать поджала губы.
— Что это за тон такой? Егор занят. У него очень ответственная работа. Не то что у вас, девочек. Вы, как будущие жёны и хранительницы очага, должны больше помогать родителям. Это ваша прямая обязанность! А он — мужчина.
Вера стиснула зубы, проглотив едкий ответ. Внутри всё кипело от вопиющей несправедливости.
Через неделю она снова оказалась в родительской квартире. На этот раз занималась заготовками на зиму — закатывала огурцы и помидоры. Родители сидели за столом, командуя всем процессом.
— Уксуса поменьше лей! — командовала мать. — И укропа побольше добавляй!
— Егорушка просто обожает маринованные огурчики, — мечтательно произнёс отец. — Как приедет, так сразу обрадуется.
— А когда он приедет? — спросила Вера, закручивая очередную банку.
— Не знаю… Месяц его уже не видели, — нехотя признала мать. — Занят он очень.
Вера остановилась, вытерла руки о фартук и повернулась к родителям. В груди нарастало такое возмущение, которое она больше не могла сдерживать.
— Значит, квартира достанется нам с Полиной? Раз только мы помогаем и заботимся, а Егор постоянно занят?
Лицо Ларисы Игоревны вспыхнуло багровым румянцем. Она вскочила со стула, опрокинув чашку с недопитым чаем.
— Да ты просто эгоистка! И меркантильная, к тому же! Совсем о брате не думаешь! Только о себе! — закричала она. — Он же мужчина! Он должен привести невесту в собственный дом! Ему квартира нужнее! И вообще, наследство должно первым делом отойти мужчине! Он наш наследник! Продолжатель рода и фамилии!
В груди у Веры что-то оборвалось. Годы послушания, бесконечной помощи, жертвования своим личным временем — всё это оказалось пустым, ничего не значащим звуком. Она медленно сняла фартук, выключила конфорки на плите. Банки с недоделанными заготовками остались стоять на столе.
— Наследник? Продолжатель рода? А мы с Полиной чем хуже? — голос Веры звучал надломленно. — Почему мы не заслужили квартиру? Мы всегда рядом, всегда помогаем. По первому вашему зову прибегаем… Но этого, по всей видимости, недостаточно.
Она сделала шаг к выходу из кухни. Родители смотрели на неё ошарашенно.
— Знаете что? Я, кажется, поняла. Вы цените заботу только тогда, когда её нет. Теперь я буду поступать точно так же, как Егор.
Вера направилась к входной двери. Родители опомнились и бросились за ней.
— Вера, стой! Ты всё неправильно поняла! Доченька, ну что ты как маленькая! — пытался остановить её отец.
— А огурцы, доча? Заверши заготовки! Нельзя же бросать дело на полпути! Кто теперь будет всё это убирать? — вторил ему мать.
Вера остановилась в дверях, повернулась к ним. На её лице не было ни злости, ни глубокой обиды. Только всепоглощающая усталость.
— Я занята. Точно так же, как и Егор. Ищите кого-то другого для своих заготовок. И вообще, разбирайтесь теперь со всем сами. А я умываю руки.
Она вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. В подъезде достала телефон и набрала Полину. Сестра ответила сразу.
— Полина, всё. Я больше так не могу, — Вера спускалась по лестнице, и её голос эхом отдавался в подъезде.
— Что случилось? — встревоженно спросила сестра.
Вера коротко пересказала им разговор о наследстве и «наследнике» Егоре. Полина долго молчала, потом тяжело вздохнула.
— Знаешь что? Давай вести себя точно как наш братец. Раз он наследник, пусть он теперь и заботится о родителях. Станем с тобой «плохими» дочерями.
— Именно это я и хотела тебе предложить, — Вера глубоко вдохнула свежий, прохладный воздух.
…С того дня их жизнь начала меняться. На звонки родителей с просьбами обе сестры давали одинаковый ответ: они заняты, пусть звонят Егору. Лариса Игоревна обижалась, Павел Андреевич возмущался, но сёстры твёрдо придерживались своего нового плана.
— Вы же решили, что квартиру отпишете Егору. Вот пусть он вам и помогает, — спокойно говорила Вера в трубку. — Он же ваш наследник, ваша надежда и опора.
Прошёл месяц. Вера гуляла по осеннему парку, наслаждаясь тишиной. Листья шуршали под ногами. Жёлтые, красные, оранжевые — они устилали дорожки разноцветным, мягким ковром. Она глубоко вдохнула прохладный воздух и наконец-то улыбнулась.
За этот месяц она успела сделать невероятно много!
Телефон в кармане завибрировал. Звонила мама. Вера посмотрела на экран и убрала телефон обратно. Пусть звонят Егору. Он же любимчик, он наследник. А она теперь будет заботиться о себе. И о своей собственной семье…
Эта история — горький, но очень показательный пример того, как гендерные стереотипы и манипуляции могут разрушить семейные отношения. Как вы думаете, справедливо ли поступили сёстры, когда решили взять паузу в общении? И почему родители так часто не замечают реальной заботы, ожидая её только от «продолжателя рода»?
