«Настя почувствовала, как закружилась голова и все куда-то поплыло, а потом как в замедленном сне достала из внутреннего кармана спрятанную пятитысячную купюру и протянула ее цыганке. Получив улыбающуюся глиняную собаку, она развернулась и пошла неуверенным шагом прочь…»
В этот день у Насти было столько всего в первый раз, что она не спала, крутилась и вертелась в предвкушении почти полночи. Впервые за двенадцать лет своей жизни Настя ехала в Москву. Впервые ее вез настоящий поезд. Впервые в кармане под замком лежала большая купюра, которой самостоятельно можно было распоряжаться.
Настина семья жила в маленьком рабочем поселке. Не бедствовала, но и не шиковала. Если нужно было прикупить что-то серьезное, отправлялись в районный центр на стареньком Фольксвагене. Два раза на Настиной памяти выезжали в областной город, и это было чудо расчудесное с большими домами, огромными магазинами и замечательным детским парком с аттракционами.
Отец, служивший когда-то давно, еще задолго до Настиного рождения, в горячей точке, ехал в Москву на давно запланированную и долгожданную встречу с однополчанами. У Насти даже и в мыслях не было, что она может отправиться с ним. Но за два дня до отъезда отец с матерью посовещались, позвали дочку и объявили, что на семейном совете решено устроить ей каникулы в Москве. Пять дней! Зоопарк, цирк, аттракционы… Настиной радости не было предела.
А в день отъезда Настю подозвала бабушка, достала из старого сундука резную шкатулку, в которой хранились ее сбережения на «черный» день, и протянула внучке новенькую хрустящую пятитысячную купюру.
— Держи, Настюшка. Денежка на что-нибудь Доброе тебе. Сама решишь, — бабушка обняла ее и погладила по голове.
Такую большую купюру Настя получила впервые. Подарки у них в семье обычно дарили недорогие и имеющие какое-то практическое значение. А деньги если ей и подкидывали, то только по мелочи — на мороженое или кино. Поэтому бабушкин подарок даже держать в руках было страшно. Настя чмокнула бабулю в щеку, аккуратно сложила «денежку» и спрятала во внутренний карман куртки.
*****
В середине дня поезд остановился на большой станции на три часа. Настя точно знала, что стоянка будет такой долгой, — посмотрела по расписанию, а потом еще и у проводницы уточнила. Отец спал на верхней полке, отвернувшись к стенке, и Настя решила его не будить и выйти прогуляться самой.
Вокзал был огромный и шумный. Народу сновало туда-сюда немеренно. Было немного страшно, но очень хотелось посмотреть на «большую» жизнь, а еще купить ароматных горячих пирожков, про которые рассказывал Настин сосед по парте Мишаня. С его слов, ничего вкуснее таких пирожков, купленных на вокзале, он никогда в жизни не ел.
Стараясь не шуметь, Настя натянула куртку, пересчитала мелочь в кармане и тихонько вышла из купе.
Большую грузную тетку, торговавшую пирожками, она увидела почти сразу, выйдя с перрона и завернув за угол здания вокзала. Купила два с капустой и два с картошкой на дорогу, а потом не удержалась и взяла еще один, чтобы съесть прямо там.
Пирожок с капустой и в самом деле был очень вкусным. Настя шла вдоль тротуара, откусывала маленькие кусочки, растягивая удовольствие, и смотрела по сторонам.
Кучку теток в ярких цветастых одеждах она заметила издалека. Чернявые и шумные, они продавали большие глиняные игрушки, щедро размалеванные броскими красками. Игрушки были аляповатыми, но забавными. Настя остановилась перед прилавком, разглядывая веселые мордочки глиняных котов и собак.
— Ай, давай не стой, покупай, — пожилая цыганка протянула Насте фигурку и ухватила ее за рукав куртки.
— Нет, спасибо, — Настя замотала головой и стала пятиться от прилавка.
— Ты посмотри, какой красавец. — Цыганка продолжала увещевать. — Ручная работа. И отдам недорого. — Она стала водить игрушкой вверх-вниз и, поймав в какой-то момент Настин взгляд, заговорила вдруг медленнее и нараспев.
Настя почувствовала, как закружилась голова и все куда-то поплыло, а потом как в замедленном сне достала из внутреннего кармана спрятанную пятитысячную купюру и протянула ее цыганке. Получив улыбающуюся глиняную собаку, она развернулась и пошла неуверенным шагом прочь.
В себя Настя пришла на скамейке в каком-то скверике. Нельзя сказать, что она ничего не помнила. Помнила, но как так произошло, что за глиняный ширпотреб она отдала все свои деньги, понять не могла. Было до нельзя обидно, и от слез, покатившихся градом из глаз, легче не становилось. Настя сидела, отвернув лицо от прохожих, и размазывала по лицу соленую влагу.
— Ну и чего мы тут влажность повышаем? — На скамейку рядом с Настей приземлился молодой вихрастый парень с круглой веселой физиономией. — Потеряла чего?
Настя помотала головой и отодвинулась к краю скамейки.
— Сама потерялась? — Получив очередной отрицательный ответ без слов, парень продолжил гадать. — Обокрали? На поезд опоздала? Болит чего? Что тогда?
— Мне бабушка пять тысяч дала… Сказала самой выбрать, что захочу. А я вот… — Настя указала на ухмыляющуюся фигурку собаки. — Купила. Сама не понимаю, как.
— У цыган что ли? Ну ты, малая, даёшь. Это ж гипноз чистой воды. Они на таких, как ты, знаешь какую выручку делают! — Он помолчал, словно прикидывая что-то в уме. — А родители-то твои где? Ты почему тут сама гуляешь?
— Папка в поезде спит. А я за пирожками пошла.
— Понятно. Боишься, что влетит тебе?
— Нет. Он добрый. И про бабушкину денежку вообще не знает, — Настя опять заплакала.- Я в Москву в первый раз еду. Думала подарки купить всем… А теперь…
— Ладно, не реви. — Парень вытащил из кармана бумажник, достал пятитысячную купюру и протянул Насте. — Тут такое дело. Выиграл сегодня в мгновенную лотерею. Сначала обрадовался, а потом вспомнил, как говорят, что, если что-то нашел, значит, что-то потеряешь… А мне терять сейчас ничего нельзя, слишком шатко все. Короче, держи. И давай считать, что это ты выиграла. Потратишь на что-то… — Парень замялся, подыскивая подходящее слово, а потом неожиданно сказал прямо как Настина бабушка. — На что-то Доброе! Вот.
— Правда? — Настя почему-то даже отнекиваться не стала. — Спасибо!
*****
Помахав Насте на прощанье, парень побежал по своим делам, а Настя пошла на поезд.
Возле самого перрона на бордюре у тротуара она заметила мальчишку лет восьми, беззвучно размазывающего слезы по веснушчатому чумазому личику.
— Ну и чего мы тут влажность повышаем? — Настя скопировала фразу недавнего знакомого, присаживаясь рядом. — Украли что-то?
— Нет, — мальчишка шмыгнул носом.
— Набедокурил? Потерялся?
— Нет. Я рядом живу. Только мне домой теперь нельзя. Я у мамки пять тысяч украл…
— Как это?
— Она на отпуск откладывает. Только у нее не получается ничего. С зарплаты убирает в конвертик, а потом опять достает… А тут на днях она как раз премию получила. И скорее в конверт положила… Довольная такая. А я взял…
— Зачем?
Мальчишка посмотрел на нее исподлобья и насупился.
— Я щенка купил.
— За пять тысяч? Он что у тебя золотой?
— Он маленький. А мальчишки хотели его на плоту по речке сплавлять. Я им говорил, что он не выплывет и потонет. А они смеялись только. Вот я и сказал, что куплю его. — Мальчишка закрыл лицо руками. — Они издеваться начали, что денег у меня все равно нет. А я сказал, что есть…
— И что, все отдал?
— Они спросили, сколько я дам. Вот я и сказал, что пять тысяч…
— Ну и где твой щенок? — Настя покрутила головой.
— Вот. — Мальчишка аккуратно расстегнул молнию куртки и показал за пазухой сопящую свою покупку. — Спит.
— А к собакам как твоя мама относится?
— Любит. Я бы упросил оставить. Но теперь не могу…
— А папка где твой?
— Ушел. Скучно, сказал, с нами. Мама говорит, что поехал счастье искать. А она меня так называет. Только какое же я счастье…
— Раз называет, значит, так и есть! И не надо ее огорчать. На, — Настя протянула мальчишке пятитысячную денежку. — Беги домой и положи на место.
— А ты? — Мальчик смотрел на купюру и не решался ее взять. — Тебе разве не надо?
— Надо было. Бабушка сказала — это мне на Доброе. И еще один человек тоже так сказал. А ты же доброе дело сделал, и вам с мамой на отпуск надо. А я уже еду в отпуск, в Москву! Так что держи. И вот еще. Это тоже тебе, — Настя вручила мальчишке глиняную собаку, которая теперь не ухмылялась, а довольно улыбалась. — Двум собакам будет веселее!
*****
Настя смотрела вслед убегающему мальчишке, а на душе было тепло и радостно. Доброе оказалось не осязаемым, но таким классным…
