— Ну что ты, Господи! Подумаешь, развлекся на стороне. Все мужчины такие. Прекрати эту драму и иди мирись. Ты что, рассчитываешь, что с животом будешь у меня тут жить?
— Мам… Но он же мне, вообще-то, изменил… — напомнила ей Виктория.
Весь её мир лежал в руинах. Вчера — поймала Кирилла на измене, сегодня — мама, Татьяна, почти прямым текстом выгоняла её. И что самое обидное, оба обращались с ней, словно она — надувшаяся капризная девчонка.
— Ну изменил. И что из этого? — нахмурилась Татьяна. — Ты сама его спровоцировала. Ты, что ли, единственная на свете «мать-героиня»? Все женщины вынашивают детей и как-то живут дальше вместе. А ты такая неженка, прямо хрустальная ваза! На работу ходила, значит, не такая уж и беспомощная была.
— Мама! Неужели ты забыла, как сама ждала папу ночами? — спросила Виктория, едва сдерживая рыдания.
— Вот именно! — всплеснула Татьяна руками. — Они все такие, гуляют. Просто не всем это сходит с рук. Ладно, даю тебе неделю на то, чтобы помириться. Не помиритесь — выкручивайся сама.
Ещё позавчера мать возмущалась зятем и грозилась, что он «у меня попляшет». Сегодня — она чуть ли не заставляла дочь просить прощения у мужчины, который её предал. Виктория понимала, что мама просто не хочет брать на себя ответственность и помогать ей.
Она бы и не просила. Но сейчас ей очень нужно было крепкое плечо, ведь Виктория ждала ребенка.
Татьяна, к слову, прекрасно знала, что это такое. Муж Татьяны и отец Виктории, Андрей, постоянно ей изменял. Татьяна относилась к этому… своеобразно. Сначала она рыдала, не могла спать, ждала его. А потом, когда он возвращался утром с букетом, она колотила его этими же цветами.
— Больше никогда не куплю тебе роз, — пошутил Андрей однажды, даже не особо смущаясь. — Уж очень они колючие.
И она смеялась вместе с ним. Каждый раз, когда муж «оступался», она обрушивала на него свою вселенскую обиду и требовала компенсацию. Иногда намеками, иногда — прямо в лоб. Так у Татьяны появились норковая шуба, иномарка и целая коллекция дорогих французских парфюмов.
— А после этого он становится прямо шелковый, — делилась мать, хвастаясь перед своей приятельницей очередной обновкой. — Вот я его в этот момент и беру тёпленьким. Ну а что? Не бросать же его. А так хоть какая-то польза и радость.
— Тань… Может, всё-таки развестись? — вздохнула мамина подруга. — Это же не жизнь, а мучение.
— Ага! Чтобы отдать его другой? Сейчас! — безапелляционно отвечала Татьяна.
За годы их совместной жизни она убедила Андрея переписать их квартиру в Киеве на неё и сделать в ней капитальный ремонт. Мол, так ей будет спокойнее. Ведь Андрей в любой момент может уйти, а она останется одна с дочкой на улице. Муж согласился и на это.
Когда Виктории исполнилось восемь, родители всё же разошлись. Андрей ушёл к другой женщине окончательно. С дочерью он почти не общался: оба не горели желанием, созванивались разве что по большим праздникам.
Мать тогда была в отчаянии, но ей пришлось принять ситуацию. Какое-то время они жили на старых сбережениях и остатках былой роскоши, а потом Татьяне пришлось выйти на работу.
— Раньше жила как в сказке, а теперь как нищая, — сокрушалась она.
— Зато не ломаешь голову, где твой благоверный, — возражала ей подруга.
— Да. И теперь гривны считаю.
Жизнь и правда стала сложной. Настолько, что матери пришлось сдать в ломбард все свои золотые украшения. Но со временем они привыкли к более скромному питанию, перестали каждую неделю ходить в театр и научились носить одежду дольше одного сезона.
Виктория смотрела на всё это и твердо решила, что никогда не допустит такого в своих отношениях. Никогда не заставит своих детей проходить через подобное. Как же сильно она ошибалась…
Невольно Виктория повторяла мамин путь.
Кирилл тоже был весьма обеспеченным. Богатый наследник, к тому же неглупый. У него был свой небольшой бизнес: несколько салонов красоты в Одессе. Они приносили стабильно хороший доход.
Конечно, это было не единственное его достоинство. В самом начале он невероятно красиво рассказывал о своём видении идеальных отношений.
— Люди должны уметь договариваться. Это основа всего, — утверждал он. — Если бы люди просто садились и спокойно обсуждали проблемы, разводов было бы намного меньше.
Кирилл казался мягким, уступчивым, очень чутким. На деле же — когда уже в браке они столкнулись с первыми конфликтами, красивый фасад дал трещину. Кирилл был готов приносить Виктории свежие персики по утрам, бегал ночью за её любимыми сладостями, оплачивал походы к парикмахеру. Но как только ситуация действительно накалялась, всё становилось совершенно иначе.
Виктория переживала, когда он задерживался на работе. Кирилл отмахивался: мол, много дел. Когда она просила хотя бы отвечать на звонки в таких случаях, он кивал, но… в итоге всё равно не отвечал.
— Кирилл, ты понимаешь, что я беспокоюсь?! — возмутилась Виктория, когда он в очередной раз приехал чуть ли не под утро. — Ну тебе что, так сложно поднять трубку?
— Вика, это ты сама себя накручиваешь. Твои эмоции — это твои трудности, — ответил муж.
— А если бы я вот так задерживалась? Ты бы тоже сидел спокойно?
— Да. Это были бы мои трудности. Я бы тебя этим не напрягал.
Иногда его мировоззрение просто взрывало Виктории мозг. Он был готов «договариваться» только на первый взгляд. Когда дело доходило до реального столкновения интересов, уступать приходилось только ей. Однако она по наивности считала это всего лишь терпимой особенностью его характера. Ей казалось, что все мужчины не очень-то понимают женские эмоции и не осознают, как сильно ранят свою вторую половинку.
Возможно, именно из-за таких его «выкрутасов» Виктория не стала увольняться. Даже забеременев. Она не хотела оказаться в полной финансовой зависимости от мужа.
Это решение далось ей непросто. Уже со второго месяца токсикоз стал её постоянным и крайне навязчивым спутником. Стоило чуть быстрее встать, как Викторию начинало тошнить. К этому добавились постоянное головокружение и сильные мигрени. Хотелось лежать в тишине, но она заставляла себя подниматься и ехать на работу. Иногда сомневалась, есть ли в этом смысл, но в итоге всё равно шла.
Как оказалось, не зря.
Сначала «посыпался» их быт. Виктория почти перестала убираться и стоять у плиты по вечерам. Их рацион ограничился макаронами, стейками и полуфабрикатами. Кирилл ни разу не сделал ей замечания, а если хотел чего-то особенного на ужин — заказывал доставку на двоих. Виктории казалось, что с его стороны это уже подвиг. Относится с пониманием, подстраивается.
Потом исчезла близость. Виктория физически не была к этому готова: ей бы просто дожить до утра. Сначала Кирилл обижался, но потом и с этим смирился. Или так ей казалось.
Для мужа смартфон всегда был как продолжение руки. Он общался с партнерами, мастерами, иногда — с клиентами. Но в последнее время Кирилл спал с ним в обнимку даже ночью, а порой и в ванную комнату уходил с телефоном. Виктория решила потихоньку проверить, что же там такое интересное, и нашла переписку. С соответствующими фотографиями и приторными фразочками.
Долго раздумывать Виктория не стала и устроила скандал в тот же день.
— Да ты сама виновата! Ты что, думала, что я уйду в монастырь? Я мужчина! Я не могу ждать целый год, пока ты родишь, — возмутился он. — Сейчас у тебя беременность, а дальше что? Потом дети, и с ними будет не до этого. А потом — вечная мигрень? Какой реакции ты вообще от меня ждала?
— Понимания. Терпения, — выдавила Виктория из себя. — Но точно не измены.
— Ты сначала сама попробуй войти в моё положение! Вот у нас работает парикмахер, Богдан. У него жена тоже беременная. И он не жалуется, а она его не гонит. А тебе, видите ли, мужа тяжело порадовать.
Тут-то Виктория и осознала: вся «мягкость» Кирилла — это всего лишь красивая обёртка. Под ней скрывается чистый эгоизм. Он любит не её, а только себя.
Она собрала вещи и уехала к матери, надеясь на поддержку. А получила лишь очередные обвинения.
— Мам, ты же видишь, что мне сейчас очень нужна помощь… — сказала Виктория, едва не задыхаясь от слёз.
— Я и помогаю! Я говорю тебе правильные вещи. Возвращайся к нему. Тебе нужен мужчина рядом, а твоему ребёнку — отец. И хватит тут сопли распускать.
Татьяна смотрела на мир иначе. Для неё измены оборачивались подарками. Прощение она считала мудростью, а терпение — просто тактикой выживания. Возможно, она искренне верила, что спасает дочь. Но Виктория так не считала.
На следующий день она встретилась с подругой. Ей всё ещё нужно было выговориться хоть кому-то. С Оксаной они познакомились на прежнем месте работы, часто выручали друг друга. Виктория давно уволилась оттуда, но их дружба не прервалась.
— Викусь, ситуация, конечно, просто ужас, но… Я в тебя верю, ты справишься, — мягко сказала Оксана, выслушав подругу. — Не бойся. Есть декретные выплаты, алименты, помощь от государства. Ты точно не останешься на улице. В крайнем случае, переезжай ко мне. Не могу обещать, что навсегда, но сейчас я живу одна и в ближайшее время личную жизнь не планирую. Платежи за квартиру поделим, нам обеим будет легче.
Виктория была в полном шоке. Муж убеждал её, что она сама толкнула его в чужие объятия, мать требовала вернуться к изменщику, а посторонний, по сути, человек вот так просто предлагал реальную помощь.
Конечно, она согласилась. Не столько из-за обещания свободной комнаты, сколько ради того, чтобы рядом было хоть какое-то надежное плечо.
Виктория вернулась в мамину квартиру и сразу начала собирать свои вещи. Татьяна столкнулась с дочерью почти в дверях.
— Ну что, одумалась? Помирились? — ухмыльнулась мать.
Виктория подняла взгляд и спокойно ответила:
— Никогда.
Татьяна ахнула, всплеснула руками, начала возмущаться, но Виктория уже закрыла за собой дверь. Внутри всё разрывалось от боли, острого одиночества и страха. Но в то же время она будто наконец-то вдохнула полной грудью.
Что бы ни случилось, Виктория не вернётся ни к мужу, ни к матери. Она будет бороться, но не вернётся. Потому что рядом с предателями и эгоистами — еще страшнее, чем в полном одиночестве.
А как вы считаете, дорогие читатели? Стоит ли всегда «терпеть» ради ребёнка, как советовала мама, или в такой ситуации нужно думать только о себе и своём душевном покое? Делитесь своими мнениями в комментариях! 👇
