— Я… я думаю, мы все должны успокоиться… — его голос звучал, как последний шанс на спасение, но Ира не собиралась прыгать в этот тупик. — Ира, давай поговорим, как взрослые люди!
— А зачем? — ответила Ира холодно, как ножом, — я уже всё решила! Либо ваши родители уходят сейчас же, либо, клянусь, я подаю на развод.
-
/Начало/
— Мои родители приедут в эту пятницу, останутся на выходные! — сказал Максим, как будто речь шла о доставке новых подушек для дивана, а не о визите людей, которых Ира не могла даже вспомнить без приступа раздражения.
Ира, стоявшая у стола с тарелкой в руках, застыла на месте, как кто-то, кто только что узнал, что ему нужно перенести огромный мешок с углем.
— Что? — выдавила она, будто не поверила собственным ушам.
— Родители приедут! — повторил Максим, не поднимая глаз от экрана ноутбука. — Мама звонила, пока ты была в душе. Отец в городе по делам, заодно решили нас навестить.
Тарелка с глухим стуком упала на стол. Ира медленно обернулась, почти не дыша.
— И ты сказал «да»? Без всяких разговоров? После всего, что было в прошлый раз? Ты в своем уме, что ли?
Максим, наконец, поднял взгляд от ноутбука. И его лицо изменилось. Не понял, что произошло. Не ожидал.
— Ир, это было полгода назад! Ты что, собираешься всё время держать обиду? Это мои родители! Они имеют право приезжать, — будто всё так просто.
Ира подошла ближе, уже не сдерживая себя. Лицо её было исказилось от злости. Она просто не могла поверить в его тупость.
— Ты серьёзно? Ты всё ещё это говоришь? Ты даже не думаешь! Твоя мать называла меня бесполезной куклой, неспособной создать нормальную семью! Говорила, что я вышла за тебя только ради денег! А твой отец сидел рядом и ухмылялся, как последний идиот! Вот уж кто настоящий цирк организовал!
— Она была расстроена… — попытался оправдаться Максим, но Ира уже не слушала.
— Чем она была расстроена? — перебила она. — Тем, что я не позволила ей перекрасить стены в моей квартире? Или что я не буду готовить ужин только для неё, потому что ей не нравится моя еда? Серьёзно, Максим?
Максим тяжело вздохнул, закрыл ноутбук и посмотрел на жену. На его лице была смесь растерянности и вины.
— Мама просто старой закалки. Понимаешь? Для неё жена должна быть хранительницей очага, готовить, стирать, ухаживать. Ей сложно принять, что современные отношения другие.
— Хранительницей очага? Или её личной рабыней? — Ира скрестила руки на груди, так что все мышцы на её теле напряглись. — Да я не буду терпеть их снова у себя в доме! В квартире, которую мне мои родители подарили, потому что я заслужила её красным дипломом, а не потому что я собачка для твоей мамочки!
***
Максим поморщился, как будто слово «квартира» в контексте её, Ирины, владения, было для него чем-то настолько противным, что от одной мысли его уже тошнило.
— Опять ты за своё! Мы же семья, какая разница, чья это квартира? — сказал он, будто ей и так должно быть пофиг, что это она, а не он, построила себе этот дом.
— Огромная! — отрезала Ира, не собираясь тут терять лицо. — Особенно когда твоя мать считает, что я не заслуживаю такой квартиры, что мне всё досталось на блюдечке, как принцессе из сказки! Ты серьёзно? Ты не видишь разницы между мной и твоей мамой? Я не сижу, как ты думаешь, на диване, руки потирая и деньги из кармана вытаскивая, а училась, как сумасшедшая, ночами за учебниками сидела! Ты это понимаешь вообще?
Ира сделала несколько шагов по гостиной, машинально поправляя диванные подушки. Эта квартира — её гордость. Не только подарок от родителей, но и результат её собственных усилий, её победы. Шесть лет учёбы, красный диплом, и вот она здесь, в этой квартире, которую она заслужила. Два года назад она закончила медицинский, родители подарили ей жильё. Через месяц после новоселья встретила Максима, а ещё через полгода они поженились.
Родители Максима впервые появились в её жизни перед свадьбой. Ирина до сих пор помнила, как Виктория Даниловна смотрела на неё, оценивая, как на подгулявшую кошку на рынке, и тут же дала понять, что эта невестка не её уровня. Семён Евгеньевич, на первый взгляд, был проще, но в его улыбке скрывалась такая холодная отстранённость, что Ира сразу поняла — этот человек просто плывёт по течению, что бы там ни было.
— Когда они приезжали в прошлый раз… — Ира остановилась перед мужем, смотря ему в глаза с таким выражением, что он, похоже, начал сомневаться в своём существовании. — Твоя мать устроила мне жизнь адом! Она прошлась по мне с ног до головы, начала критиковать всё, от моей причёски до моих дипломов! И когда я ей сказала, что хватит, она ответила: «Невестка должна уважать свекровь и слушать её мудрые советы!» Ты это слышал, Максим?
— Ира, давай ты просто…
— Нет! — она остановила его, поднимая руку, как человек, который не собирается больше играть в эту дурацкую игру. — Никаких «просто»! Я не обязана терпеть унижения в своём доме, в квартире, которую мне подарили родители за мои достижения! Если твои родители приедут в пятницу, я подаю на развод. Всё, точка.
Максим вскочил с места, глаза его были полны паники.
— Ты не можешь так поступить! Это невозможно!
— Могу! — она вздохнула, спокойно, как будто только что сказала, что выйдет в магазин за хлебом. — Выбирай, Максим. Ты или звонишь родителям и говоришь, что они не могут остановиться у нас, или наш брак заканчивается прямо здесь и сейчас.
Её слова врезались в него, как удары молота. Он стоял, как идиот, не зная, что делать. И на его лице мелькали растерянность, гнев и, наконец, смирение. Он сдался.
— Хорошо, — сказал он сдавленным голосом. — Я позвоню им и скажу, что у нас планы изменились. Но ты должна понять — они всё равно приедут в город, и я буду с ними встречаться, это не обсуждается.
— Делай что хочешь! — Ира пожала плечами, не чувствовав уже никакой боли. Это было просто неинтересно.
— То есть тебе даже не важно, где они будут ночевать? — с надеждой спросил он, но Ира уже не верила.
— А мне нет дела, где они будут ночевать, милый, — ответила она, с оттенком презрения в голосе. — Но через порог моей квартиры они не переступят. После всего, что сказала твоя мать!
Максим действительно позвонил. Ира слышала его разговор с родителями из спальни. Разговор был коротким, натянутым, с паузами, которые она точно знала — в эти моменты Виктория Даниловна высказывала всё, что она думала о невестке.
Максим вернулся с такой физиономией, что Ира сразу поняла — он не выдержал.
— Я сказал, что у нас проблемы с водопроводом, — сказал он, садясь на кровать. — Что у соседей потоп, и мы не можем никого принимать.
Ира, расчёсывая волосы, поймала его взгляд в зеркале.
— И они поверили?
— Не знаю! — он откинулся на кровать, закинув руки за голову. — Мама сказала, что всё понимает, но голос был… Ты знаешь!
Ира помнила этот голос. Лёд в нём был всегда.
— Они остановятся в гостинице на Фрунзенской! — Максим, как тот, кто делает последнюю попытку оправдать себя, добавил. — Отец всё ещё хочет встретиться с партнёром, а мама просто хочет увидеть меня.
Ира отложила расчёску.
— Хорошо! Встречайся с ними, если хочешь, — сказала она, даже не смотря на него.
***
Ира вернулась домой поздно — клиника затянулась, операция забрала все силы. Только в девять вечера, когда она наконец открыла дверь, её встретил Максим с каким-то странным, даже приподнятым настроением.
— Ужин в духовке! — заявил он, целуя её в щёку так, как будто только что спас от беды. — Я приготовил твой любимый лосось!
Ира остановилась на пороге, подозрительно глядя на него.
— С чего такая забота? Ты что, из-за каких-то особых причин так расцвел?
Он, улыбаясь, развёл руками.
— Не могу порадовать свою жену? Ты устала, а я беспокоюсь. Вот и решил тебя побаловать, что тут такого?
Она вздохнула. Что-то не так. Но Ира была настолько измотана, что сил разбираться не было. Ужин, беседа о работе, Максим, как всегда, в своём мире программирования, она — в своём. Вечер прошел, как и любой другой, а Ира отправилась принимать ванну, пытаясь хоть немного восстановить силы.
Тёплая вода, расслабление, и тут её внимание привлек звук телефона. Максим, как всегда, вышел в коридор, тихо говоря по телефону, шёпотом, как обычно. Это насторожило. Но Ира решила, что слишком устала для того, чтобы делать выводы. Подумаешь, с кем он там говорит. С работой — у него всегда были проблемы с балансом между личной жизнью и трудоголизмом.
На следующее утро, спеша на работу, Ира случайно заметила на экране телефона Максима лежавшего на тумбочке уведомление: «Мама: Значит, договорились на пятницу…» И сердце Иры, как ледяной камень, упало в живот.
Она взяла его телефон, проверила сообщения. Пароль у них был общий, никто не скрывал ничего от другого. Читаешь, и всё встаёт на свои места. Несколько сообщений от свекрови, и всё ясно.
«Я всё устроил. Ира будет на дежурстве до девяти, приезжайте к семи, мы поужинаем, потом вы уедете в гостиницу до её возвращения.»
«Спасибо, сынок. Жду не дождусь увидеть тебя. Без этой твоей жены, только тебя.»
«Мама, прошу, никаких комментариев про Иру. Обещаешь?»
«Конечно, дорогой. Молчу как рыба. На пятницу, в семь.»
Ира сжала телефон в руке, аж до боли в пальцах. Всё, что она так долго терпела, вот оно — здесь, на экране. Эти слова, эти обещания, которые он ей давал. А в реальности — её обманули. Она помнила тот злополучный визит, когда свекровь оценила её буквально по всем статьям, с нахальной уверенностью. Виктория Даниловна всегда была безжалостна, а Семён Евгеньевич сидел в своём кресле и только наблюдал, не вмешиваясь, как зритель на шоу.
— Ты даже не умеешь рубашки складывать, — помнился ей голос свекрови. — В наше время девушки знали, как готовить не из полуфабрикатов.
Ира стиснула зубы. Вот и всё. Всё, что она сдерживала в себе, готово было вырваться наружу. Всё стало ясно, как никогда.
Итак, он нарушил своё слово, решил, что она не заметит. Так вот, он ошибся. Она не собиралась с этим мириться. Если Максим думает, что сможет провести её, она его на этом поймает.
Она позвонила в юридическую консультацию. В обеденный перерыв, как будто всё в порядке. Проконсультировалась с адвокатом по семейным делам — подготовиться, на всякий случай, если понадобится. Потому что она не собиралась сидеть сложа руки.
Вечером, вернувшись домой, она вела себя как всегда. Всё как обычно. Не было ни намёка на то, что она знает об этих планах. Максим был на удивление внимателен, как никогда — принес ей чай, предложил посмотреть их любимый сериал, даже согласился на романтическую комедию, хотя обычно это вызывало у него усталость. Глядя на его заботливое лицо, Ира чувствовала, как её разрывает боль. В глазах мужа не было ничего, кроме её собственных усилий и заботы, а их отношения — вот в чём всё было. Но она уже не могла это игнорировать. Всё, что он делал, не могло изменить её разочарование.
До пятницы оставалось два дня, и она начала готовиться. Открыла шкаф, пересмотрела все документы на квартиру, проверила брачный контракт. В этот момент она чувствовала гордость за свою предусмотрительность и за отцовскую настойчивость, когда они подписывали этот документ. Теперь она понимала, что всё было сделано правильно.
***
Пятница — это уже не просто день недели, а полный расколбас. Ира просыпается, и сердце начинает колотиться, как будто она только что заново включила всю электронику в доме. Почему так? Да, потому что её МАКСИМ, этот выдумщик, утром, не попрощавшись, ушёл. В записке написано, мол, «ранняя встреча с клиентом». Чушь! Ира, как знаток его графика, прекрасно знала, что никаких встреч не было. Уже тогда что-то сжалось внутри.
В клинике Ира, конечно, работала, но всё по инерции. Автопилот включён. Коллеги, как обычно, с любезной жалостью смотрят на её усталость. Мол, «неделя тяжёлая». На обед пошла к заведующей, попросила уйти пораньше — на «гадкую головную боль» сослалась. Та, с ленивым вздохом, отпустила. Чё, не отпустила бы? Ира — не та, кто может сильно жаловаться, но когда надо, так надо.
Вернувшись домой раньше обычного, она как-то даже не удивилась. «Ага, вот и они», — подумала она, когда возле подъезда увидела серебристую «Тойоту». Машина свекра. Ну, хоть здрасте. Вдохнула. Решимость, как приют на выживание, к которой так не хотелось возвращаться, но выбора нет.
Максим, предсказуемо, не успел к моменту её входа. Ира открыла дверь тихо — будто входила не в квартиру, а в чужой мир. На кухне, как всегда, мама, папа, ну и сам Максим. В руках у Виктории Даниловны салатница, всё по сценарию.
— …Всегда говорила, что тебе нужна другая жена! — её громкий голос так и поднимался ввысь. — Светлана, доченька моей подруги. Тот ещё подарок! Красивая, да, а готовить как шеф! А какая скромная… Ну, сказка, не женщина!
— Мама, прекрати! — Максим, как обычно, на грани истерики. — Мы же договорились! Ты же обещала, что больше не будешь…
— Я просто факт констатирую! — парализует её голос. — Если бы ты женился на Светлане, у тебя не было бы этих проблем, и твоя жена не шарахалась бы по углам, как чёрт в ночи!
Ира шагнула в кухню, на её лице — застывшая маска. Как с вишенкой на торте, фраза вышла:
— Добрый вечер! Вот это сюрприз!
Тишина взорвалась на миллисекунды. Виктория Даниловна замерла, как птица, что замерзла в полете. Семён Евгеньевич уронил ложку. Максим побелел, и был похож на памятник из мрамора. Прекрасно.
— А, ты уже дома! — выдохнул Максим. — Ты должна была позже вернуться…
— Очевидно… — Ира смотрела на свекровь. Вся её душа — на пределе. — Виктория Даниловна, как прекрасно, что вы пришли, и не по приглашению. Ну а чё, тут без всякого, просто с порога!
Свекровь выставила салатницу на стол, выпрямилась, как гневный кот.
— Ирина, не драматизируй! Ты что, не понимаешь? Родители могут прийти к своему сыну и без приглашения.
— В вашем случае, вам нужно! — Ира сделала шаг в её сторону. — Тем более после того, что вы вытворяли в прошлый раз!
— Ах, ты ещё обижаешься? — Виктория Даниловна театрально замахала руками. — Мы, взрослые, должны понимать критику!
Семён Евгеньевич, между тем, жевал, почти не замечая обстановки, изредка кидая взгляд на Иру. Интересно, кто тут чего-то жует?
— Критику?! — Ира усмехнулась, как собака на цепи. — Назвать меня пустой куклой, неспособной ни детей родить, ни дом построить, и при этом мою квартиру считать своим правом? Ах да, и «замуж я вышла ради денег». Всё что угодно, только не дура! Слушайте, а не слишком ли мы тут открыты для всех гостей?
— Ну, ты ж не такая бедная! — пожала плечами Виктория. — Своя квартира, стабильная работа… Ну, разве не для статуса тебе Максимище нужен? Чё, скрывать-то, ты за него не по любви, а за все эти блага. И как с ним уживаться-то?
Максим вдруг очнулся.
— Мама! Хватит! Ира, я всё объясню!
— Объяснишь? — Ира буквально срывается. — А что объяснять-то? Ты мне солгал. Тайно в дом привёл родителей, которые меня травят словесно! Ты вообще о чём думаешь? Мой дом, не твой! Твоё место — на улице.
— Это мой дом! И они мои родители! — закричал Максим, сжимая кулаки.
— Нет! — Ира, будто щит в руке, отвела его взгляды. — Это моя квартира. А твои родители — для меня пустое место, пока они не научатся говорить нормальным языком.
И тут Виктория с самодовольной улыбочкой.
— Видишь, Максим? Я же тебе говорила! Она использует квартиру, чтобы на тебе шантажировать. Ну, правда, так можно?!
— Я же предупреждала! — Ира не успокаивалась. — Мой дом — мои правила. Уходите, не стоит лезть сюда.
***
Максим наконец отложил вилку и взял салфетку, чтобы промокнуть губы. О, как он хотел исчезнуть, но не мог.
— Может, нам лучше уйти, Вика? Мальчик разберётся сам! — пробормотал Семён Евгеньевич, будто его голос едва пробивался через клубы воздуха, наполненные напряжением.
— Куда мы пойдём? — рявкнула Виктория Даниловна, как будто в её голове уже заранее выстраивался сценарий мыльной оперы, где она — героиня с титулом, а все остальные — пешки на её поле. — Максим, ты же не позволишь этой… этой женщине наказывать твоих родителей, правда?
Максим стоял, как сломанная статуя, между двумя огнями. Его взгляд метался от одной к другой, отчаяние в глазах было таким явным, что Ира ощущала, как его нервозность просто накрывает её с головой. Она всё видела, всё чувствовала.
— Я… я думаю, мы все должны успокоиться… — его голос звучал, как последний шанс на спасение, но Ира не собиралась прыгать в этот тупик. — Ира, давай поговорим, как взрослые люди!
— А зачем? — ответила Ира холодно, как ножом, — я уже всё решила! Либо ваши родители уходят сейчас же, либо, клянусь, я подаю на развод.
Максим побледнел. Это была не просто угроза, это было реальное, невозможное, но вполне реальное решение.
— Ты серьёзно? — его глаза как бы спрашивали её, можно ли хоть что-то вернуть. — Развод из-за одного ужина? Разве этого стоит?
— Не из-за ужина! — Ира скрестила руки на груди, как бетонная стена. — Из-за предательства! Ты поставил желания своей матери выше нашей семьи! Это уже не просто так, Максим. Ты об этом не подумал, правда?
Виктория Даниловна рассмеялась, этот смех был таким наглым и надменным, что Ира бы, наверное, ушла в другую комнату, но её держало только одно слово.
— Не слушай её, сынок! — Виктория подняла палец, словно кто-то снова воровал её последнее слово. — Она просто манипулирует! Все современные женщины такие, шантажируют разводами, чтобы получить то, что хотят!
— Что я хочу получить? — Ира взглянула на свекровь, её тон был как стекло, и в нём не было и следа от страха. — У меня есть квартира, у меня есть работа. Я что, хочу твоего сына ради того, чтобы иметь статус замужней женщины? Да мне это нахрен не нужно!
— Уважение! — вдруг вмешался Семён Евгеньевич, и все трое, как на автомате, перевели взгляд на него. Было видно, что он будто сам с собой боролся. — Девочка хочет уважения! Элементарного уважения к своим чувствам и своему праву на границы!
Максим ошарашенно посмотрел на отца, как будто вдруг услышал о себе что-то, что он и сам не знал.
— Ты что, с ума сошел? — Виктория Даниловна вцепилась в его рукав, будто тут и не её собственный муж, а враг какой-то. — Ты на чьей стороне, Сеня?
— На стороне правды, Вика! — Семён Евгеньевич спокойно выдохнул. — И посмотри, что твоё «планирование» привело к. Ты заставила нашего сына врать собственной жене, только чтобы угодить себе!
Максим замер. Он был как тот человек, который стоял на перекрёстке и никак не мог выбрать дорогу. Но Семён Евгеньевич не позволил ему уйти от этой ловушки.
— Послушай меня, Максим, — его голос был как приказ, и Ира не могла поверить, что его произнес тот же человек, который всё это время молчал. — Я молчал всё это время, когда твоя мать вытаскивала тебя из твоих собственных желаний, потому что так было проще. Ты всегда выбирал её, а не себя. А теперь, посмотри на себя — ты мужчина, который не может защитить свою жену от собственной матери!
Тишина в комнате стала тяжёлой, как свинцовый дождь.
— Ты что, с ума сошел? Всё, что я делала, — для его блага! — Виктория Даниловна, покраснев от ярости, сжала кулаки.
— Нет, Вика! — Семён Евгеньевич даже не поднял голос. Он просто сказал это спокойно, как железо. — Ты делала это для себя, чтобы контролировать. Чувствовать власть. Ты хочешь, чтобы все были на твоей стороне, а твой сын был твой игрушкой. Вот и всё.
Максим был почти в шоке.
— Ира, я… — его глаза искали её взгляд, но она уже не могла это вынести. — Я думал, можно будет найти компромисс.
— Компромиссы на грани моих чувств? — Ира шагнула к нему, её лицо было твёрдое, как сталь. — Ты можешь найти компромисс с тем, кто называет меня бесполезной куклой, а не с женой!
Виктория Даниловна яростно схватила папку с документами, пытаясь рвать их, но Семён Евгеньевич перехватил её руку.
— Вика, хватит! Ты и так всё разрушила!
— Пусти! — она с силой вырвала руку, но, казалось, это было уже не важно.
Ира только вздохнула. Она взяла документы и положила их на стол.
— Завтра я подаю на развод! — её голос не дрогнул. Это был конец. Всё. И никаких слов, чтобы вернуть её в этот ад.
Максим смотрел на документы, как на последнюю попытку вернуть её, но Ира не могла. Она не могла повернуться и позволить себе снова быть обманутой.
— Ты хочешь развода? — его голос был тихим, почти испуганным.
— Да, Максим. Я не могу быть с человеком, который не уважает меня, моё мнение, и не может защитить меня от собственной матери! Ты не можешь сделать этого! — она повернулась, и шагнула в спальню, прикрыв за собой дверь.
Тишина после её слов была почти физической. Ира позволила себе одно — заплакать. Не потому, что ей больно. А потому что она наконец-то обрела свободу.
