— Так ты, значит, и есть эта самая Марина Сомова? — Ольга Михайловна вытерла влажные руки о передник и прищурилась, внимательно разглядывая невесту своего внука. — И где же ты оставила свою дочку? Или ты думала, что я её при встрече не замечу?
Марина сжала губы, пытаясь сохранить спокойствие, и взглянула на своего спутника. Кирилл нервно переступал с ноги на ногу, чувствуя себя виноватым мальчишкой, которого застали за чем-то предосудительным.
— Баба Оля, Лиза сейчас у моих родителей. Мы хотели сначала сами, вдвоём, с тобой познакомиться, — попытался объяснить он, но пожилая женщина нетерпеливо махнула рукой.
— Мне не нужны твои сказки! Тебе просто стыдно мне девочку показать, вот в чём истина. Думаешь, я не понимаю, что произошло? Взял себе женщину с багажом, и теперь не знаешь, как людям в глаза смотреть.
Эти слова ударили Марину больнее, чем любая пощёчина. Багаж. Её девятилетняя Лизонька, которая всего месяц назад несмело спрашивала, можно ли ей называть Кирилла папой, вдруг превратилась в обузу, в лишнюю вещь.
— Я, пожалуй, пойду подышу свежим воздухом, — тихо произнесла Марина и направилась к выходу.
— Мариночка, постой! — Кирилл догнал её на крыльце. — Она не это хотела сказать. Она просто очень волнуется, боится, что я повторю трагические ошибки моей мамы и бабушки Надежды. Они ведь обе оставили свои семьи.
— Я хорошо знаю эту историю, — Марина присела на деревянную скамейку. — Но моя дочь — не ошибка, Ольга Михайловна. И я не Светлана, которая сбежала с первым встречным.
В окошке мелькнула тень. Ольга Михайловна, очевидно, подслушивала их разговор.
— Может, зря мы приехали? — Марина достала из сумки пакет с приготовленными подарками: тёплые домашние тапочки, баночка ароматного мёда, коробка дорогих конфет. — Твоя прабабушка уже приняла решение, что я разрушительница вашей семьи.
— Дай ей немного времени. Она всю свою жизнь в одиночку тянула семью. Сначала меня растила, когда мама ушла. А до этого пыталась найти бабушку Надежду, когда та пропала без вести. Она просто очень напугана.
Кирилл взял пакет с подарками и глубоко вздохнул.
— Знаешь, что она мне говорила в мой прошлый приезд? «Кирюша, не вздумай жениться на разведённой. Найди себе девушку чистую, которая родит детей только тебе». А я тогда о тебе ей ещё ничего не рассказывал.
— И что же ты ей ответил?
— А что я мог ответить? Что я уже по уши влюбился в школьную учительницу с дочкой, которая читает мне на ночь «Маленького принца» и заливается слезами над старыми мультфильмами? Что твоя Лиза умнее многих взрослых, и что она уже месяц называет меня «почти-папой»?
Марина улыбнулась сквозь внезапно навернувшиеся слёзы. Да, Лиза действительно сама придумала это милое прозвище — «почти-папа» — пока они официально не зарегистрировали свои отношения.
Дверь скрипнула, и на пороге появилась Ольга Михайловна с большим эмалированным чайником в руках.
— Заходите, пора пить чай. Совсем остынет на улице.
Они молча вошли в дом. Пожилая женщина расставила чашки, неторопливо нарезала домашний хлеб. Движения у неё были резкими, и общая атмосфера оставалась напряжённой.
— Где ты работаешь? — задала она прямой вопрос Марине.
— В школе. Учительница младших классов.
— Зарплата, небось, копеечная. На что жить собираетесь?
— Баба Оля, — попытался было вмешаться Кирилл, но Марина остановила его жестом.
— Я вышла замуж за вашего внука не ради денег, Ольга Михайловна. У меня есть своя квартира в городе Львов, есть машина. Лиза ходит в музыкальную школу, изучает иностранные языки. Мы не нуждаемся в помощи.
— Ну конечно, не нуждаетесь, — язвительно протянула старушка. — А мужчина тогда тебе зачем? Для красоты, что ли?
Марина поставила чашку на стол и решительно встала.
— Зачем? — она посмотрела прямо в глаза Ольге Михайловне. — А затем, что моя дочь целых два года просила у Святого Николая папу. Затем, что Кирилл — единственный мужчина, который при знакомстве не сказал: «Я не готов к чужому ребёнку». Затем, что он полюбил Лизу раньше, чем меня.
— Красиво говоришь, — старушка неторопливо налила себе чай. — А если у вас родится общий ребёнок? Не забудешь тогда о своей первой дочке?
— Как вы вообще можете задавать такой вопрос? — Марина побледнела от негодования. — Лиза — моя родная дочь. Такой же родной будет и второй ребёнок, если Господь даст.
— А где же её отец? Он хотя бы платит алименты?
— Не платит. И даже не хочет видеть дочь. Сказал при нашем разводе, что я «сама приняла решение рожать».
Ольга Михайловна замолчала. Потом медленно отпила чай, обдумывая услышанное.
— У меня вот тоже была дочь. Надя. Такая красавица, умница. Уехала учиться в город Одесса, присылала письма. А потом писать перестала. Мы её искали, обращались в полицию. Так и не нашли.
Старушка тяжело поднялась и подошла к старому комоду. Достала потрёпанную, выцветшую фотографию.
— Вот она, моя Наденька. А это её дочка, Светлана. Кирюшина мама. Тоже была красавицей. И тоже сбежала, когда мальчику исполнилось семь лет.
Марина взяла снимок в руки. Красивые женщины с очень грустными глазами.
— Мне страшно, понимаешь? — тихо продолжила Ольга Михайловна. — Всю мою жизнь я живу в страхе. Сначала боялась, что Надя не вернётся. Потом боялась, что Светочка бросит Кирилла. А теперь я боюсь, что и ты уйдёшь. И что тогда останется моему мальчику?
— Ольга Михайловна, — Марина присела рядом с ней на лавку. — А вы не думали, что они, возможно, не сбегали от семьи? Может быть, они сбегали от чего-то другого?
— От чего же ещё, по-твоему?
— От одиночества. От того, что их никто не пытался понять. От того, что их считали неправильными.
Старушка посмотрела на неё с испугом.
— Вы знаете, что Кирилл мне про вас рассказывал? — продолжила Марина, уже более мягким тоном. — Что вы одна подняли троих. Что работали на двух работах, чтобы отправить внука в институт. Что вы самый сильный человек, которого он знает.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Затем, что я хочу быть похожей на вас. Хочу, чтобы моя дочь выросла с такой же невероятной внутренней силой. И хочу, чтобы наши будущие дети знали, какая у них замечательная прапрабабушка.
Ольга Михайловна смахнула навернувшуюся слезу.
— Дочка-то твоя какая? Непослушная, наверное?
— Она очень послушная. И невероятно умная. Она мне сказала перед отъездом: «Мама, если бабушка Кирилла меня не полюбит, ты не расстраивайся. Может быть, она просто забыла, как это — любить детей».
Старушка всхлипнула, прикрыв рот рукой.
— Господи, что же я натворила… Как я смогу посмотреть в глаза ребёнку?
Марина обняла её за плечи.
— А вы не смотрите в глаза. Вы посмотрите в сердце. Там вы найдёте ответы на все вопросы.
— Ты привезёшь её ко мне? — тихо, с надеждой спросила Ольга Михайловна.
— Обязательно. На все летние каникулы. Она мечтает научиться доить корову и собирать смородину.
— А что ещё мечтает?
— О прабабушке, которая расскажет ей семейные истории и научит печь самые вкусные пироги.
Кирилл, который стоял в дверях и слушал весь их разговор, тихонько вытер глаза.
Через месяц они приехали в село Калиновка уже втроём. Лиза прижалась к прабабушке и прошептала ей на ухо:
— Баба Оля, а можно я буду вас любить, как родную?
— Можно, внученька. И я тебя буду любить. Только ты уж прости старую дуру — не сразу поняла, какое настоящее сокровище мне Кирюша в дом привёз.
А осенью, когда Марина сообщила, что ждёт ребёнка, Ольга Михайловна сказала, счастливо улыбаясь:
— Ну вот и хорошо. Лизонька у нас будет старшая, настоящая помощница. А я уж позабочусь о том, чтобы все мои правнуки точно знали, какая у них замечательная и дружная семья.
Вечером Лиза спросила маму, сидя на кровати:
— Мам, а почему баба Оля нас сначала так боялась?
— Потому что она очень боялась снова остаться совсем одна.
— А теперь не боится?
— Теперь она точно знает, что мы никуда не денемся.
— Точно-точно не денемся?
— Точно, солнышко. Мы же теперь настоящая семья.
Эта трогательная история показывает, как глубоко старые обиды и страхи могут влиять на наше настоящее. Ольга Михайловна невольно осуждала Марину, боясь, что внук будет брошен, как когда-то её дочь и внучка. Но Марина смогла сломать этот порочный круг страха.
А как вы считаете, нужно ли нам избавляться от своих старых травм и страхов, чтобы принять новое счастье в жизни? Или нужно просто дать время людям, чтобы они сами увидели, что перед ними — не прошлое, а будущее? 👇
