— Да сколько можно терпеть тебя! — услышала Наталья, поднимаясь по лестнице.
Она остановилась и подняла взгляд: крик несся из квартиры на шестом этаже.
«Похоже, семейные разборки», — подумала и, пожав плечами, пошла дальше. В любом доме такого добра хватает — удивлять нечем. Наталья не стала прислушиваться к подробностям, хотя мужской голос звучал всё громче.
До площадки оставалось три ступеньки, когда дверь вдруг распахнулась, и из соседней квартиры вылетел мужчина лет тридцати. Он, не извинившись, задел Наталью плечом и, кипя злостью, понёсся вниз.
«Вот хам!» — успела подумать она, провожая его взглядом.
Наталья поселилась здесь всего несколько дней назад, никого по соседству толком не знала. Зато теперь уяснила: от квартиры №59 лучше держаться подальше — связываться с невоспитанными типами желания нет.
Добравшись до площадки, она стала лихорадочно искать в сумке ключи. И тут за прикрытой дверью той самой квартиры послышался глухой стук, будто что-то упало, а вслед — тихие всхлипы.
Наталья глянула на дверь, не прекращая шарить в сумке. Потом всё-таки остановилась, вытащила руку.
«Зачем тебе это? Какое дело до чужих слёз?» — ругалась на себя. Но ноги уже приняли решение без неё.
Подойдя ближе, Наталья осторожно заглянула в щёлку и увидела в прихожей женщину лет семидесяти, сидевшую прямо на полу.
«Почему на полу? И почему тот кричал?»
— Простите, у вас всё в порядке? — позвала Наталья.
Женщина подняла влажные глаза и поспешно вытерла рукавом слёзы.
— Не пугайтесь… Я с пятого этажа вас помню. Если не трудно, помогите встать. Ноги совсем слабые.
Наталья поставила пакет с продуктами у стены, подхватила соседку под локоть и помогла подняться.
— Спасибо вам большое, — снова заблестели слёзы. — Я вам чаю налью?
Хотела отказать — не до чая. Но передумала. Надо понять, что случилось, и убедиться, что с женщиной всё в порядке: ходит она неуверенно, опираясь о стену, может упасть в любой момент. Наталья поддержала её до кухни.
— Только к чаю у меня ничего и нет, — виновато развела руками хозяйка, заглянув в пустой холодильник.
— Это не беда, — улыбнулась Наталья, вернулась в прихожую и притащила пакет. Достала коробку эклеров, которые собиралась оставить себе на ужин. — Думаю, нам этого хватит.
За столом просидели больше четырёх часов — время пролетело незаметно. Наталья слушала, не перебивая. Перед ней была несчастная, по-настоящему одинокая женщина.
Звали её Нина Петровна. Всю жизнь — школьная учительница. Обожала свою работу. Учила не только буквам и цифрам: говорила с детьми о уважении к людям, о доброте, о том, что важно хранить человеческое в человеке. Старалась вкладывать это не в головы — в души. «Только так не забудут», — вздыхала она.
— Одно гложет: не сумела воспитать собственную дочь, — Нина Петровна всхлипнула. — Всё делала, чтобы выросла хорошей. До одиннадцатого класса была как все, потом привязалась к дурной компании — словно подменили. Стала грубой, жёсткой. Слушать перестала. «Это моя жизнь, — говорила, — я сама решу». Как бы я хотела знать тогда, чем обернётся эта «свобода»…
— Что-то случилось?
— Да. Я её уговорила поступить в институт, но там — алкоголь, запретные таблетки… Затем беременность — институт бросила. Работу не искала: решила, что её должны обеспечивать мужчины. А два года назад Алёна попала в тюрьму.
— За что?
— За убийство. Мужиков домой приводила разных… С одним не поделили — и вот.
Она вытерла глаза и упрямо продолжила:
— Писем ей отослала уйму — ни ответа. Считает меня виноватой: «Времени мне мало уделяла». Я — учитель, работа забирала всё, а я старалась, чтобы у дочки было всё нужное. Квартиру свою ей отдала, когда она была беременна, — говорила, семью хочет. Я тоже рано замуж вышла, думала: захочет — восстановится в институте. А она и замуж не собиралась — обманула, лишь бы я съехала…
— А эту квартиру как вы купили? — осторожно спросила Наталья: на учительскую зарплату жильё — редкость.
— Подарили. Родители моих учеников. Лет десять назад. — Нина Петровна едва улыбнулась. — Двадцать лет в общежитии прожила, комнату снимала… Они сговорились и подарили жильё, чтобы на пенсии было где жить по-людски. Хорошие люди. И ребята мои не забывают — навещают, звонят.
Наталья помолчала и решилась:
— А тот, кто выбежал из квартиры, — он кто? Ученик?
— Егор? — растерялась Нина Петровна. — Нет. Это мой внук. Помогает мне… иногда.
— Простите, не моё дело, но… странно, что внук так кричит на бабушку.
— К сожалению, позволяет. Его Алёна воспитывала… если это можно назвать воспитанием. Весь в неё — жёсткий, бесцеремонный.
Выяснилось и про здоровье: в последние годы ноги совсем сдавали. Раньше хоть до парка могла дойти, сейчас — каждый шаг через боль. На улицу почти год не выходила: страшно упасть, да и сила ушла. Потому и обратилась к единственному родному человеку — к Егору. Тот сперва огрызнулся, а потом вдруг расцвёл: пообещал ухаживать.
— И как? — спросила Наталья.
— Поначалу ничего: приходил часто, мог яичницу поджарить, пельмени с бульоном кинуть.
— А теперь?
— Полгода как сорвался с цепи… Сказал однажды: «Лучше бы ты уже отмучилась. У меня времени нет».
Егор переоформил пенсию бабушки на банковскую карту по доверенности: «Продукты, лекарства, коммунальные». Но квитанции приносить перестал: «Занят».
— И всё твердит: «Цены — ужас, пенсии не хватает», — грустно усмехнулась Нина Петровна. — Скажи, правда, что батон хлеба сейчас стоит 500 гривен?
— Сколько-с-сколько? Пятьсот? — Наталья подавилась чаем. — Конечно, нет.
— Значит, Егор меня обманывал. Зачем?
— Видимо, тратит вашу пенсию на себя. А из-за чего вы сегодня ругались? Из-за денег?
— Нет… — Нина Петровна смутилась. — Я попросила его найти одну кошку.
— Какую?
— Раньше, пока выходила во двор, подкармливала одну красавицу. Окрас уже не помню, а глаза… как изумруды. Посмотришь — и хорошо на душе, жить хочется. Всё думала забрать её домой, да не успела: больница, потом ноги. А на прошлой неделе она приснилась. Теперь места не нахожу и думаю…
— О чём?
— А вдруг и она скучает? Вдруг хочет меня увидеть? Я мечтаю её погладить, прижать, заглянуть в эти глаза… Может, в последний раз.
Наталья с силой сжала пальцы, чтобы не расплакаться. Так тепло и нежно Нина Петровна рассказывала про ту дворняжку с изумрудными глазами.
После той беседы Наталья стала заходить к соседке регулярно. Хотелось помочь осуществить мечту. Она обошла весь двор — кошки по описанию не нашла. «Прошло столько времени… Может, её кто-то уже приютил», — думала.
В один из вечеров Наталья, как обычно, принесла эклеры и чай. Тут явился Егор — запах от него шёл характерный.
— Это что за посторонняя у нас тут? — уставился он то на бабушку, то на Наталью. — Вы кто такая, гражданочка?
— Наталья — не посторонняя, — мягко сказала Нина Петровна. — Соседка.
— Отлично! — обрадовался Егор. — Я уезжаю по работе месяца на два. Будет кому за тобой присмотреть.
— А пенсия, Егор?
— Что пенсия?
— Карточку оставишь? Наталья будет продукты, лекарства покупать. Да и коммуналку оплачивать надо.
— Э-э… карту я потерял. Заблокировал. Новую сделают через недели две… или месяц. Я уже буду в другом городе.
— Как же так, Егор? На что мне жить?
— Ну… потерпи пока. Или у соседей займёшь. Вернусь — всё верну. Может, и вышлю что-то — почтальон сейчас деньги до двери приносит.
— Хотя бы так, — кивнула Нина Петровна.
— А ты, — Егор ткнул пальцем в Наталью, — если с бабкой что — звони. Номер у неё в телефоне есть. Только не смей её обманывать. Приеду — мало не покажется!
Он хлопнул дверью. Наталья обменялась с Ниной Петровной взглядом: не верилось, что карта «потерялась». Похоже, делиться он не собирался. «Как не стыдно бросать родную бабушку без копейки и ещё пугать?»
С того дня Наталья стала приходить ежедневно: приносила лекарства, продукты, помогала по дому, варила суп на ужин. Прошло два месяца — Егору ни слуху ни духу. И денег — ни гривны. На звонки бабушки не отвечал, сбрасывал. Взял только тогда, когда позвонила Наталья.
— Кто это?
— Наталья.
— Какая ещё Наталья? Из кредитного отдела? Сказал же: денег нет!
— Я — соседка вашей бабушки. Вы обещали присылать Нине Петровне деньги. Когда будет хоть что-то? Ей нужно питаться и лекарства покупать. И вообще, вы говорили — уедете на два месяца, а уже третий пошёл…
— Слушай, умница. Помогаешь — помогай молча. Лишних денег у меня нет.
— Речь о её пенсии, не о ваших.
— Ага, чтобы ты к рукам прибрала? Не дождёшься. И вообще, не обязан я тебе отчитываться. Не звони.
Мало кто осилил бы тянуть чужого человека за свои деньги. Но у Натальи выбора словно не было. Больше всего её тронул случай двухнедельной давности. Тогда Наталья слегла с простудой, два дня не выходила, лишь предупредила соседку по телефону. На третий день — тихий стук в дверь. Наталья, еле держась на ногах, открыла.
На пороге стояла Нина Петровна, обеими дрожащими руками держала литровую банку с супом.
— Наташенька, вот тебе куриный бульончик. Поешь, тебе полегчает.
— Зачем же вы, а если заразитесь…
— Мне что бояться? Всё равно недолго осталось. А ты поешь, прошу. Извини, в банке нести пришлось — в тарелке расплескала бы.
Наталья стояла как вкопанная. Она понимала, чего стоило соседке сварить этот суп и доползти до двери через боль. Для здорового — пустяк. Для Нины Петровны — подвиг. После такого оставить её одну? Никогда. Она до конца жизни будет помнить этот ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ поступок.
Зарплата у Натальи была обычная, далеко не «столичная». Но она перекроила бюджет так, чтобы хватало на продукты, лекарства для Нины Петровны. «Это временно, — уговаривала себя. — Вернётся Егор — снова возьмёт на себя покупки». Уговаривать вернуть пенсию на имя бабушки Наталья не решалась — мало ли как оформлено, ещё виноватой окажется. Помогала без условий и счетов.
Коммуналку Наталья тоже потихоньку стала закрывать: в ящике лежала пачка неоплаченных квитанций. Выяснилось, что Егор прекратил платить задолго до своей «командировки».
Бывало трудно. Но Наталья не ныла. «Справимся. Деньги — не главное. Главное — чтобы Нина Петровна не чувствовала себя никому не нужной. Чтобы жила и радовалась».
Когда на работе дали премию, Наталья не побежала за новым телефоном, о котором давно мечтала. Она купила инвалидную коляску.
— Зачем тратишься на чужого человека? — удивлялись коллеги.
«Чтобы человек не смотрел на жизнь только из окна шестого этажа. Человек должен жить, а не существовать».
Вытащить Нину Петровну на улицу оказалось непросто: за год без выхода страх цепко держал её дома. Но Наталья настояла. И вот они в парке у дома, погода — милость, в глазах Нины Петровны — слёзы.
Они стали гулять каждый вечер. И однажды, будто по заказу, рядом появилась кошка с зелёными, как камни в ювелирной витрине, глазами. «Неужели та самая?» — Наталья хотела спросить, но не успела.
Кошка сама подбежала, пару раз радостно мяукнула, вскочила на колени к Нине Петровне и замурлыкала.
— Родная! Живая! — задыхалась от счастья женщина. — Как же мне тебя не хватало…
«Сбылась мечта», — Наталья смахнула слёзы.
Кошку забрали домой. Назвали её Ладой. В тот же вечер Наталья купила лоток, наполнитель, переноску, корм — всё, что надо. И ей было всё равно, что это деньги. Денег заработаешь, а такие моменты — бесценны. «Вот бы и моя мечта сбылась однажды…» — думала она, глядя, как Нина Петровна прижимает Ладу к груди.
Прошло ещё немного времени. Как-то вечером Наталья, возвращаясь с работы, столкнулась у двери с незнакомым мужчиной. Статный, улыбка тёплая, взгляд добрый.
— Вы Наталья? — спросил он. — Проходите, Нина Петровна ждёт.
Он вежливо пропустил её и, сославшись на дела, поспешил.
В кухне Нина Петровна сидела в коляске, держала Ладу на коленях и смотрела в окно. Ходить уже не могла совсем — если бы не коляска, лежала бы пластом.
— Кто это был?
— Наташенька, здравствуй, — улыбнулась она. — Это Михаил заходил. Мой ученик. Я ему позвонила. Чувствую, что мои дни сочтены.
— Опять вы за своё, — покачала головой Наталья. — Не хороните себя раньше времени.
— Чувствую. И прошу тебя: позаботься о Ладе. Я не хочу, чтобы она снова оказалась на улице.
— О Ладе не беспокойтесь. Но и вы не торопитесь туда… Договорились?
Ответом была особая, тихая улыбка — такая бывает у по-настоящему счастливых людей. На следующий день Нины Петровны не стало.
Наталья пришла пораньше, открыла своим ключом — Лада встретила её у порога. Всё стало ясно. Она присела в прихожей — именно на том месте, где впервые увидела соседку, — и расплакалась, крепко обнимая кошку.
Похоронами занялся Михаил. Провожали учительницу толпой — пришли почти все её взрослые «дети». Егору не было. Наталья и звонила, и писала — бесполезно.
После похорон Михаил подошёл:
— Поедем со мной? Надо кое-что показать.
— Куда?
— Увидите.
Они остановились у нотариальной конторы. Наталья всё поняла, ещё не заходя.
— Нина Петровна просила помочь с оформлением, — сказал Михаил, открывая папку. — Согласно завещанию, её однокомнатная квартира переходит вам, Наталья.
— Вот почему она расспрашивала меня про отчество и дату рождения… Я сказала ей, что ничего не нужно, что помогаю от души.
— И она — от души. Чтобы вам и Ладе было где жить.
— А Егор? Рад не будет.
— Свидетельство выдам не раньше, чем через шесть месяцев. Но советую уже сейчас сменить замки — чтобы Егор без приглашения не заходил.
— Так можно?
— Можно. Вы ни в чём не виноваты. На квартиру он претендовать не сможет.
Наталья была благодарна Нине Петровне — и безмерно скучала по ней. Спасали Лада и звонки Михаила: он всегда находил слова поддержки. Сегодня он снова позвал на прогулку, и Наталья с радостью согласилась. Она давно мечтала встретить доброго мужчину и построить семью. Кажется, её мечта начинает сбываться…
— Лада, я скоро! Не скучай, — Наталья прижала кошку.
— Мяу-у, — ответила Лада.
Если перевести этот «мяу» на человеческий, получится: «Иди, моя хорошая, устрой своё счастье. А я пока подогрею тебе место на кровати».
Иногда жизнь разворачивает нас к нужным людям через тонкую щёлку приоткрытой двери, чужую боль и одну очень важную кошку. Верите ли вы, что добро возвращается — пусть не сразу, но обязательно? И что последнее «мяу» может привести к первому «здравствуй»? Расскажите, как судьба однажды постучалась к вам. 🐾💛
