Мария Петровна вертела в руках клочок бумаги с рецептом. Сумма, озвученная аптекарем, превышала её пенсию почти вдвое. Женщина зябко поёжилась, выходя из сельской амбулатории. Октябрь 2020-го выдался ранним и промозглым, как и вся её жизнь последние годы.
— Анализы плохие, Петровна, — врач говорил, отводя глаза. — Лечиться надо, и срочно.
Мария поджала губы. Ей было шестьдесят, и она знала, как выглядит смерть — медленная, в нищете, без лекарств. Насмотрелась на соседок. Дорога домой растянулась, словно бесконечная серая лента. Ещё неделю назад она бы прошла её быстрее, но теперь каждый шаг отдавался болью.
Деревенский дом встретил её привычной прохладой. Растрескавшиеся обои, старый диван, фотографии на стене. Вот Алёша в форме, серьёзный, красивый. Семнадцать лет она его не видела — только редкие звонки и деньги, которые он присылал. А она всё откладывала на «чёрный день». И вот он наступил.
— Маша, к тебе сын приехал! — голос Натальи, почтальонши, раздался, когда Мария снимала старое пальто.
Она едва не выронила его из рук. Сердце забилось часто-часто, словно перед бедой.
— Какой сын? — спросила она, хотя другого сына у неё и не было.
— Да Алексей твой! На «Волге» приехал, мне сказал, что сюрприз тебе готовит. Я побежала вперёд предупредить.
Мария схватилась за дверной косяк. Только этого не хватало. Зачем он сейчас? Почему именно теперь, когда всё так плохо?
Наталья, не замечая её состояния, тараторила дальше:
— Такой видный стал! В погонах, при медалях. Говорит, насовсем вернулся. Ой, Машка, счастье-то какое!
— Насовсем? — тихо переспросила Мария Петровна, чувствуя, как внутри всё холодеет. — Зачем?
Не дождавшись ответа, она поспешно скрыла рецепт в кармане фартука. Сын не должен знать. Он не должен жертвовать своей жизнью ради неё.
Хлопнула калитка. Мария выпрямилась, пригладила седые волосы и вышла на крыльцо. Высокий мужчина в форме офицера ВМФ стоял у ворот. Её мальчик… нет, уже давно не мальчик.
— Здравствуй, мама, — голос у Алексея был низкий, с хрипотцой.
Мария Петровна застыла на верхней ступеньке. Боже, как он изменился. Возмужал, раздался в плечах, в глазах — жёсткость, которой раньше не было. И седина на висках — у её сына!
— Алёша… — только и смогла вымолвить она.
Он поднялся на крыльцо и крепко обнял её. От него пахло дорогим одеколоном и дальними странами. Чужим, непонятным миром, где её сын прожил семнадцать лет без неё.
— Почему не предупредил? — наконец спросила она, отстраняясь.
— Хотел сделать сюрприз, — он улыбнулся, но глаза остались настороженными. — Да и решение принял спонтанно. Уволился со службы.
— Уволился? — Мария испуганно посмотрела на сына. — Зачем? У тебя же карьера…
— Достаточно, мама, — он поднял её сумку и прошёл в дом. — Семнадцать лет достаточно. Я возвращаюсь домой.
Сердце болезненно сжалось. Чем она заслужила такое счастье? И такую боль?
В доме Алексей огляделся внимательно, оценивающе. Его взгляд задержался на провисшем потолке, облупившейся печке, рассохшемся полу.
— Мама, почему ты мне не сказала? — в его голосе звучал упрёк.
— О чём? — она старалась говорить беззаботно, но руки предательски подрагивали.
— О том, что дом разваливается. О том, что ты…
Он не договорил, но его взгляд был красноречивее слов. Похудевшая, осунувшаяся — она знала, как выглядит.
— Всё нормально, Алёша. Я справляюсь.
Он покачал головой:
— Я остаюсь, мама. И не спорь.
Мария Петровна хотела возразить, но странный шум во дворе привлёк их внимание. Алексей быстро вышел на крыльцо и через мгновение втащил в дом худого подростка, крепко держа его за шиворот.
— Этот молодой человек, — сказал Алексей, — пытался утащить твою сумку с деньгами.
Мальчишка извивался в его руках, пытаясь вырваться, но хватка бывшего военного была крепкой.
— Дмитрий? — изумлённо воскликнула Мария Петровна, узнав сына соседки Елены. — Что же ты делаешь, мальчик?
— Отпустите! — выкрикнул тот, отчаянно дёргаясь. — Вам-то что? Вы же богатые! А нам жрать нечего! Катька умирает!
Алексей ослабил хватку, но не отпустил.
— Кто такая Катька? — спросил он, глядя на мать.
— Его сестрёнка, четыре годика, — тихо ответила Мария Петровна. — Болеет сильно, а денег на лекарства нет. Елена одна их тянет, муж сбежал, как только малышка заболела.
— Ей операция нужна! — Дмитрий всхлипнул. — Мы пенсию бабушкину заняли, и всё равно не хватает. А мама второй день не ест, всё Катьке отдаёт…
Алексей отпустил мальчика и тяжело вздохнул.
— Веди домой, — сказал он. — Посмотрим, что там у вас.
— Нечего смотреть, — буркнул Дмитрий, но больше не вырывался. — Мамка не пустит. Она гордая.
— А я упрямый, — улыбнулся Алексей. — Веди, солдат. Мама, я скоро вернусь.
Мария Петровна молча проводила их взглядом. Что-то подсказывало ей, что приезд сына перевернёт не только её жизнь.
Дом Елены находился через два забора от материнского. Старая изба с покосившимся крыльцом и заросшим палисадником. Алексей шёл за хмурым подростком, чувствуя, как внутри поднимается глухое раздражение. На что были потрачены семнадцать лет его службы? Почему его мать и соседи живут в такой нищете?
— Мам, я пришёл, — крикнул Дмитрий, входя в дом.
На пороге появилась женщина. Измождённая, с тёмными кругами под глазами, но всё равно красивая. И знакомая.
— Лена? — Алексей не смог скрыть удивления. — Елена Николаевна?
Она побледнела и прислонилась к дверному косяку.
— Лёша? Алексей Иванович? Не может быть…
Они молча смотрели друг на друга, словно призраков увидели. Дмитрий переводил недоуменный взгляд с матери на гостя.
— Вы знакомы? — спросил он наконец.
Елена нервно поправила выбившуюся прядь волос.
— Мы… учились вместе, — сказала она тихо.
Это была лишь малая часть правды, и Алексей видел, что она не хочет говорить при сыне.
— Твой сын пытался обокрасть мою мать, — сказал он вместо приветствия.
Елена охнула и схватила Дмитрия за плечо.
— Что ты наделал? Дима, как ты мог?!
— А что мне оставалось? — крикнул мальчик. — Катьке хуже! Врач сказал, что без операции… что без операции…
Он не закончил, отвернулся, яростно вытирая слёзы.
— Мы всё вернём, — прошептала Елена, глядя на Алексея. — Клянусь, каждую копейку…
— Можно войти? — перебил он.
Елена замялась, но затем кивнула и отступила. В доме было чисто, но бедно. На столе — миска с жидким супом и кусок хлеба. Из соседней комнаты доносился тихий детский кашель.
— Катя? — спросил Алексей.
Елена кивнула, кусая губы.
— Что с ней?
— Порок сердца, — выдавила Елена. — Операция нужна. В областной больнице берутся сделать, но…
— Сколько нужно?
Она назвала сумму, и Алексей едва заметно вздрогнул. Немало, но у него было. Офицерская пенсия, накопления за годы службы.
— Ты сейчас одна? — спросил он, оглядываясь. — А отец Дмитрия?
— Павел ушёл, когда узнал о диагнозе Кати, — глухо ответила Елена. — Сказал, что не подписывался на больных детей и нищету.
— Ясно, — Алексей почувствовал, как внутри закипает гнев. — А ты… как ты оказалась здесь? Ты же собиралась в институт, в город…
Елена нервно усмехнулась.
— Мои планы изменились, когда ты не вернулся. Как и твои обещания.
— Что? — Алексей нахмурился. — О чём ты?
— Не нужно притворяться, — она повернулась к плите, помешивая остывший суп. — Всё было предельно ясно.
— Елена, я не понимаю. Я писал тебе из армии каждую неделю первый год. Ты не ответила ни на одно письмо.
Она резко обернулась, в глазах — недоверие.
— Письма? Я не получила ни одного! Это ты перестал писать, а потом Светка сказала, что ты женился там, в городе…
— Светлана? — Алексей почувствовал, как кровь отливает от лица. — Светлана Викторовна?
Елена кивнула, непонимающе глядя на него.
— А что Светлана?
— Она была моей девушкой до тебя, — медленно сказал Алексей. — И потом, в часть, мне пришло единственное письмо — от неё. О том, что ты вышла замуж, что вы вместе смеялись над моими чувствами… Я пытался дозвониться до твоей матери, но номер не отвечал.
— Мама умерла в тот год, — прошептала Елена. — А я ждала тебя. Ждала, пока Светка не показала фотографии…
— Какие фотографии?
— Ты и какая-то девушка. Обнимаетесь. Целуетесь. На обороте надпись: «Навсегда твоя».
Алексей провёл рукой по лицу. Семнадцать лет. Семнадцать чёртовых лет из-за этой лжи.
— Двоюродная сестра, — хрипло сказал он. — На фотографии была моя двоюродная сестра Таня. Я гостил у них перед отправкой в часть. «Навсегда твоя» — это её почерк, она всегда так писала на семейных фото.
Елена медленно опустилась на табурет, глядя перед собой пустыми глазами.
— Не может быть… — прошептала она. — Господи, не может быть… Я вышла за Павла через год, когда поняла, что беременна…
Алексей вздрогнул:
— Беременна? От…
— От Павла, конечно, — горько усмехнулась она. — Я ведь поверила, что ты предал меня. А он казался надёжным…
Из детской комнаты снова донёсся кашель, и Елена вскочила.
— Прости, мне нужно к Кате.
Алексей кивнул, всё ещё оглушённый открытием.
— Где сейчас Светлана? — спросил он.
— В городе. Уехала сразу после твоего ухода в армию. Иногда звонит.
— Понятно, — Алексей встал. — Я помогу с операцией для Кати.
— Что? — Елена застыла в дверях. — Нет, я не возьму…
— Это не подарок, — перебил он. — Считай долгосрочным кредитом. У Дмитрия руки крепкие, поможет мне с ремонтом материнского дома. Отработаете.
Елена хотела что-то возразить, но в этот момент из спальни донёсся тихий голосок:
— Мама? Там дядя пришёл?
Алексей подошёл к двери и увидел на кровати маленькую девочку с бледным личиком и огромными голубыми глазами — точь-в-точь как у Елены.
— Здравствуй, Катя, — сказал он мягко. — Меня зовут дядя Лёша. Я помогу тебе выздороветь, хорошо?
Девочка серьёзно посмотрела на него и кивнула:
— Хорошо, дядя Лёша. А вы волшебник?
— Нет, — он улыбнулся. — Просто друг.
Следующие две недели пролетели в хлопотах. Алексей словно ураган ворвался в сонную жизнь деревни. Он организовал ремонт крыши в материнском доме, договорился с врачами в областной больнице, нашёл подработку для Дмитрия — разносить почту вместе с Натальей Сергеевной.
Мария Петровна наблюдала за сыном с тихой тревогой. Он похудел, под глазами залегли тени, но глаза горели решимостью.
— Алёша, — позвала она, когда он в очередной раз собирался к Елене. — Присядь, поговорим.
Он послушно сел рядом с ней на диван.
— Ты что-то хотела сказать?
— Зачем ты всё это делаешь? — прямо спросила она. — Эта женщина, её дети… ты ведь не обязан.
Алексей устало потёр лицо.
— Я виноват перед ней, мама. Если бы я не поверил тогда Светлане, если бы вернулся…
— Ты бы прожил другую жизнь, — мягко сказала Мария Петровна. — Может, лучше, может, хуже. Но её уже не вернуть.
— Я не пытаюсь вернуть прошлое, — возразил он. — Но, может быть, я могу что-то исправить в настоящем.
Мария вздохнула. Сын всегда был упрямым, весь в отца. Что задумает — не отступится.
— Она всё ещё любит тебя, — вдруг сказала Мария Петровна. — Я вижу, как она на тебя смотрит.
Алексей вздрогнул.
— Ты ошибаешься, мама. Елена благодарна, не более того.
— Конечно-конечно, — Мария Петровна позволила себе лёгкую улыбку. — Все эти взгляды украдкой, румянец, когда ты входишь… Только от благодарности, разумеется.
Алексей смутился, и она впервые увидела в этом взрослом мужчине того мальчишку, которого проводила в армию семнадцать лет назад.
— Мама, у неё двое детей, — тихо сказал он. — И я не знаю, готов ли я…
— Готов, — уверенно перебила Мария Петровна. — Иначе бы ты не вкладывал столько сил. Не обманывай себя, сынок. Жизнь слишком коротка для сомнений.
«И для страданий», — добавила она про себя, думая о рецепте, спрятанном в комоде, о не купленных лекарствах, о результатах анализов.
— А как же ты? — спросил Алексей. — Я ведь вернулся ради тебя.
— Я справлюсь, — она погладила его по щеке. — Не переживай за меня.
Внезапно резкий стук в дверь прервал их разговор. На пороге стоял Дмитрий, запыхавшийся, с расширенными от страха глазами.
— Алексей Иванович! — выпалил он. — Отец вернулся! Он там… Он маму…
Алексей вскочил, мгновенно превращаясь из смущённого сына в собранного офицера.
— Что случилось?
— Он требует денег, — выдохнул мальчик. — Говорит, что это его дом, его дети… Он маму ударил!
Алексей выбежал из дома, на ходу накидывая куртку. Мария Петровна с тревогой смотрела ему вслед. Боже, только бы обошлось без беды…
Когда Алексей влетел в дом Елены, первое, что он увидел — её заплаканное лицо и кровь на губе. Высокий худощавый мужчина держал её за плечо, что-то злобно выговаривая.
— А, явился! — выкрикнул он, заметив Алексея. — Новый хахаль? Или спонсор? Она тебе рассказала, что дом на моё имя записан? И дети — мои?
— Отпусти её, — спокойно сказал Алексей, делая шаг вперёд. — Сейчас же.
— А то что? — усмехнулся Павел. — Вызовешь полицию? Так это моя жена, имею право.
— Бывшая жена, — хрипло сказала Елена. — Ты нас бросил.
— Я за сигаретами вышел, — осклабился Павел. — Задержался немного.
— На четыре года, — тихо произнёс Дмитрий, стоявший в дверях. — Ты нас бросил, когда Катя родилась. Убирайся!
— Заткнись, щенок! — рявкнул Павел. — Не твоего ума дело!
Он замахнулся на мальчика, но Алексей перехватил его руку. В следующее мгновение Павел уже лежал на полу, скрученный профессиональным захватом.
— Ты на кого руку поднимаешь? — прошипел Алексей. — На женщину? На ребёнка?
— Пусти! — взвыл Павел. — Это моя семья!
— Нет, — Алексей сильнее надавил на болевую точку. — Это не твоя семья. Это мои люди теперь. И я не позволю тебе их трогать.
— Мои права… — прохрипел Павел.
— Твои права ты потерял, когда ушёл от больного ребёнка, — отрезал Алексей. — А теперь слушай внимательно. Ты сейчас встанешь и уйдёшь. И больше никогда не появишься здесь. Иначе я тебя найду и сделаю то, чему меня научили за семнадцать лет службы. А меня много чему научили, поверь.
Он отпустил его, и Павел, скорчившись, поднялся на ноги.
— Ты пожалеешь, — выдохнул он, пятясь к двери. — Все вы пожалеете! Это мой дом!
— Уходи, — устало сказала Елена. — Просто уходи.
Когда за Павлом захлопнулась дверь, она обессиленно опустилась на стул.
— Ты как? — Алексей присел рядом, осторожно вытирая кровь с её губы своим платком.
— Теперь — хорошо, — она слабо улыбнулась. — Спасибо.
Их взгляды встретились, и что-то словно щёлкнуло между ними — узнавание, понимание, отголосок того, что было семнадцать лет назад.
— Мам, — вдруг позвал Дмитрий, — там Катя проснулась.
Елена встрепенулась и поспешила в детскую. Алексей проводил её взглядом, затем повернулся к мальчику.
— Спасибо, что позвал, — серьёзно сказал он. — Ты молодец.
Дмитрий неловко пожал плечами, но в глазах мелькнула гордость.
— Он правда больше не вернётся? — спросил он.
— Не вернётся, — уверенно ответил Алексей. — А если попытается, мы будем готовы.
— Мы? — переспросил мальчик.
— Да, мы, — Алексей положил руку ему на плечо. — Ты, я, твоя мама, Катя. Мы справимся.
Дмитрий кивнул, крепко сжав губы, чтобы не выдать нахлынувших чувств.
Три месяца спустя Мария Петровна сидела на веранде обновлённого дома, наблюдая, как Алексей и Елена пересаживают цветы в палисаднике. Декабрь выдался тёплым, снег ещё не выпал, и они спешили закончить последние приготовления к зиме.
Маленькая Катя, вернувшаяся после успешной операции, сидела рядом с ней, укутанная в тёплый плед, и рисовала в альбоме. Дмитрий колол дрова — теперь без напоминаний, сам.
Мария Петровна улыбнулась, глядя, как Алексей что-то говорит Елене, а та смеётся — легко, свободно, будто и не было этих тяжёлых лет. Сын тоже изменился — расправил плечи, морщинка между бровей разгладилась, в глазах появился прежний свет.
— Бабушка Маша, — Катя дёрнула её за рукав, — смотри, я нарисовала нашу семью!
Мария Петровна взглянула на рисунок: пять фигурок, держащихся за руки. Катя, Дмитрий, Елена, Алексей и она сама.
— Чудесный рисунок, Катюша, — похвалила она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— А когда дядя Лёша станет нашим папой? — вдруг спросила девочка. — Дима говорит, что скоро.
Мария Петровна улыбнулась:
— Думаю, очень скоро, милая.
Она не стала говорить, что вчера случайно нашла в комнате сына маленькую бархатную коробочку с кольцом.
Елена подошла к ним, раскрасневшаяся от работы и холодного воздуха.
— О чём вы тут шепчетесь? — спросила она, поправляя плед на Кате.
— О счастье, — просто ответила Мария Петровна.
Елена смутилась, но глаза её светились. Алексей подошёл следом, обнял мать за плечи.
— Замёрзла? Может, в дом пойдём?
— Нет, — Мария покачала головой. — Мне хорошо здесь. С вами.
И это была правда. Ей действительно было хорошо — впервые за долгие годы. Боль отступила, слабость тоже. Лекарства, которые сын всё-таки купил, обнаружив рецепт, помогали. А главное — она больше не была одна.
— Мам, помнишь, что ты мне сказала тогда? — негромко спросил Алексей. — Что жизнь слишком коротка для сомнений?
Мария кивнула. Сын взглянул на Елену, игравшую с Катей, и в его глазах она увидела решимость.
— Сегодня вечером, — шепнул он. — Я сделаю предложение.
— Наконец-то, — улыбнулась Мария Петровна. — Я уж думала, ты никогда не решишься.
Алексей рассмеялся, легко и свободно — так, как не смеялся с детства.
— Я тебя люблю, мама, — просто сказал он.
— И я тебя, сынок, — она сжала его руку. — И я счастлива.
Катя забралась к ней на колени, прижалась доверчиво. С другой стороны подсел Дмитрий, непривычно тихий и задумчивый. Елена и Алексей стояли рядом, плечом к плечу, украдкой касаясь друг друга руками.
Мария Петровна окинула взглядом этих людей — своих людей — и подумала, что судьба удивительна. Иногда нужно потерять семнадцать лет, чтобы найти целую жизнь. Иногда нужно пройти через боль, чтобы оценить счастье. И иногда счастье приходит не тогда, когда ты его ждешь, а когда оно действительно нужно.
— Дмитрий, почему ты не принесешь бабушке Маше чаю? — вдруг спросила Елена, заметив, как та поежилась от холода.
— Можно я с Димой пойду? — тут же встрепенулась Катя, спрыгивая с коленей Марии Петровны.
Дмитрий неожиданно покраснел и без единого возражения встал.
— Какой чай будете, Мария Петровна? — спросил он серьезно.
— Травяной, с мятой, — улыбнулась она. — И, Дима… спасибо.
Когда дети ушли, Елена присела рядом с Марией Петровной.
— Не холодно вам? Может, все-таки в дом?
— У меня есть к тебе вопрос, Лена, — вместо ответа сказала Мария Петровна. — Ты любишь моего сына?
Елена покраснела, но взгляда не отвела.
— Люблю, — просто ответила она. — Всегда любила.
— Ты знаешь, что у нас с ним мало общего? — Мария Петровна смотрела прямо, испытующе. — Почему ты выбрала за столько лет потрясений его, любившего военный порядок, службу, море?
— А разве все это важно? — Елена наклонила голову. — Дело не в обстоятельствах, не в профессии. Дело в том, что человек делает выбор каждый день. И Алексей сделал свой — вернуться, помочь, остаться. Это ли не главное?
Алексей, стоявший чуть в стороне, подошел и опустился на одно колено рядом с ними.
— Я хотел дождаться вечера, — сказал он, доставая из кармана маленькую коробочку, — но почему-то кажется, что сейчас — самое время.
Елена замерла, широко раскрыв глаза.
— Лена, — Алексей открыл коробочку, в которой блеснуло простое, но изящное кольцо, — ты выйдешь за меня? Я знаю, что семнадцать лет — это слишком долго. Знаю, что мы многое потеряли. Но я хочу провести с тобой и детьми все оставшиеся годы, возместить то, что не смог дать раньше.
Елена часто заморгала, пытаясь сдержать слезы.
— Лёша, ты уверен? Я ведь не та девочка, которую ты помнишь. У меня двое детей, проблемы, долги…
— Ты лучше, чем та девочка, — тихо сказал он. — Ты сильнее, мудрее. А дети… они уже и мои тоже. Так что, Елена Николаевна, вы согласны стать моей женой?
— Да, — просто ответила она и протянула дрожащую руку. — Конечно, да.
Алексей надел кольцо на ее палец и поднялся, привлекая Елену к себе. Мария Петровна отвернулась, давая им момент уединения, и увидела в окне два детских лица — Дмитрий и Катя наблюдали за происходящим, прижавшись носами к стеклу. На лице мальчика отражалась целая гамма эмоций — недоверие, надежда, радость.
Она помахала им рукой, и дети тут же исчезли, чтобы через минуту вылететь на веранду с подносом, на котором стояли чашки с чаем.
— Дядя Лёша теперь будет нашим папой? — звонко спросила Катя, глядя на кольцо на руке матери.
— Если ты не против, — серьезно ответил Алексей.
— Я за! — воскликнула девочка и бросилась ему на шею.
Дмитрий стоял чуть в стороне, сутулясь и опустив голову.
— А ты, Дима? — тихо спросил Алексей. — Ты согласен?
Мальчик поднял глаза — настороженные, но полные надежды.
— Вы правда останетесь? — спросил он хрипло. — Не уйдете, как отец?
— Никогда, — твердо ответил Алексей. — Даю слово офицера. Я остаюсь с вами. Навсегда.
Дмитрий кивнул, слегка улыбнувшись.
— Тогда я согласен, — сказал он и неловко протянул руку.
Алексей крепко пожал ее, а затем неожиданно притянул мальчика к себе и обнял.
Мария Петровна смотрела на эту сцену, и сердце ее переполнялось радостью. Она знала, что впереди у них еще много трудностей — ремонт дома, лечение, школа для Дмитрия, работа для Алексея и Елены. Знала, что ее собственное здоровье уже не вернется полностью. Но сейчас, глядя на сына, обнимающего свою новую семью, она была абсолютно счастлива.
— Знаешь, чего мне всегда хотелось, Лёша? — вдруг сказала она.
— Чего, мама? — он повернулся к ней, не выпуская из объятий детей.
— Внуков, — улыбнулась она. — А теперь у меня их сразу двое. И, может быть, будет еще больше?
Елена смущенно улыбнулась, а Алексей рассмеялся.
— Обязательно будет, мама. У нас впереди целая жизнь.
Мария Петровна кивнула. Впереди была жизнь — непростая, но настоящая. А где-то далеко остались семнадцать потерянных лет, ложь Светланы, боль одиночества и страх перед болезнью. Всё это больше не имело значения.
