— Ты забираешь свою дочь, и вы уходите. У нас с тобой больше нет ничего общего!
— Но, Саша…
— Я все сказал! И видеть тебя я больше не хочу!
Дверь хлопнула, и Лена покачнулась. Комната поплыла перед глазами, в ушах зазвенело и чей-то далекий голос, так похожий на мамин, будто крикнул вдруг: «Не смей!»
Это помогло. Лена осторожно сделала шаг, потом другой, и опустилась на стул, впившись ногтями в ладони. Боль помогла ей прийти в себя и разогнала туман, который уже готов был поглотить ее душу.
Нельзя! Распускаться нельзя! В бездну отчаяния тоже нельзя! Но как же хочется…
Не сметь! Есть Катя! И… Нет, пока об этом лучше не думать! Пока нужно собрать себя в кучку и попробовать разобраться в том, что произошло.
Что могло так резко отвернуть от нее Сашу? Почему он ее гонит? Ведь, еще вчера все было хорошо…
Или не было?
Голова, наконец, заработала, и Лена положила руки на стол ладонями кверху.
Так! Как там учила ее мама? Не знаешь, что делать – анализируй! Разбирай по пунктам и загибай пальцы один за другим. А еще лучше, возьми карандаш и записывай!
Но карандаши были далеко, в другой комнате. И там спала Катя…
Дочь всегда спала очень чутко и будить ее Лене сейчас не хотелось. Катюшка закапризничает, расплачется и подумать о том, что случилось, спокойно уже не получится.
Придется обходиться тем, что есть.
Лена глянула на свои руки и машинально сжала кулаки. Ногти, которые давно уже не знали хорошего маникюра, потому, что просто жаль было тратить время на это, огрубевшая кожа и веснушки, которые неизменно высыпали каждый раз, когда Лена долго возилась в саду или огороде на солнышке. Кто бы мог подумать, что она так увлечется ведением домашнего хозяйства и совершенно забудет все, чему учила ее мать.
— Леночка, ты – женщина!
— Нет! Я – девочка!
— Неважно! Это пока ты – девочка. А немного времени пройдет, и ты станешь взрослой. Сначала – девушкой, а потом и женщиной. Как я. А мы не можем быть распустехами! Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Маникюр, педикюр, прическа! Ухоженные руки! Это скажет о тебе куда больше, чем дорогие тряпки. Нельзя надевать бриллианты, если у тебя шея не мыта неделю! Понимаешь?
— Да, мам! – восьмилетняя Леночка, стоя перед зеркалом, возила по губам маминой помадой.
— И вот это – лишнее пока! – смеясь, мать отбирала у нее тюбик. – Цвет – не твой! Да и рано тебе еще краситься. Ни к чему! Ты и так очень красивая! Всему свое время и свое место! Подрасти. А потом мы выберем тебе косметику.
— Ну, мам…
— Все! Я сказала!
Последнее Лена слышала от матери не так уж и часто. Но, если уж слышала – точно понимала, что продолжать спор совершенно бесполезно. Мама всегда была человеком слова.
Во всем…
— Лена, я уезжаю. Ты поживешь пока с бабушкой. Так надо.
— Мама, а это надолго? – Лена, которой накануне исполнилось десять, комкала в руках подол платья и, закусив губу, старалась не разреветься.
— Полгода. Мне предложили очень хорошую работу. Но это – Север! И везти тебя туда нельзя. Тебе лучше будет здесь. С бабушкой. Она за тобой присмотрит, а я буду звонить и писать тебе письма.
— Мам, не уезжай…
Лена все-таки начинала реветь и мама, в бессильных попытках успокоить ее, теряла терпение.
— Все! Прекрати! У меня нет другого выхода! Если я сейчас не возьмусь за эту работу, мы не сможем съехать от бабушки! Я хочу, чтобы у тебя была своя комната! Чтобы мы могли поехать на море! Был бы папа жив, я бы об этом не думала. Но теперь, я – одна за всех! И за тебя, и за бабушку!
— Есть же еще тетя Таня! – Лена мотала головой, не желая ничего слушать.
— У тети Тани свои трудности. И ей тоже нужно помочь!
— Лучше, помоги мне! И останься! – вырвалось у Лены, и она впервые увидела, как мамин взгляд стал колючим.
— Лена! – тон матери был настолько ледяным, что девочка поежилась. – Нельзя думать только о себе! Поверь, это неправильно! Если ты в какой-то момент не подумаешь о других, то и о тебе никто не подумает, когда это будет нужно. Поняла? А я думаю сейчас, в первую очередь, о тебе! И хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась! – тон матери чуть смягчился, и она прижала к себе Лену. – Я обещаю тебе, что это в первый и последний раз! Потерпи, маленькая! Так надо!
Лене ничего не оставалось, как кивнуть, соглашаясь, хотя на душе у нее скребла когтями по нежно-живому целая стая кошек.
Леночка писала маме письма, а по выходным, сжав телефонную трубку, кричала о том, что ждет ее. И скучала так, что иногда даже от мороженого своего любимого отказывалась. Ей казалось, что время тянется бесконечно долго. И когда бабушка объявила Лене, что они едут в аэропорт встречать маму, девочка разревелась так, что пришлось вызывать такси. Слишком долго пришлось ее успокаивать…
Слово свое мама сдержала. Больше никогда она не уезжала от Лены так надолго. Были командировки, но это была уже не та разлука.
Они, действительно, перебрались из маленькой квартирки, оставшейся от отца Лены, в квартиру побольше. И у Лены появилась своя комната. Это было, конечно, хорошо, но девочка почти не проводила там время. Она сгребала с письменного стола свои учебники и тетради, и приходила на кухню сразу, как только мама возвращалась домой после работы. И они коротали вечер рядом. Иногда даже молча, если мама брала на дом какую-то подработку.
Им просто было хорошо вместе.
Как-то стороной обошли их проблемы подросткового возраста. Почти не было склок и скандалов, так как мама Лены проявляла такой такт и такое терпение, что Лена позже просто поражалась тому, какая бездна любви таилась в этой хрупкой женщине, у которой не было никакой поддержки. Бабушки к тому времени уже не стало, и Лена с мамой остались совершенно одни.
Со своей сестрой мама не общалась.
Почему так получилось, Лена особо не спрашивала. Лишь раз задала вопрос, на который получила прямой и исчерпывающий ответ.
— Простить и понять можно все. Кроме предательства.
— А кого предала тетя Таня?
— Нашу маму. Твою бабушку. Та очень звала ее. Хотела поговорить, попрощаться. Но Таня не приехала…
— Почему?
— Она боялась, что я попрошу ее остаться и помочь с уходом. Это, ведь, и ее обязанность тоже. Она не хотела мне говорить о том, что не может видеть маму в таком состоянии. Не может мыть ее, кормить с ложечки, словно младенца… Не может видеть, как разум покидает ту, что всегда была нам опорой…
— А ты, значит, могла?! – возмущению Лены не было предела.
— Я тоже не могла, — мать смотрела прямо, и только губы у нее дрожали так сильно, что Лена потянулась, чтобы обнять ее и успокоить. – Не могла и не хотела видеть ее такой! Но у меня не было выбора, Лена! Понимаешь? Никакого! Никогда! Она – моя мама! И я должна была сделать все, чтобы она ушла спокойно. Рядом с нами. Видя возле себя знакомые лица… Пусть, она их уже и не узнавала почти…
— Ты поэтому не подпускала меня к ней больше, чем на несколько минут в день?
— Да. Я не хотела, чтобы ты запомнила бабушку такой.
— Знаешь, а я и не помню… Не помню, как она лежала и что говорила тогда, зато помню, как она учила меня варить варенье и снимать с него пенки. Нужно было взять блюдце, выложить туда кружевную розовую пенку, а потом есть самой маленькой ложечкой. Так вкуснее…
— Мы с Таней тоже так делали в детстве…
— Я не понимаю! Ведь она растила вас одинаково! Любила, берегла, помогала… Почему же тогда вы такие разные?!
— Так бывает, Леночка. Мама всегда очень берегла Таню, потому, что та в детстве очень много болела. Может быть, поэтому, мама решила, что ее нужно беречь от всего вообще, а не только от ангины? Не знаю…
— Получилось?
— Что?
— Уберечь?
— Нет. Ты сама знаешь, как сложилась Танина жизнь. Два брака. Трое детей. И все это с надрывом, в пустоту, словно и не для себя вовсе… Я не могу судить, насколько была права мама в своем стремлении так оберегать Таню, но точно знаю, что это помогло мне понять, как не нужно вести себя с тобой.
— Ты думаешь, что беречь детей от всего не нужно?
— Нет. Не так! Нужно! Но с умом! Какая ты мать, если не поможешь своему ребенку? Так? Это правильно. Это хорошо. Но, объясни мне, пожалуйста, что хорошего в том, чтобы посадить своего ребенка под хрустальный колпак и пытаться прожить за него еще одну жизнь? Это неправильно, Лена! Падения и взлеты, набитые шишки и полученный опыт – вот, что хорошо! Мало кто учится на чужих ошибках. Мы, как правило, учимся на своих. И знаешь, что я поняла, глядя на то, как сестра справляется со своими проблемами? Убери мама пуховые перинки, набросанные ею вокруг граблей, к которым всякий раз стремилась Таня, и кто знает, как сложилась бы дальше судьба моей сестры…
Может быть, треснись она хоть раз как следует, и останься один на один со своими проблемами, и все могло пойти иначе? Как знать… Одно могу сказать тебе! Я всегда поддержу тебя и помогу, если это будет нужно. Но не проси меня решать твои проблемы от и до. Столкнулась с трудностями – сядь и подумай! Поймешь, что сама не справляешься – я рядом. Я всегда буду рядом… Поняла?
— Да, мам…
И сейчас Лена сидела, и думала. Загибала пальцы один за другим и пыталась понять, что пошло не так и когда это случилось.
Накануне отмечали день рождения Саши. Дата была не круглая, и решили, что собраться стоит семейно, узким кругом. Благо, лето! А в большом доме, который Саша с Леной закончили обустраивать только в прошлом году, места хватало всем.
Приехали мама Лены, свекровь, и сестра Саши с мужем и детьми.
Катя, радуясь тому, что у нее появится компания, носилась счастливая по двору, и донимала мать расспросами:
— А они скоро приедут? А когда? А мы будем купаться в бассейне? А…
Вопросов было такое нескончаемое множество, что Лена в какой-то момент перестала на них отвечать. Это оказалось совершенно лишним. Катюшка не только задавала вопросы, но и отвечала на них сама, наводя порядок в своей комнате. Ведь, нельзя же гостей принимать, если в доме беспорядок?!
Саша съездил на рынок, и работа на кухне закипела. Мама помогала Лене готовить и расспрашивала ее о том, как она себя чувствует.
— Мам! Почему ты так волнуешься? Что не так? – наконец, не выдержала Лена.
— А все так, доченька! – улыбнулась в ответ ей мама. – Какой срок у тебя?
И тут Лена поняла, что секрет, который она таила пока даже от себя самой, больше никакая не тайна. И ей стало так легко и хорошо, что она вдруг рассмеялась, обнимая маму.
— Маленький еще совсем. Три недели всего. Я даже Саше еще ничего не говорила. Откуда ты знаешь?
— Ты – светишься… Совсем, как светлячок! Тихонько так, ласково… Так было, когда ты Катюшку носила.
— Мам, мне страшно…
— Чего же ты боишься, глупенькая? У вас же все хорошо!
— Не знаю… Муторно как-то на душе. Саша смурной ходит. Я не пойму, что с ним происходит…
— А ты спрашивала?
— Он не говорит!
— Значит, не так спрашивала!
— Мама!
— Что?! Разве, я не права? У тебя муж куксится без повода, а ты не можешь его к стенке прижать и выпытать, что не так?! Ох, не тому я тебя в детстве учила, доченька! Нельзя отпускать от себя любимых! Даже на полшажочка нельзя! Понимаешь? Ты отпустишь, а он найдет с кем перемолвиться! И как знать, что выйдет из такого разговора…
Лена загнула еще один палец и поняла – вот оно! Все началось с этого разговора! Ее сомнения были такими призрачными, что она не обратила на них должного внимания, пока мама не посоветовала ей переговорить с мужем.
Вот только, Лена не успела… Сначала был праздник, а потом большая уборка после отъезда гостей, и она даже не нашла минутки, чтобы взять мужа за руку и спросить, что случилось.
А потом он сказал то, что она совершенно не поняла.
«Забирай свою дочь!»
Вот оно! Что это еще за заявление?!
Лена сжала кулаки. Нет уж! Вот теперь она сделает все правильно! Так, как мама ее учила. И первым делом – поговорит с мужем! Хватит уже загадок!
Александр выгнал машину из гаража и собрался уже уезжать, когда Лена вылетела на крыльцо дома и заорала так, что шарахнулись в небо дерущиеся во дворе воробьи.
— Стой!
Она перепрыгнула через ступеньку, и кинулась к воротам.
Александр удивленно открыв рот смотрел, как она встала перед машиной и оперлась руками о капот.
— Отойди… — голос его звучал глухо, но Лена отчетливо услышала в нем то, чего так желала.
Не хотел Саша уезжать. И семью свою бросать тоже не хотел. Не ошиблась она.
— Выходи! И поговорим, наконец, пока Катя не проснулась! Что ты выдумал? Куда собрался?! Что это за разговоры?! Я тебе жена или чужая тетка?!
Голос Лены набирал обороты, а Александр чувствовал, как сжимается все внутри.
Разве стала бы она так кричать на него, если бы он действительно был ей безразличен, как сказала сестра? Почему Лена остановила его, если только и ждет, чтобы он дал ей свободу?! Разве не хочет он, чтобы Катя жила с родным отцом?!
Он все-таки вышел из машины и угрюмо буркнул в ответ на Ленины вопросы:
— Как будто ты сама не знаешь, почему я так поступил!
— Знала бы – не спрашивала! Саша, что происходит? Ты уже пару недель сам не свой! Я же вижу! А сегодня и вовсе будто с цепи сорвался! Что ты сказал мне?! Сам-то понял?! Почему ты назвал Катю моей дочерью?! А тебе она кто?!
— А вот не знаю! – выпалил Александр, и впервые прямо глянул на Лену. – Ты мне скажи! От кого ты ее прижила?! Почему Катин отец встречается с ней тайком?!
— Что за чушь? – Лена удивленно открыла рот. – Ты головой ударился?!
— С кем ты встречаешься в городе, когда возишь Катю на занятия?!
Лена на мгновение задохнулась от возмущения, но все-таки взяла себя в руки.
— Вон оно что! И кто же тебе «глаза открыл»? Мама? Или сестрица?
— Мама тут ни при чем!
— Ясно! Настя постаралась!
— А если бы и так?! Разве она не должна была меня поставить в известность о том, что видела? Я же ее брат!
— А я – твоя жена! – Лена почувствовала, как ярость поднимается в душе, будто цунами, готовое снести на своем пути все и вся. – Ты слушаешь кого угодно, кроме меня! И веришь – кому угодно, но только не мне! Так?!
— Ты мне врала!
— Я?! Саша, ты себя слышишь?! Когда я врала тебе? В чем?!
— Кто тот человек, с которым вы гуляете в парке дважды в неделю с Катей? Кто он?!
Лена охнула, и покачала головой:
— Я же тебе рассказывала, Саша! А ты, получается, меня совсем не слушал?!
— Когда это было?! И что ты мне рассказывала?!
— Ты собирался футбол смотреть. Лига какая-то там у тебя была… Мы приехали с Катей с занятий, и я тебе сказала, что встретила своего бывшего одноклассника, Сергея. Он долго жил в другом городе, а теперь вернулся домой. У него болеет мама. И он, узнав о том, что у моей бабушки было то же самое заболевание, попросил меня о встрече. Ему нужны были контакты врача и сиделки.
После мы встречались еще несколько раз. И если бы твоя сестрица внимательнее присмотрелась, то увидела бы, что мы гуляли не одни, а с мамой! С моей мамой! Ты думаешь, что я настолько безнравственна, что стала бы встречаться с любовником в присутствии собственной матери?! Да она бы в жизни мне этого не простила! Мне вообще кажется иногда, что моя мама любит тебя больше, чем меня! Она так уважала тебя всегда! А ты…
Лена махнула рукой, и шмыгнула носом.
Не будет она плакать! Вот, сейчас – точно не будет!
— Погоди! Ты хочешь сказать, что у тебя…
— Саша, я все тебе уже сказала! – Лена перебила мужа и глянула на него так, что Александр невольно попятился. – Ты поверил злому навету. Просто так – взял и поверил! Забыв обо всем, что нас связывает! И изваляв в грязи мою любовь к тебе и имя собственного ребенка! Ты понимаешь, что натворил?! Я не знаю, зачем Насте понадобилось сочинять такие небылицы! И знать этого, поверь, не хочу!
Она пришла в наш дом, принесла сюда раздор, и улыбалась мне весь вечер вчера, даже намеком не дав понять, какую подлость готовит! Но это все пустое! То, что она сделала, пустое, понимаешь? Меня больше волнует то, что сделал ты, Саша! Чего ты хочешь?! Генетическую экспертизу? Давай! Сделаем ее! Я не против! Чтобы у тебя сомнений не осталось, что дочь, которая смотрит на этот мир твоими глазами – твоя!
Лена прислушалась и вздохнула.
— Проснулась.
Она развернулась, и пошла в дом, оставив во дворе все еще недоумевающего мужа.
А еще через минуту услышала, как машина все-таки отъехала от дома.
Катя что-то щебетала, обнимая Лену, и требуя внимания, а той было так тошно, что хотелось взвыть в голос.
Почему так случилось?! Что она сделала не так?! И что делать ей теперь?! Звонить матери? Рассказать о том, что случилось? Или все-таки взять паузу, чтоб все взвесить и обдумать?
— Никогда не рассказывай мне о ваших ссорах с Сашей! До тех пор, пока не будешь точно уверена – это конец и вас больше ничего не связывает! Тогда – звони! И я примчусь в любое время дня и ночи! Но до этого момента – молчи! Вы поссоритесь и помиритесь. А я обиду ему не прощу… Никогда уже не будет у меня доверия к этому человеку. Ведь он посмел обидеть моего ребенка!
Лена покрутила в руках телефон, и отложила его в сторонку. Рано… Саша должен знать о том, что станет отцом снова. А после она подумает, что делать дальше.
Приняв решение, Лена немного успокоилась. И к тому времени, когда у ворот резко затормозила машина мужа, уже немного пришла в себя.
Она кормила на кухне дочь, когда дверь распахнулась, и Саша буквально втащил в дом Настю.
— Иди уже! Лена, где ты?!
— Я здесь… — Лена глянула на дочь, и спохватилась.
Не дело это, если Катя увидит скандал. Нехорошо!
— Доченька, ты поела? Иди в мою комнату, и включи мультики! Справишься?
— Да! – Катя отодвинула от себя тарелку с не очень-то любимыми ею овощами, и пулей вылетела из кухни. – Ой, папка! Здрасьте, тетя Настя! А мама мне разрешила мультики включить!
Звонкий детский голосок немного привел в себя взрослых. Александр отпустил руку сестры, а Лена поспешила вмешаться в разговор, чтобы не дать мужу натворить еще больше глупостей.
— Иди, Катюша! Я скоро приду!
— Не надо скоро, мам! – Катя улыбнулась тетке, и поскакала вверх по лестнице на второй этаж, где находилась родительская спальня.
Разговор получился очень тяжелым. Плакала Настя, злился Саша, и не знала, как реагировать на откровения золовки Лена…
— Я думала, что ты его обманываешь! Понимаешь?! Сколько вокруг таких семей, где муж – лопух, а жена крутит им как хочет?! Я такого наслушалась от подруг, что теперь вообще никому не верю!
— Настя, ты решила, что я похожа на твоих подруг? Скажи, а ты тоже изменяешь своему мужу? Да? А дети у тебя от кого?
Настя икнула, и даже реветь перестала от изумления.
— Ты что такое городишь?!
— А ты?! – не осталась в долгу Лена. – Что у тебя в голове, Настя?! Ты хоть понимаешь, что могла натворить своей глупой выходкой?! Я молчу сейчас о Саше. Он хорош, конечно, что поверил тебе! Но кому же еще верить, как не родным и близким?! И, получается, что ты этим доверием воспользовалась. Зачем тебе это?
— Не знаю… — Настя сидела, опустив голову и плакала, уже не скрывая своих слез. – Я не знаю… Правда! Мне казалось, что я его защищаю…
— От меня? И как? Получилось?
Лена пожала плечами и глянула на мужа.
— Выяснили? Больше вопросов ко мне нет?
— Лен…
— Нет, Саша! Не надо! Теперь, я обиделась! И мне нужно какое-то время, чтобы понять, как и что делать дальше. Настя, тебя я в своем доме пока видеть не хочу. Думаю, почему я так поступаю, объяснять тебе не надо?
— Лен, прости…
— Я подумаю. А пока – я вас больше не задерживаю! – Лена встала, распахнула дверь в прихожую, и кивнула Саше. – Тебя тоже. Ты все правильно понял. Иди…
С мужем Лена помирится. Далеко не сразу и на своих условиях. И никто в семье, кроме Насти, никогда не узнает о том, что случилось между ними. Потому, что иногда не нужно выносить сор из избы. И за эту простую истину Лена будет очень благодарна своей маме.
А та примет на руки новорожденного внука, заахает, обсуждая с матерью Саши сходство малыша с отцом, и краешком губ улыбнется дочери.
— Мудрой ты выросла, моя девочка! Хорошей женой и мамой стала…
— Правда?
— Я когда-нибудь тебе врала?!
— Мам, а что значит – мудрая? Вот ты меня так назвала, а я себя такой не считаю…
— Мудрость женщины, доченька, в том, чтобы хранить все, что дает ей жизнь. Детей, семью, дом, друзей… Собрать вокруг себя, объединяя и пестуя, и сделать так, чтобы всем было тепло и хорошо. Это очень сложно! Потому, что нужно постоянно думать о том, что тебе нужно, а что нет. Что стоит хранить, а что проще выкинуть и забыть, чтобы не испортить то, что имеешь. Мне кажется, что эту науку ты освоила…
— Да?
— Уверена в этом! И, кстати, мне звонил Сергей. У него свадьба через месяц. Просил передать тебе и Саше приглашение.
— Мам…
— Не мамкай! С детьми посижу! Только, сделай, пожалуйста, для меня кое-что, ладно?
— Что, мамочка?
— Приведи уже руки в порядок!
— Хорошо!
Лена обнимет мать, кивнет мужу и золовке, которая будет топтаться в сторонке от остальных гостей, и подмигнет Катюшке:
— Пойдем! Поможешь мне уложить твоего братика.
— А можно? – Катя просияет, и осторожно коснется сжатого кулачка малыша.
— Нужно, доченька! Нужно
