— Мужчина, конечная! Вы выходите или обратно в Киев катим?
Егор распахнул глаза, оглядел пустой салон, перевёл взгляд на водителя и, не говоря ни слова, поднялся. Спустился по ступенькам, вдохнул холодный воздух и невольно улыбнулся:
«Ну вот я и дома… Четверть века сюда не возвращался. Как же быстро летит время».
— Илья Сергеевич, присаживайся, — начальник кивнул на стул. — В ногах, как говорится, правды нет. Догадываешься, о чём речь?
— Олег Петрович, вы меня недооцениваете, — усмехнулся Егор… то есть Илья. — Я ещё за неделю до выписки знал, что скажете. Пенсия по выслуге, плюс инвалидность. Логично.
— Без обид, — мягко вздохнул начальник. — Врачи прямо сказали: жив ты чудом. А теперь сам посуди… Как тебе за преступниками бегать, если после ранений и тростью-то еле пользуешься?
Илья опустил взгляд в окно. На ближайшей ветке толпились воробьи и спорили о своём, бодро чирикая. В детстве он подолгу сидел под деревом и пытался отвечать им «чик-чирик». Они откликались. Никто никого не понимал — и всё же это была бесконечная беседа о жизни.
Любопытство он унаследовал от отца — того самого, чья фамилия Журавлёв навсегда записана в наградных списках. Отец служил в милиции и погиб при исполнении. На похоронах полковник пожал Илье руку — крепко, по-мужски:
«Надеюсь, ты тоже сделаешь верный выбор».
Мальчишка тогда мечтал стать орнитологом, но после этих слов выбрал погоны.
Мама была против, а когда Илья вернулся из армии, её не стало: сердце «посадила» горькая. С тех пор он держался сам.
— Ты слушаешь меня вообще? — вывел его из воспоминаний голос Олега Петровича. — Я ведь не враг тебе. Выжил — и хватит судьбу дразнить. Не надо было одному на бандитов переть. Дождался бы группу…
— Служба, — коротко ответил Илья. — Некогда было ждать.
— Служба — это да. Но ты не супермен. Обычные люди смертны. Повезло один раз — хватит. Выходи на пенсию, найди, чем заняться «на гражданке». Ты ещё не стар. В дом его, в сад — дерево посади, сына вырасти…
— А ловить-то кто будет? Вы сами говорили: толковых оперов мало.
— Найдутся. Незаменимых нет. Ты государству уже отдал сполна. Отец бы тобой гордился, Илья Сергеевич. Вот приказ, ознакомься, передай дела, забеги в кадры… и — свободен.
— Как птица, да, Олег Петрович? — усмехнулся Илья, поднимаясь.
— Почему птица? Ах да, ты же у нас Журавлёв… Ладно, как скажешь: свободен, как птица. И всё же — жаль расставаться. Спасибо за службу.
За дверью его ждали почти все — пожали руку, хлопнули по плечу. О нём говорили по всему Киеву и по Киевской области — особенно после того, как он в одиночку обезвредил банду. Чуть не погиб — но сделал, что должен.
Снаружи Илья задержался на ступеньках. Что дальше? Частная охрана — с его-то ногой? Сторож? Не его это. «Останусь в городе без дела — уеду в штопор», — честно признался себе. И решил: он вернётся в деревню, к родительскому дому.
— Мужчина, конечная! Выходите?
Он кивнул, сошёл и пошёл по знакомой улице. Забор родного дома накренился, но держался. Дом — уцелел. Окна целые, крыша не течёт — жить можно.
— Мужчина! Вам чего здесь? Тут давно никто не живёт, — послышалось из-за спины.
Илья обернулся: у соседнего огорода стояла невысокая крепкая женщина с лопатой и пристально его изучала.
— Галина Семёновна? — улыбнулся Илья. — Не узнали?
— Откуда? Всех тут знаю… А вас — впервые. Кто будете?
— Илья. Журавлёв.
— Не может быть!.. Илюша?! — лопата глухо хлопнулась о землю. — Вот так встреча! Двадцать пять лет тебя не видела — был тонкий, светлоглазый, а теперь… Вылитый отец. Только… ты ж не хромал раньше. Пуля?
— Пуля, — спокойно кивнул он.
— В гости или насовсем?
— Хочу остаться. Дом привести в порядок, пожить тише. В Киеве шум, а здесь лес, ветер…
— Илюш, только дом твой… занят.
— В смысле?
— Бандит там живёт, — понизила голос она. — Не в доме — во дворе.
— Какой ещё бандит?
— Пёс. Огромный. Хозяин лет шесть назад сюда перебрался, пил сильно. Недавно умер. Дети дом продали, а пса бросили. Тот скитался, да к вашему двору прибился. Никого не пускает. Месяц назад Пашка Кулик, помнишь такого? — вылез из колонии и решил к тебе сунуться. Пёс его разодрал по швам — штаны потом на верёвке сушил весь посёлок.
— Кто кормит?
— У магазина кругами ходит, люди подкармливают. Больше всех — Света Кондратьева, она там за прилавком. Та самая, что тебе в школе цветы под окно носила, а ты всё бурчал: «Рано ещё».
— Света? Думал, она вышла за Сергея Чижикова и уехала.
— Передумала. Оказался он кобелём. Светка осталась. До сих пор незамужем. Тридцать пять уже.
— Спасибо, Галина Семёновна.
— Илюш, с псом поосторожней. Морда… ну прямо бандитская.
— Разберёмся, — кивнул он и прошёл во двор.
Из старой будки показалась массивная голова. Шерсть вздыбилась, губы дрогнули, пасть оскалилась. Илья не ускорялся — сократил дистанцию до пары метров.
— Привет, дружище. Я Илья. И я хозяин этого дома, — сказал он спокойно.
Пёс зарычал.
— Понимаю, на слово верить — последнее дело. Но я и ключи покажу, и документы, — он потряс связкой.
Ответом было низкое «р-р-р».
Илья присел, достал из сумки два горячих беляша — один себе, второй осторожно кинул к будке.
— Забавно: всю жизнь гонял бандитов, а теперь договариваюсь с тем, кто зовётся Атаманом, — усмехнулся он. — Давай дружить? Я кормлю — ты охраняешь. Согласен?
Пёс внимательно смотрел, обнюхал угощение, сделал пробный кусочек… и начал есть. Потом наклонил голову набок: мол, слушаю.
— Тогда так: я схожу в магазин — набрать еды и тебе, и мне. Если хочешь — пойдём вместе. По дороге поболтаем о жизни.
Атаман встал, потянулся и двинулся рядом.
У магазина стояла полицейская машина. «Участковый за хлебом?» — подумал Илья и вошёл.
Внутри за прилавком — Света Кондратьева, покрасневшие глаза, рядом — худой молодой участковый, что-то записывает.
— Значит, никого не видели? — уточнял полицейский.
— Нет. Я в подсобке товар принимала. Минут десять-пятнадцать меня не было. Вернулась — ящик с пожертвованиями на ремонт храма исчез…
— Камер нет, свидетелей нет… — протянул участковый. — Вы уверены, что вообще кто-то заходил?
— А как же деньги? — вспыхнула Света.
Илья негромко кашлянул.
— Магазин закрыт, — отрезал участковый, не отрываясь от бумаги. — Идут следственные действия.
— Понимаю. Света, здравствуй, — мягко сказал Илья.
— Илья?.. Это ты? Как ты здесь?
— Вернулся. Дом подлатаю — и жить. А у тебя беда?
— Пожертвования утащили. Кто — ума не приложу. У нас же все свои…
— Вы кто такой? — поднял голову полицейский.
— Журавлёв Илья Сергеевич, капитан уголовного розыска в отставке. Местный житель.
— Журавлёв… Тот самый, что полгода назад в одиночку банду связал? Наслышан! Ну, раз так… Коллега?
— Почти, — усмехнулся Илья. — Я — из милиции, вы — уже из полиции. Но это не важно. Важно — кто взял ящик. Есть мысли?
— Два варианта, — участковый пожал плечами. — Залётные на машине — или… — он бросил долгий взгляд на Свету, — продавец.
— Я?! — у Светы задрожали губы.
— Ты товар принимала, — вмешался Илья. — Кто был рядом?
— Только водитель-экспедитор. Он носил коробки, я принимала. В дверь не выглядывала — торопилась.
— Понятно, — кивнул Илья и вышел. Атаман уже ждал у крыльца.
У самой двери — россыпь окурков. «Кто-то стоял здесь долго. Ждал, когда магазин останется без продавца. Значит, знал расписание поставок… Местные. И, судя по количеству бычков, их было двое: один караулил, другой шмыгнул внутрь», — прикинул Илья.
— Эх, был бы ты следопытом, — шепнул он псу.
Атаман фыркнул, сунул нос в траву, обнюхал следы и коротко гавкнул.
— Нашёл? Веди.
Пёс опустил голову к земле и уверенно повёл по улице.
— Тебе чего? Кто такой? — хмурый мужик лет сорока пяти выглянул из-за калитки.
— Привет, Паша. Кулик, верно? — без улыбки сказал Илья.
— Мы знакомы?
— Журавлёв Илья. Вспоминаешь?
— Ох ты… Илюха! Не признал. А пёс… твой?
— Мой. Слышал, ты пытался в мой дом залезть. Но я не об этом.
— Э-э… — Паша перемялся. — Это я так… посмотреть хотел. Ничего не брал! Пёс ваш меня чуть в клочья не… Ладно, чего надо?
— Сигареткой угостишь? — спокойно попросил Илья.
— Да ради Бога, — Кулик протянул пачку.
Илья мельком взглянул на марку и внутренне кивнул: ровно такие же бычки лежали у магазина.
— Передумал. Не курю, — оттолкнул он пачку. — Лучше скажи: зачем украли ящик из магазина?
— Ч-что? Какие деньги? — Паша побелел. — Мы дома сидим. Вон Лёха подтвердит — мы мирно пьём.
— Пёс ведёт след прямо к тебе, — спокойно ответил Илья. — И по количеству окурков вас было двое: один «на шухере», другой — в зале. Вы знали, что Света в подсобке. Взяли ящик, принесли сюда и сейчас думаете, как вскрыть. Я угадал?
— Не докажешь! — сорвался Кулик. — И вообще, ты кто такой, чтобы меня гонять? Ты не полицейский.
— Когда-то я этим дышал, — Илья рывком распахнул калитку и крепко схватил Пашу за руку. Атаман занял позицию сбоку, рыча низко и убедительно. — Пойдём. И друга позовём.
Через полчаса Илья возвращался к магазину не один: вперёд шагали Паша и его собутыльник Лёха — руки связаны, лица кислые. В руках у Ильи — металлический ящик с пожертвованиями: не успели вскрыть.
Участковый уже тянулся к дверце патрульной машины, чтобы усадить туда Свету, но застыл.
— Это что… — выдохнул он. — Кого вы привели?
— Воров, — просто сказал Илья. — Тех, что утащили пожертвования на храм. Свету отпускайте. А эти двое готовы поговорить. Правда, ребята?
Мужики бросили взгляд на Атамана — тот молча показал зубы. Оба одновременно кивнули.
— Ну дела… — проговорил участковый. — Не зря про вас легенды.
— Просто работа должна быть сделана хорошо, — пожал плечами Илья.
На следующий день вся деревня знала: Журавлёв и его пёс Атаман нашли и задержали воров, укравших деньги на ремонт храма. Люди подходили, благодарили, хлопали по плечу. На Атамана теперь смотрели с уважением: какой там «бандит» — настоящий герой на четырёх лапах.
Прошло полгода. Илья и Света тихо расписались — без шума, по-семейному. Ещё через год у них родился сын. Журавлёв-младший уже стоит у окна, таращится на воробьёв и, как когда-то его отец, пытается понять, о чём они так азартно спорят на ветке.
Во дворе дом чинится, сад подрастает, Атаман охраняет владения и принимает угощения от соседей. Илья иногда смеётся: «Я хотел уйти от погони, а погони нашли меня сами — просто на этот раз ради добра». Наверху, наверное, решили, что за годы службы он заслужил такую простую, честную радость: дом, любимая женщина, верный пёс, детский смех и воробьиный хор на рассвете.
А вы бы поверили носу дворняги и пошли по следу, как сделал Илья? Или оставили бы это «для полиции» и прошли мимо? 🐾💬
