— Мам, ты в своем уме? — голос Анны дрожал, то ли от ярости, то ли от потрясения. — Прости, но я не могу это просто так принять!
— Анют, я долго думала, — её голос был ровным, почти спокойным, что лишь сильнее раздражало Анну. — Ты должна понять, что я делаю это ради тебя.
— Ради меня?! — перебила Анна, стукнув чашкой об стол. — Ты хочешь лишить меня наследства ради меня? Это же… это же абсурд!
***
Кухня в квартире Анны была крохотной и тесной, с видавшими виды обоями и плитой, которую давно пора было заменить. Она сидела за столом, обхватив кружку с чаем обеими руками, и молча смотрела в окно. За стеклом плавно падал снег, но её мысли были где-то далеко.
— Надо было ещё тогда понять, что что-то не так, — пробормотала она себе под нос.
Полгода назад её мать стала меняться. Это было незаметно сначала, словно легкая тень, что пробегает по лицу. Лидия Петровна вдруг заговорила о «новых горизонтах» и о том, как важно «обновить душу».
Анна тогда лишь усмехнулась.
— Мама, ты что, собралась на йогу записаться? — шутила она, глядя на то, как мать пересматривает свои старые книги.
— Йога? — удивлённо подняла брови Лидия Петровна. — Нет, йога — это так… физкультура. А тут другое. Это про смысл жизни, про очищение.
Анна лишь отмахнулась тогда, решив, что это временное увлечение. Она хорошо знала свою мать — женщину сильную, независимую. Лидия Петровна одна подняла дочь, работая учителем литературы в обычной школе. Анна до сих пор вспоминала, как вечерами они вместе засиживались на кухне, разговаривая о классиках и делая уроки.
Но в последние месяцы что-то изменилось.
—
Недавно, зайдя к маме в гости, Анна поразилась необычной тишине в квартире. Привычный уют будто растворился. В углу стояла какая-то странная икона, рядом с ней горела свеча.
— Мама, ты что это делаешь? — с недоумением спросила Анна, глядя на её сосредоточенное лицо.
— Это медитация, — спокойно ответила Лидия Петровна, даже не обернувшись.
— Медитация? — Анна хмыкнула. — С каких это пор ты этим увлекаешься?
— Анют, ты слишком молодая, чтобы понять, — произнесла мать, поднимаясь с коврика. — Когда тебе будет за семьдесят, ты тоже начнёшь задаваться вопросами, которые сейчас кажутся тебе глупыми.
— Какими вопросами? — Анна присела на краешек дивана. — Почему ты вдруг решила, что тебе нужно «очищение»?
Лидия Петровна помедлила, глядя на свечу.
— Я слишком долго жила в плену у прошлого. У этих вещей, у привязанностей… Это всё тянет нас вниз.
— Вещи? — Анна кивнула в сторону буфета. — Это что, всё тоже вниз тянет? Мама, ты меня пугаешь.
— Анют, не надо смеяться, — мать наконец посмотрела ей в глаза. — Ты сама ещё не понимаешь, как сильно материальное мешает жить.
Анна тогда не знала, что ответить. Она просто вздохнула и перевела разговор на другую тему.
***
Теперь, сидя в своей квартире, Анна вспоминала ту сцену, испытывая растущее чувство вины. Она не придавала значения словам матери, а зря. Всё началось с этих разговоров.
Вскоре Лидия Петровна стала всё чаще пропадать. Анна, заходя в гости без предупреждения, не раз обнаруживала квартиру пустой.
— Мама, где ты ходишь всё время? — спрашивала она.
— У меня встречи, — уклончиво отвечала мать.
— Какие ещё встречи? — не отставала Анна. — Ты в какой-то клуб записалась?
— Можно и так сказать, — вздохнула Лидия Петровна, избегая взгляда дочери. — Это просто люди, с которыми мне интересно. Мы обсуждаем важное.
— Ага, важное, — закатывала глаза Анна. — Только, пожалуйста, без этих «очищений», ладно?
— Анют, ты не понимаешь, — строго произнесла Лидия Петровна. — Это не для тебя.
***
Тревожный звонок прозвучал для Анны, когда однажды соседка матери остановила её у подъезда.
— Ты знаешь, что твоя мама квартиру на кого-то переписала? — спросила она, глядя на Анну с сожалением.
— Что?! — Анна была потрясена. — На кого?
— Да на этих… из «Чистых душ», — вздохнула женщина. — Они к ней каждый день ходят, то книги ей таскают, то деньги просят.
Тогда Анна поняла, что её худшие страхи начали сбываться.
—
Анна влетела в квартиру. В коридоре пахло ладаном, а из гостиной доносились негромкие голоса. Она остановилась на пороге комнаты и увидела двух незнакомых людей — мужчину в очках и женщину средних лет с блокнотом в руках. Лидия Петровна сидела на диване, выглядела усталой, но пыталась улыбаться.
— Аня, ты что врываешься как ураган? — заметив её, нахмурилась мать.
— А кто это такие? — резко спросила Анна, игнорируя вопрос Лидии Петровны.
— Мы из общины, — спокойно ответил мужчина. Его голос был уверенный, но безэмоциональный. — Помогаем вашей маме найти гармонию.
Анна посмотрела на него с презрением.
— Гармонию? — её голос практически сорвался на визг. — Да вы просто выкачиваете из неё деньги!
— Аня, прекрати! — строго сказала Лидия Петровна, поднимаясь. — Это мои друзья. Они помогли мне, когда я была на грани.
— На грани? — перебила Анна, сжимая кулаки. — Мама, ты всегда была сильной. А теперь… Ты их не видишь? Это мошенники!
— Успокойтесь, — женщина с блокнотом подняла руку, словно преподаватель, пытающийся утихомирить шумный класс. — Мы лишь даём вашей маме новую точку опоры.
— Новую точку опоры? — Анна всё же перешла на крик. — Это на вас она переписала квартиру?
— Это её личное решение, — холодно ответил мужчина.
— Личное решение?! — Анна посмотрела на мать. — Мама, это правда?
Лидия Петровна опустила глаза.
— Правда, — сказала она тихо. — Но, Анют, пойми… Это лучше для всех.
Анна почувствовала, как будто кто-то ударил её в живот.
— Лучше? Для кого? Для них?! — она махнула рукой в сторону людей из общины. — Они выжмут из тебя всё, а потом забудут, что ты существуешь.
Мужчина улыбнулся так, словно слушал непослушного ребёнка.
— Девушка, ваша мать — разумный человек. Она сама выбрала, как распорядиться своей жизнью.
— Не смейте ничего говорить о моей маме! — закричала Анна, указывая на дверь. — Убирайтесь отсюда!
Мужчина посмотрел на Лидию Петровну.
— Может, мы пойдём? — мягко предложил он. — Вы, кажется, хотели поговорить с дочерью.
Лидия Петровна кивнула, и они вышли, оставив мать и дочь наедине.
—
Анна стояла посреди уютной кухни, в которой выросла. Запах свежезаваренного чая и домашних пирожков вдруг показался ей невыносимо чужим. Лидия Петровна, её мать, сжимала в руках фарфоровую чашку, не глядя на дочь.
— Анют, я долго думала, — мать говорила как-то даже слишком спокойно. — Ты должна понять, что я делаю это ради тебя. Каждый должен идти своим путём. Твоя судьба — это твоя ответственность.
Анна замерла. Её дыхание стало частым, как после бега.
— Ответственность? — голос стал ниже, почти перешёл в шёпот. — Ты серьёзно?
— Да, — Лидия Петровна отставила чашку и сложила руки на коленях. — Я многое поняла за последнее время. Всё это цепляние за материальное… Это разрушает людей.
— Мама, — после паузы произнесла Анна, сдерживая слёзы. — Ты хоть понимаешь, что делаешь?
— Анют, я уже всё решила, — устало ответила Лидия Петровна, опустившись на диван. — Я не хочу больше держаться за это.
— За что? За свой дом? — Анна нервно прошлась по комнате. — Это не просто стены, это наша жизнь. А ты отдаёшь её чужим людям!
— Это моя жизнь, — сказала мать, тихо, но твёрдо. — И я делаю то, что считаю правильным.
Анна остановилась, глядя на неё с изумлением.
— Правильным? — прошептала она. — Ты бросаешь меня, мам. Ты меня просто… вычёркиваешь.
— Я не бросаю тебя, — ответила Лидия Петровна, и её голос задрожал. — Я верю, что ты справишься сама. Ты сильная.
— А если я не хочу быть сильной? — спросила Анна. — Если я просто хочу, чтобы моя мама была рядом и не предавала меня?
Лидия Петровна посмотрела на неё, и в её глазах впервые промелькнуло сомнение.
— Это не предательство, — сказала она, словно убеждая саму себя. — Это…
— Это ужасно, мама, — Анна уткнулась руками в лицо. — Я больше не знаю, кто ты.
Лидия Петровна шагнула к дочери, но замерла. Её руки дрожали.
— Анют…
Анна вскинула голову, глаза её были полны слёз.
— Я не могу больше, — прошептала она. — Я пыталась тебя понять, но это выше моих сил.
Она развернулась и ушла, оставив Лидию Петровну одну в тишине. Мать долго смотрела на дверь, за которой исчезла дочь. Затем она села обратно на диван и обхватила голову руками.
***
Прошло несколько месяцев. Зима сменилась весной, но в душе Лидии Петровны было всё так же холодно. Она сидела у окна в своей квартире, которая уже не казалась ей домом. На столе догорала свеча, рядом лежала книга с невнятным названием: «Очисти душу, обрети свет».
Из окна был виден двор, где дети с криками бегали по тающему снегу. Лидия Петровна смотрела на них, но мысли её были далеко.
Звук шагов на лестнице заставил её насторожиться. Дверь не открывалась. Это мог быть кто угодно — соседи, почтальон, но не Анна.
Анна перестала звонить. Сначала Лидия ждала, потом злилась, теперь просто привыкла и вообще отключила телефон.
Раздался звонок в дверь. Лидия вздрогнула. Она не ждала никого.
— Кто там? — спросила она, подходя к двери.
Ответа не было, только ещё один звонок. Она посмотрела в глазок — на пороге стоял мужчина из общины. Нехотя открыла дверь.
— Лидия Петровна, — он улыбнулся той самой холодной, уверенной улыбкой, которая теперь так раздражала её. — Вы не забыли, у нас сегодня собрание?
— Сегодня не получится, — коротко ответила она, делая шаг назад.
— Как это не получится? — мужчина поднял бровь. — Вы уже не первый раз пропускаете наши встречи, это мешает вашему пути к очищению…
— Мне нужно отдохнуть, — голос Лидии прозвучал твёрже, чем обычно.
Мужчина задержал взгляд на её лице, будто хотел что-то сказать, но потом просто кивнул.
— Хорошо, мы ждём вас в следующий раз.
Она закрыла дверь и долго стояла у неё, словно прислушиваясь.
***
Анна замерла возле подъезда, смотрела на двери и не решалась войти. В руках она держала пакет с мамиными любимыми пирожными. На душе скребли кошки.
Она вспомнила, как утром перед выходом пробовала позвонить матери. Телефон молчал.
— Надо было раньше прийти, — сказала она себе вслух, но шаг вперёд не сделала.
Её останавливал голос в голове: «А вдруг она не захочет тебя видеть? После всего, что случилось…»
Но вспомнив мамино лицо, то, как она прятала глаза, когда говорила о завещании, Анна стиснула зубы. Она знала, что если сейчас не пойдёт, то может потерять её навсегда.
И она всё-таки решилась. Поднялась на этаж и позвонила в знакомую дверь.
— Кто там? — раздался голос матери.
— Это я, — ответила Анна.
Дверь открылась почти сразу. Лидия Петровна выглядела растерянной, словно не ожидала увидеть дочь.
— Анют…
— Привет, — тихо сказала Анна, протягивая пакет. — Я принесла твои любимые пирожные.
— Заходи, — голос матери дрогнул.
Анна вошла, оглядывая такую родную квартиру. Она заметила свечи, книги, но ничего не сказала. Сняла куртку и прошла в кухню.
Мать поставила чайник, всё так же молча.
— Ты нормально? — наконец спросила Анна.
— Нормально, — ответила Лидия Петровна, но в её голосе не было уверенности.
— Эти люди… они всё ещё приходят? — продолжила Анна, глядя на её спину.
Лидия Петровна села за стол.
— Приходят. Но я уже не хочу их видеть, — призналась она.
— Почему? — спросила Анна, наклонившись ближе.
— Они чужие. Я думала, что нашла что-то важное… А нашла пустоту, — голос матери стал тише. — Но, Анют, я ведь не могу всё вернуть.
Анна взяла её за руку.
— Вернуть можно только одно. Ты сама знаешь что.
Они долго молчали. Лидия Петровна смотрела в лицо дочери, словно заново её узнавая.
— Я думала, ты меня больше не простишь, — наконец сказала она.
— Я думала, что не смогу. Но, знаешь, мама, иногда прощение — это единственное, что у нас остаётся.
Чайник закипел, но ни одна из них не сдвинулась с места.
