— Алиментов ты не получишь, — кричал муж. А потом лишился квартиры и машины

Марина помнила тот день до мелочей. Смотрела в окно, как Артём запихивает чемодан в багажник. Движения резкие, злые. Будто не вещи складывает, а хоронит что-то.

После свадьбы всё покатилось по накатанной. Марина работала в небольшой юридической конторе, Артём пробивался в коммерции. Денег не хватало постоянно. Когда родился Никита, мама Марины продала дачу и дала им на первый взнос за квартиру.

— Только оформи на себя, дочка, — шёпотом говорила мать. — Мужики они… непредсказуемые.

Но Марина тогда только отмахнулась. Какая ерунда! Артём же её муж, отец их ребёнка. Всё оформили на него — так проще, говорил. Да и бизнес потом пошёл в гору.

А может, не пошёл? Может, просто Марина перестала считать? Она работала, растила сына, вела дом. А Артём… Артём «развивался». Ездил на тренинги, знакомился с «нужными людьми», покупал дорогие костюмы.

— Имидж — это всё, Мариш, — объяснял он. — Ты не понимаешь современных реалий.

Современные реалии пришли к ним домой в виде двадцатипятилетней Алёнки. С губами, как у утки, и мозгами, как у той же утки.

Дверь хлопнула. Марина вздрогнула.

— Мам, папа куда-то уехал? — Никита выглянул из своей комнаты. Худенький, длинный. В четырнадцать уже почти с неё ростом.

— Да, сынок. Уехал.

Слово «навсегда» застряло комом в горле.

Телефон завибрировал. Сообщение от Артёма: «Документы оставил на кухонном столе. Разберёшься».

Марина опустилась на стул и развернула папку. Сверху лежала распечатка с банковского счёта. Ноль. Круглый, жирный ноль.

— Что это, мам?

Никита заглянул через плечо. Марина быстро захлопнула папку.

— Ничего важного. Иди, уроки делай.

Но мальчик не ушёл. Стоял и смотрел своими серыми глазами — точь-в-точь как у отца.

— Он же вернётся?

Марина попыталась улыбнуться. Получилось криво.

— Не знаю, Никитка. Честно не знаю.

Вечером, когда сын уснул, она снова открыла папку. Документы на квартиру — собственник Артём Викторович Соколов. Документы на машину — тот же Артём Викторович. Банковские карты заблокированы. А на самом дне…

Заявление о разводе. Уже поданное. Без её ведома.

Руки тряслись, когда она набирала номер Ольги. Подруга с института, единственная, кто занимался семейным правом.

— Марин? Ты чего так поздно?

— Оль, — голос сорвался. — Я не знаю, что делать. Он ушёл. Всё забрал. Говорит, алиментов не получу.

Долгая пауза. Потом тихо:

— Завтра приезжай ко мне в офис. С документами. Всеми, какие есть.

— Олька, а если правда ничего не выйдет? Если я действительно…

— Марина! — голос подруги стал жёстким. — Четырнадцать лет ты этому козлу жизнь отдавала. Четырнадцать лет дом вела, сына растила, его бизнес на ноги ставила. Помнишь, как ты ему договоры составляла? Бесплатно?

Марина кивнула, хотя Ольга её не видела.

— Вот именно. Так что завтра приходи. И будем драться. До последнего.

Марина положила трубку и посмотрела в окно. Где-то там, в ночном городе, Артём обнимал свою Алёнку и рассказывал, какая у него злая жена. А здесь… здесь четырнадцатилетний мальчик спал в своей кровати, даже не подозревая, что завтра мир изменится.

И что его мама впервые за много лет готова за этот мир бороться.

Когда юрист — твоя лучшая подруга

Офис Ольги выглядел как декорация из американского сериала про адвокатов. Кожаные кресла, книжные полки до потолка, и запах дорогого кофе. Марина чувствовала себя как деревенская родственница в музее.

— Садись и рассказывай всё по порядку, — Ольга включила диктофон. — И не юли. Мне нужны факты, а не эмоции.

Марина достала помятую папку с документами. Руки всё ещё тряслись.

— Он говорит, что я жила за его счёт. Что квартира его, машина его, бизнес его…

— А материнские деньги на первый взнос? — Ольга подняла бровь.

— Были… Но документов нет. Мама давала наличными.

— Плохо. А переводы на развитие бизнеса?

— Какие переводы?

Ольга закатила глаза:

— Мариш, ты же мне сама рассказывала! Как в первые годы ты ему с твоей зарплаты на развитие фирмы скидывала. Как оборудование покупали, как аренду офиса оплачивали.

Память медленно возвращалась. Да, было. Конечно, было! Только тогда это называлось «вклад в наше общее будущее», а не «финансовая поддержка супруга в предпринимательской деятельности».

— У меня же банковские выписки должны быть где-то.

— Отлично. А переписка есть? сообщения, почта?

— Переписка о чём?

— О том, как ты ему помогала! Договоры составляла, клиентов привлекала, на встречи ездила.

Марина потёрла виски. Голова раскалывалась.

— Есть… наверное. Я же ему постоянно по работе писала.

— Вот и замечательно. Будем доказывать твой вклад в семейный бизнес.

Свекровь атакует (и сразу же получает отпор)

Через неделю, когда Марина как раз разбирала старые сообщения, раздался звонок. Неизвестный номер.

— Алло?

— Это я, — ледяной голос Ирины Павловны. — Мы должны поговорить.

Свекровь. Конечно. Марина даже удивилась, что та продержалась целую неделю.

— Здравствуйте, Ирина Павловна.

— Марина, что ты делаешь? Артём мне всё рассказал. Ты хочешь отобрать у него квартиру?

— Я хочу получить то, что мне положено по закону.

— По какому закону?! — голос свекрови взвился до фальцета. — Четырнадцать лет ты сидела у него на шее! Он тебя кормил, поил, одевал! А теперь ещё и так отблагодарить хочешь?

Марина глубоко вздохнула. Считала до десяти. Не помогло.

— Ирина Павловна, а кто, по-вашему, готовил эту еду? Кто стирал эту одежду? Кто…

— Жена должна! — перебила свекровь. — Это её обязанности!

— А муж должен?

Пауза. Потом:

— Артём работал! Деньги зарабатывал!

— Я тоже работала. И деньги тоже зарабатывала. И в его бизнес вкладывала.

— Бред какой-то! — Ирина Павловна явно теряла терпение. — У тебя что, чеки сохранились?

— А вот это, — Марина улыбнулась в трубку, — мы обсудим в суде.

Суд народный (и очень справедливый)

Зал суда оказался меньше, чем Марина представляла. И народу — человек пятнадцать от силы. Артём сидел рядом со своим адвокатом — молодым парнем в дорогом костюме. За спиной у него, как верный телохранитель, маячила Ирина Павловна.

— Встать! Суд идёт!

Судья быстро пробежалась по документам.

— Итак, дело о разделе имущества супругов Соколовых…

Артём выступал первым. Говорил красиво, убедительно. О том, как он один тянул семью, как развивал бизнес, как «супруга не принимала участия в предпринимательской деятельности».

— Квартира приобретена на средства ответчика, — бубнил его адвокат. — Бизнес создан и развит ответчиком единолично. Истица не имеет права на раздел данного имущества.

Потом встала Ольга. И началось самое интересное.

— Ваша честь, позвольте огласить выписку с банковского счёта истицы за 2015 год…

Она зачитывала перевод за переводом. Суммы небольшие, но регулярные. «Аренда офиса», «оборудование», «представительские расходы».

Лицо Артёма постепенно каменело.

— А теперь, — продолжала Ольга, — позвольте огласить переписку между супругами…

— «Артём, договор с Петровым готов, высылаю на почту».

— «Милый, встреча с инвестором перенесена на четверг, я договорилась. Целую».

— «Дорогой, нашла юриста для регистрации ООО, очень хорошие отзывы…»

С каждым сообщением Артём всё больше сползал в кресле.

— И наконец, — Ольга достала последний козырь, — аудиозапись разговора с клиентом компании ответчика, где истица представляется как совладелец бизнеса…

Свекровь сдаётся (почти красиво)

После перерыва вызвали свидетелей. Ирина Павловна шла к трибуне с видом воина, идущего на последний бой.

— Я мать Артёма, — начала она торжественно. — И я знаю, как на самом деле жила эта… — она посмотрела на Марину с нескрываемым презрением, — эта женщина.

Судья кивнула:

— Говорите по существу дела.

— Она никогда не работала! — выпалила свекровь. — Сидела дома, ребёнка растила! А Артём пахал, как лошадь!

— У вас есть доказательства того, что истица не работала? — спросила Ольга.

— А… то есть… — Ирина Павловна растерялась. — Работала, но не по-настоящему! В какой-то конторке!

— В юридической фирме «Правовед», — уточнила Ольга. — Ведущим юристом. Справка о доходах приобщена к делу.

— Но деньги-то она не зарабатывала! — не сдавалась свекровь.

— Согласно справке, средняя зарплата истицы составляла…

— И потом! — перебила Ирина Павловна. — Откуда у неё деньги на квартиру? Она же нищая была!

Воцарилась мёртвая тишина. Ольга медленно поднялась:

— Хорошо, что вы об этом спросили. Позвольте огласить выписку о продаже дачного участка матерью истицы…

Лицо свекрови стало сначала красным, потом бледным, потом снова красным.

— Я… я не знала… — прошептала она.

После заседания Ирина Павловна подошла к Марине. Стояла, мялась, не знала, с чего начать.

— Послушай, — наконец выдавила она. — Может, он и перегнул немного…

— Он — ваш сын, — спокойно ответила Марина. — А у меня есть свой. И мне его нужно растить.

Свекровь кивнула и отошла. А Марина подумала: странно, но первый раз за четырнадцать лет она почувствовала, что Ирина Павловна её если не уважает, то хотя бы… не презирает.

Это уже было что-то.

Судья выносит приговор — и это не то, чего ожидал Артём

Через месяц судебных заседаний, экспертиз и нервотрёпки настал день икс. Марина проснулась в пять утра и не могла заснуть. Ворочалась, считала овец, слонов, даже попробовала медитацию из ютуба. Бесполезно.

— Мам, ты не спишь? — Никита заглянул в комнату. — У тебя глаза как у совы.

— Спасибо за поддержку, сынок.

— Мам, а если папа выиграет?

Марина села на кровати. Вопрос, которого она боялась больше всего.

— Тогда… тогда мы все-равно справимся. Как-нибудь справимся.

— А если ты выиграешь?

— Тогда тоже справимся. Только будет проще.

Никита кивнул и ушёл завтракать. А Марина подумала: вот так просто. Ребёнок понимает то, что не понял за четырнадцать лет её взрослый муж. Семья — это когда справляются вместе.

В зале суда было многолюдно. Пришли коллеги Ольги «посмотреть на шоу», как они выражались. Артём сидел бледный. Рядом нервно ёрзал его адвокат.

— Встать! Суд идёт!

Судья Людмила Семёновна вошла с толстой папкой документов. Лицо каменное, нечитаемое.

— Садитесь. Именем Российской Федерации…

И понеслось. Юридические формулировки, статьи кодексов, ссылки на прецеденты. Марина слушала и думала: как же много слов нужно, чтобы сказать простую вещь — справедливость восторжествовала.

— суд постановляет: признать за истицей право собственности на одну вторую долю квартиры по адресу…

Ольга сжала руку Марины. Артём побледнел ещё больше.

— взыскать с ответчика алименты на содержание несовершеннолетнего ребёнка в размере…

— обратить взыскание на автомобиль и банковские счета ответчика…

Артём устраивает театр одного актёра (зрители не аплодируют)

Когда судья закончила зачитывать решение, в зале повисла тишина. Потом Артём медленно поднялся с места.

— Это несправедливо, — сказал он тихо. — Я всю жизнь работал. Всю жизнь.

— Садитесь, — строго сказала судья. — Решение окончательное.

— Нет! — Артём вдруг взорвался. — Это не может быть окончательным! Она всё уничтожила! Все!

Он размахивал руками, как заведённый. Лицо красное, шея вздулась.

— Четырнадцать лет я строил бизнес! Четырнадцать лет! А она… она сидела дома и тратила мои деньги!

— Гражданин Соколов, — судья повысила голос, — если вы не успокоитесь, я вызову охрану.

— Вызывайте! — Артём уже кричал. — Мне теперь всё равно! У меня ничего не осталось! Ничего!

Он повернулся к Марине. Глаза безумные, руки трясутся.

— Ты счастлива? Ты добилась, чего хотела? Уничтожила мужа, отца своего ребёнка?

Ирина Павловна делает неожиданное признание

После заседания все вышли в коридор. Артём ушёл первым, даже не попрощавшись с матерью. Ирина Павловна стояла у окна и смотрела вниз, на улицу.

Марина хотела пройти мимо, но свекровь её окликнула:

— Подожди.

Они встали рядом. Ольга тактично отошла, делая вид, что изучает объявления на стенде.

— Он мой сын, — сказала Ирина Павловна. — И я его люблю. Но…

Она замолчала. Марина ждала.

— Но, может, и перегнул он. С тобой. С Никитой.

— Может быть, — согласилась Марина.

— Я думала, что защищаю сына. А оказалось… — свекровь вздохнула. — Оказалось, что помогаю ему стать подлецом.

Они помолчали. За окном шёл снег — первый в этом году.

— Никита хороший мальчик, — вдруг сказала Ирина Павловна. — Умный. Добрый. Не в отца.

— В деда, — тихо ответила Марина. — Ваш муж был хорошим человеком.

Свекровь кивнула. Глаза блестели от слёз.

— Можно… можно я иногда буду навещать внука?

— Это решать не мне. Это решать Никите.

Неожиданный телефонный звонок (или как жизнь делает новый вираж)

Через неделю Марина разбирала документы дома. Решение суда уже вступило в силу, банк разблокировал часть средств, алименты начали поступать. Жизнь медленно налаживалась.

Зазвонил телефон. Номер Артёма.

— Алло?

— Марин… это я.

Голос осипший, усталый. Совсем не тот самоуверенный тон, каким он разговаривал месяц назад.

— Что тебе нужно, Артём?

— Поговорить. Можно?

— О чём?

Пауза. Слышно, как он тяжело дышит.

— Ты права была. Про всё права. Дела сыплются, деньги кончились, Алёна ушла, как только поняла, что я вовсе не богат.

— И?

— И… мне плохо, Марин. Очень плохо.

Марина посмотрела в окно. Никита во дворе играл в футбол с соседскими мальчишками. Кричал, смеялся, радовался жизни.

— Мне тоже было плохо, — сказала она. — Помнишь? Когда ты заблокировал карты и ушёл к другой женщине. Мне было очень плохо.

— Я понимаю…

— Нет, Артём. Не понимаешь. Потому что тогда ты просто ушёл. А я осталась. И выстояла.

— Может, поговорим? Встретимся? Мы же столько лет…

— Столько лет ты считал меня ничтожеством. А теперь пришёл за поддержкой?

Она сказала это без злости. Просто констатировала факт.

— Никита может с тобой встретиться, если сам захочет. Ты его отец, несмотря ни на что. А я… я уже не жена.

Она положила трубку и вернулась к документам.

Три месяца спустя жизнь вошла в привычную колею. Марина перевела Никиту в школу поближе к дому — теперь не нужно было каждое утро мчаться через весь город. Сын быстро освоился, завёл друзей, даже влюбился в одноклассницу Машу Петрову.

— Мам, а можно я Маше стихи напишу? — спросил он как-то вечером, краснея до ушей.

— Можно. Только не переписывай из интернета.

— Я сам! Честное слово!

Марина улыбнулась. Четырнадцать лет, первая любовь, стихи собственного сочинения. Всё как положено.

Квартира теперь казалась больше — странно, но без Артёма места стало больше, а не меньше. Марина обновила обстановку, купила новые шторы, переставила мебель. Дом наконец-то стал её домом.

Деньги были не лишние, но хватало. Алименты поступали исправно, плюс её зарплата, плюс небольшая подработка — консультации по семейному праву. Оказалось, после победы в собственном деле к ней потянулись другие женщины с похожими проблемами.

— Знаете, — говорила одна из клиенток, — когда муж заявил, что я ничего не получу, я почти поверила. А потом подруга рассказала про ваш случай…

Торт примирения (и новое начало)

Однажды вечером в дверь постучали. На пороге стояла Ирина Павловна с большой коробкой в руках и пакетом.

— Можно войти?

Марина кивнула. Свекровь прошла на кухню, поставила коробку на стол.

— Торт. Никите. День рождения же скоро?

— Через неделю.

— Я помню. — Ирина Павловна достала из пакета завёрнутую коробку. — И подарок. Конструктор.

Никита выглянул из своей комнаты, увидел бабушку и смущённо подошёл.

— Привет, бабуль.

— Привет, внучек. Как дела в школе?

— Нормально. Пятёрку по сочинению получил.

— Молодец.

Они сидели за столом втроём, пили чай с тортом. Никита рассказывал про школу, про Машу Петрову, про планы на лето. Ирина Павловна слушала внимательно, задавала вопросы, смеялась его шуткам.

Когда сын ушёл делать уроки, свекровь тихо сказала:

— Прости меня. Я была не права.

Марина долго смотрела на неё. Эта женщина когда-то делала её жизнь невыносимой. Унижала, критиковала, настраивала против неё сына.

— Я не держу зла. — сказала она наконец. И вы можете видеться с Никитой. Он вас любит.

— А Артём… Артём совсем плохо. Пьёт. Я боюсь за него.

— Это его выбор, — спокойно ответила Марина. — Взрослый человек сам отвечает за свою жизнь.

Ирина Павловна кивнула и встала:

— Ты сильнее, чем я думала.

— Я просто слишком долго молчала, — улыбнулась Марина.

Когда свекровь ушла, Никита подошёл к маме:

— Мам, а мы теперь будем с бабушкой общаться?

— Если ты хочешь.

— Хочу. Она же не виновата, что папа… ну, такой.

Марина обняла сына. Четырнадцать лет, а уже понимает то, что многие взрослые не понимают всю жизнь: каждый отвечает за себя.

За окном наступал вечер. Где-то в городе Артём, наверное, снова звонил молоденьким девочкам, обещая им золотые горы. Где-то рушились семьи, а где-то — строились заново.

А здесь, в маленькой квартире, мать и сын пили чай и планировали выходные. Спокойно и счастливо.

И это было самое главное.