— Я не понимаю, почему ты не можешь остаться в больнице ещё на пару дней, — голос Андрея звучал раздражённо и устало. — Врачи же настаивают. Ты вообще не думаешь про ребёнка?
— Как ты можешь такое говорить? — Марина прижала телефон к уху, чувствуя, как предательски дрожит голос. — Мне здесь одиноко. Ты приезжаешь раз в неделю на пятнадцать минут. А раньше говорил, что будешь лучшим отцом…
— У меня работа! — в его тоне появились стальные нотки. — Ты же знаешь, какой сейчас важный проект. Кто, по-твоему, будет оплачивать эту частную клинику? Твои больничные капризы?
— Капризы? — Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Я три месяца борюсь за нашего ребёнка. Одна. Совершенно одна.
— Начинается, — протянул он. — Давай без этих манипуляций. Ты не одна, у тебя там вообще-то целый штат врачей. А мне нужно работать, чтобы все это оплачивать.
Марина промолчала, машинально поглаживая внушительный живот. Седьмой месяц, тяжёлая беременность, постоянные капельницы и уколы. В палате мерно пищала какая-то аппаратура, за окном моросил ноябрьский дождь.
— Ладно, мне пора на совещание, — быстро произнёс Андрей. — Береги себя. И не вздумай никуда уходить.
Гудки в трубке звучали как приговор. В палату заглянула медсестра:
— Марина, капельницу пора ставить.
— Валентина Сергеевна, — Марина подняла на неё глаза, полные слёз. — А вы давно замужем?
— Двадцать три года, — улыбнулась медсестра, ловко готовя капельницу. — А что?
— И муж… он с вами всё это время? Ну, по-настоящему с вами?
Валентина Сергеевна присела на край кровати:
— Знаете, по-разному было, настоящая любовь — она в мелочах проявляется. В заботе, во внимании. Когда я своего первого вынашивала, Петька мой каждый день после работы прибегал. Хоть на полчаса, но прибегал. А ваш… — она покачала головой. — Простите, не моё это дело.
Три года назад в такой же пасмурный день они познакомились с Андреем. Она тогда работала в книжном магазине, а он зашёл за подарком маме. Высокий, статный, в дорогом пальто. Улыбнулся так открыто:
— Посоветуйте что-нибудь для искушённой читательницы. Маме на день рождения.
— А что она любит? — Марина смутилась под его внимательным взглядом.
— Вас, — он рассмеялся. — То есть, извините, я хотел сказать — современную прозу.
Как не влюбиться в такого? Красивый, солидный, с чувством юмора. Ухаживал красиво — цветы, рестораны, прогулки по ночной Москве. А через полгода сделал предложение:
— Ты — та единственная, которую я искал всю жизнь, — говорил он, стоя на одном колене посреди ресторана. — Выходи за меня.
А потом свадьба. Пышная, с сотней гостей. Только со стороны невесты — всего несколько человек. Родители не стало пять лет назад из-за несчастного случая, близких друзей почти не было.
— Ничего, — шептал Андрей. — Теперь у тебя будет новая семья. Мы с мамой тебя никогда не оставим.
Татьяна Петровна на свадьбе держалась отстранённо. Всё время что-то организовывала, командовала, суетилась. А когда молодожёны разрезали торт, тихо сказала соседке:
— Могла бы мой Андрюша и получше партию найти. Но раз уж влюбился…
Марина сделала вид, что не услышала. Глупая была, наивная. Думала — стерпится-слюбится. Будет идеальной невесткой, и свекровь её полюбит.
Воспоминания прервал звонок телефона. На экране высветилось «Мама Таня» — так Андрей настоял записать номер свекрови.
— Да, Татьяна Петровна?
— Мариночка, как ты там? — голос свекрови источал мёд. — Андрюша так переживает, говорит, ты домой собралась.
— Я больше не могу здесь, — тихо ответила Марина. — Мне так тоскливо тут.
— Деточка, но ведь врачи лучше знают! — в трубке зашелестело неодобрение. — И потом, у Андрея сейчас такой важный период на работе. Ты же не хочешь его волновать?
— А он меня хочет волновать? — вырвалось у Марины. — Извините. Я… я подумаю.
— Вот и умница, — сразу потеплел голос свекрови. — Ты лежи, набирайся сил. А мы с Андрюшей о тебе позаботимся.
Марина отключила телефон и отвернулась к окну. Внизу спешили куда-то люди, ехали машины — жизнь текла своим чередом. А она заперта здесь, в этой стерильной клетке, совсем одна.
— Я ухожу под расписку, — твёрдо сказала она врачу через час.
— Вы осознаете все риски? — пожилой доктор снял очки и устало потёр переносицу. — В вашем состоянии любое волнение может спровоцировать преждевременные роды. Давление скачет, тонус повышен…
— Понимаю. Но я больше не могу здесь находиться, — Марина расправила плечи. — Дома и стены помогают.
— Какие стены? — в кабинет вошла Валентина Сергеевна. — Мариночка, милая, останьтесь. Вот увидите, через пару недель станет легче.
— Не станет, — Марина покачала головой. — Я чувствую. Мне нужно домой.
В такси она достала телефон, хотела позвонить Андрею, но передумала. Сделает сюрприз. Приготовит его любимый ужин — стейк с овощами гриль, салат с рукколой и пармезаном. Может быть, тогда он снова станет прежним — заботливым, любящим, внимательным.
— Девушка, вам помочь? — участливо спросил таксист, когда они подъехали к дому. — Вы бледная какая-то.
— Нет, спасибо, я справлюсь, — Марина через силу улыбнулась.
На седьмой этаж поднималась целую вечность – как назло отключили оба лифта. Останавливалась через каждые пять ступенек, держась за перила — одышка мучила страшно. В висках стучало, перед глазами плыли чёрные точки.
«Надо было дождаться, когда включат лифты», — мелькнула запоздалая мысль.
Но мысль о том, как обрадуется муж, придавала сил. Она представляла, как распахнёт дверь, а он сидит в гостиной с ноутбуком. Поднимет глаза, удивится, бросится к ней…
Ключ мягко повернулся в замке. В прихожей горел свет. На полу стояли изящные женские лодочки — чужие, незнакомые.
— Андрюш? — позвала Марина, чувствуя, как предательски дрожат колени.
Тишина в ответ. Только из спальни доносились какие-то звуки. Она медленно пошла по коридору, каждый шаг давался с трудом. В голове билась одна мысль: «Нет, только не это, пожалуйста, не это…»
Дверь в спальню была приоткрыта. Марина толкнула её и замерла.
Время остановилось. Застыло осколком льда в груди. Андрей и какая-то светловолосая девушка. В их спальне. На кровати, которую они выбирали вместе, перед которой столько раз строили планы на будущее.
— Марина?! — он вскочил, путаясь в простыне. — Ты… ты должна быть в больнице!
— Должна, — эхом отозвалась она. — Должна быть в больнице. А ты должен быть на работе. На важном проекте.
Светловолосая прикрывалась одеялом, испуганно хлопая глазами:
— Андрей, ты говорил, что разводишься…А она…
— Рот закрой! — рявкнул он. — Марин, я могу объяснить…
Но она уже не слышала. Развернулась и выбежала из квартиры. В ушах шумело, к горлу подступала тошнота. Куда идти? К кому? Родителей нет, близких подруг тоже — после свадьбы как-то растерялись все связи.
Свекровь. Больше некуда.
Татьяна Петровна открыла дверь и застыла на пороге:
— Мариночка? Что случилось? Почему ты не в больнице?
— Андрей… — слова застревали в горле. — Он… там…
— Заходи, — свекровь посторонилась. — Я как раз чай заварила. Расскажешь всё спокойно.
В маленькой кухне пахло свежей выпечкой. На столе стояла ваза с печеньем — домашним, любимым Андрюшиным. Марина опустилась на стул. Руки дрожали так, что она не могла удержать чашку.
— Я застала его… — она глубоко вдохнула, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — С другой женщиной. В нашей спальне.
Лицо свекрови окаменело. Она медленно отставила чашку:
— А не надо было приезжать без предупреждения, — отчеканила она. — Жила бы спокойно.
Марина подняла глаза:
— Что вы сказали?
— То самое. Ты что думала? Что беременность — это билет в счастливую жизнь? — Татьяна Петровна поджала губы. — Мой сын молод, красив, успешен. А ты? Вечно больная, капризная. Только жалуешься и требуешь внимания.
— Я… о себе? — воздуха не хватало, комната поплыла перед глазами. — Я три месяца в больнице лежу, чтобы выносить ребёнка. Ребёнка, которого он сам хотел! Он же умолял меня родить!
— Вот именно! — свекровь повысила голос. — Сама забеременела, а теперь строишь из себя жертву. Андрюша работает целыми днями, обеспечивает тебя, а ты? Только претензии, только упрёки. Мужчине нужен уют, забота, ласка в конце концов, а не вечно больная жена.
Марина медленно поднялась:
— Вы… вы знали? Знали про его измены?
Татьяна Петровна отвела взгляд:
— Он мой сын. Я всегда буду на его стороне. А ты… ты никогда не была достойна его.
— Достойна? — Марина горько усмехнулась. — Да, наверное. Я не достойна такого мужа. И такой свекрови.
Она вышла из квартиры на негнущихся ногах. В сумочке завибрировал телефон — Андрей. Отключила, не глядя.
Внизу поймала такси:
— На Казанский вокзал, пожалуйста.
— С вами всё в порядке? — участливо спросил водитель, глядя в зеркало заднего вида. — Может, в больницу?
— Нет, — Марина прикрыла глаза. — Мне в Нижний Новгород. К сестре.
Через два часа она уже сидела в поезде. За окном проносились огни вечернего города, а в купе было душно и тесно. Попутчица, женщина лет шестидесяти, всё пыталась разговорить:
— И куда же вы одна в таком положении?
— К сестре, — тихо ответила Марина.
— А муж что же?
— Нет у меня больше мужа.
Телефон разрывался от звонков. Андрей, свекровь, даже незнакомые номера. Она выключила его и прижалась лбом к холодному стеклу. В отражении увидела своё лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами. Постаревшее за один день на десять лет.
Ольга встретила её на вокзале. Одного взгляда на заплаканное лицо сестры хватило, чтобы всё понять.
— Вот же…, — процедила она сквозь зубы. — Знала я, что он тебя недостоин.
— Оль
— Молчи. Поехали домой. Там поговорим.
В уютной квартире сестры Марина наконец смогла выплакаться. Рассказать всё: про одинокие дни в больнице, про равнодушие мужа, про предательство свекрови.
— И знаешь — она комкала в руках салфетку. — Я ведь чувствовала. Всё чувствовала. Как он отдалялся, как менялся. Но не хотела верить.
— Ты любила его, — Ольга гладила сестру по спине. — Это нормально.
— А он? Любил ли он меня хоть когда-нибудь?
Утром пришло сообщение от свекрови:
— Мы с Андреем всё обсудили. Он готов простить твою истерику, если ты вернёшься и будешь вести себя разумно.
Марина показала телефон сестре. Та побелела от злости:
— Простить? ОН готов простить? Да я сейчас ей позвоню…
— Не надо, — Марина покачала головой. — Я сама.
Дрожащими пальцами набрала ответ:
— Передайте Андрею, что заявление на развод он получит через неделю.
Телефон зазвонил мгновенно. Андрей.
— Марин, давай поговорим, — его голос звучал непривычно мягко. — Это была ошибка. Глупость. Я люблю только тебя.
— Правда? А когда ты начал мне изменять? До беременности или после?
— Марин…
— Нет, правда интересно. Когда ты понял, что я тебе не нужна? Когда уговаривал родить ребёнка? Или когда клялся в вечной любви?
— Ты не понимаешь…
— Теперь понимаю. Всё понимаю, — она глубоко вдохнула. — Больше не звони.
Заявление на развод Андрей получил через неделю. Не стал препятствовать — видимо, так было удобнее. Через месяц со дня подачи заявления в загс их развели.
В тот же день начались схватки. Преждевременные, на восьмом месяце.
— Держись, сестрёнка, — шептала Ольга, сжимая её руку. — Ты справишься.
София родилась утром — крепкая, здоровая девочка. С папиными глазами.
— Как назовёте? — спросила медсестра.
— София. В честь бабушки.
Позже в роддоме, оформляя документы у нее спросили:
— А отца записывать?
Марина на секунду закрыла глаза:
— Записывайте. Пусть потом дочери будет проще получить алименты.
Ни отец, ни бабушка не приехали в роддом. Не позвонили. Не поинтересовались.
— И хорошо, — говорила Ольга, помогая сестре укладывать малышку. — Не нужны вам такие родственники.
Жизнь медленно налаживалась. Соня росла спокойным, улыбчивым ребёнком. Марина работала удалённо — редактировала тексты, вычитывала рукописи. А по вечерам писала свою историю — чтобы когда-нибудь дочь поняла, почему всё сложилось именно так.
Через полгода начались суды за алименты. Андрей уволился с официальной работы и устроился к другу в фирму за минималку.
— Вы понимаете, что он намеренно занижает доход? — говорила судья, глядя на Марину. — Мы можем назначить проверку…
— Понимаю. Но у меня нет сил и денег на бесконечные разбирательства.
Два года пролетели незаметно. София росла умницей, радовала первыми словами, первыми шагами. Ольга помогала чем могла, но Марина всё чаще ловила себя на мысли, что пора двигаться дальше.
— Я нашла работу в издательстве, — сказала она сестре однажды вечером. — И присмотрела квартиру. Маленькую, но нам с Соней хватит.
— Ты с ума сошла? — всплеснула руками Ольга. — Какая квартира? На что ты жить будешь?
— На зарплату. И ещё есть подработка — буду вести курсы творческого письма онлайн.
— А если заболеет? А если…
— Оля, — Марина мягко перебила сестру. — Я бесконечно благодарна тебе за всё. Но мы с Соней не можем вечно сидеть у тебя на шее. Нам пора учиться жить самостоятельно.
В тот вечер они долго разговаривали. Ольга плакала, убеждала остаться, а потом вдруг успокоилась:
— Знаешь, а ведь ты стала другой. Сильнее. Увереннее.
— Пришлось, — улыбнулась Марина. — Когда есть ради кого.
Переезд дался нелегко. Крошечная однушка на окраине города, старая мебель, купленная по объявлениям. Но это было их собственное пространство — только их с Соней.
— Мама, а это наш домик? — спросила дочка, осматривая квартиру.
— Да, солнышко. Тебе нравится?
— Очень! А можно я мишку сюда посажу?
Они развесили на стенах её рисунки, купили яркое покрывало, поставили маленький столик для творчества. София оказалась невероятно талантливой — рисовала часами, придумывала истории, лепила из пластилина целые миры.
— В кого она у тебя такая? — спрашивали коллеги по работе.
— В бабушку, — отвечала Марина. — Мама тоже любила рисовать.
Однажды в парке к ним подошла незнакомая женщина:
— Извините, а вы случайно не жена Андрея Николаевича?
— Бывшая, — отрезала Марина.
— А я… я та самая, — женщина замялась. — Хотела извиниться. Я правда не знала, что вы беременны. Он говорил, что вы расстались.
Марина посмотрела на неё внимательно. Красивая, ухоженная, с дорогим кольцом на пальце.
— Вы теперь его жена?
— Да. Уже три года.
— Будьте счастливы, — искренне сказала Марина.
Вечером она долго не могла уснуть. Вспоминала их первую встречу с Андреем, свадьбу, совместные планы. Всё казалось таким далёким, будто из другой жизни.
— Мама, почему ты не спишь? — сонно спросила София, забираясь к ней под одеяло.
— Думаю, малыш.
— О чём?
— О том, как я тебя люблю.
Пять лет спустя они случайно встретили бывшую соседку. Та рассказала новости: Андрей с новой женой купили дом за городом, Татьяна Петровна души не чает в невестке, ждут второго ребёнка.
— А ты как? — участливо спросила соседка. — Одной тяжело, наверное?
— Знаете, — Марина улыбнулась, — я наконец-то чувствую себя по-настоящему счастливой. У меня есть любимая работа, прекрасная дочь, дом. Что ещё нужно?
— Мам, смотри! — к ним подбежала София, размахивая листом бумаги. — Я нарисовала наш дом!
На рисунке две фигурки — большая и маленькая — стояли на фоне многоэтажки. А вокруг них распускались яркие цветы.
— Какие у тебя цветы красивые, — похвалила соседка.
— Это не просто цветы, — важно объяснила София. — Мама говорит, что даже после самой холодной зимы обязательно наступает весна.
Марина обняла дочку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Да, её мечта о большой счастливой семье разбилась вдребезги. Но из осколков получилось что-то не менее ценное — маленькое, но такое настоящее счастье.
А вечером, укладывая дочь спать, она услышала:
— Мам, а знаешь что?
— Что, солнышко?
— Я рада, что у меня такая мама. Самая сильная и самая добрая.
И в этот момент Марина поняла: всё было не зря. Все слёзы, все бессонные ночи, все преодоления. Потому что теперь у неё есть главное — любовь, которую невозможно предать. Любовь, которая делает сильнее.
