— Вероника, а ты Ричи разве не заберёшь? — Константин стоял в прихожей с опущенными руками, когда почти бывшая жена протиснулась в дверь с двумя тяжеленными чемоданами. — Это же твоя собака.
— Да зачем он мне? — удивлённо изогнула бровь Вероника. — Разбирайся сам. Хочешь — отдай кому-нибудь, хочешь — на улицу выпусти. Мне он не нужен. И вообще, Костя, мне от тебя больше ничего не надо. У меня теперь совсем другая жизнь.
Дверь хлопнула, шаги стихли на лестнице. Константин ещё стоял, прислушиваясь к этому удаляющемуся «тук-тук», и пытался понять, как жить дальше.
После развода он твёрдо решил: уедет подальше, в другой украинский город, начнёт всё с нуля. Оставаться там, где каждый поворот двора — как укол, не хотел. Маленький городок, все всех знают, и, что хуже, Леру (так он когда-то ласково звал Веронику) и Арсения — бывшего лучшего друга — он видел бы слишком часто. Слишком больно было сознавать, что предали именно те, кому верил без оговорок.
Полгода — а может, и дольше — у них был роман за его спиной. Любимая жена и лучший друг, у которого, между прочим, была своя семья. Улыбались, смотрели в глаза… А он не видел. Как он мог не заметить?
Его больше ничто не держало. Никто — кроме маленького чихуахуа, которого год назад он сам купил Веронике на день рождения. По её просьбе.
— Спасибо, любимый! — сияла она тогда, прижимая к груди дрожащего щенка. — Я мечтала именно о таком. Побегу похвастаюсь девчонкам!
Это была её собака, её «мечта в миниатюре». Но, уходя к Арсению (тот не переносил животных — ни кошек, ни собак), Вероника даже не посмотрела на Ричи. Забирая вещи, ни разу. А Ричи смотрел — с тихой надеждой, как умеют только собаки. Кто же мог подумать, что его так легко оставят?
— Вероника, а Ричи? Ты не возьмёшь его? — робко спросил Константин в дверях.
— Сказала же: не нужен. Делай что хочешь.
«Ладно я… — мысленно проговорил Костя, подхватывая лёгкое тельце. — Но собака-то чем виновата?» Ответа не было. Вероника давно охладела к Ричи. Он не стал «имиджевой игрушкой»: боялся протянутых рук, громких звуков, машин и даже уличных кошек. Подруги Вероники хихикали: их собачки были «смелее». В какой-то момент Лера перестала брать Ричи на прогулки. Уход и любовь целиком легли на Костю.
Он гулял с ним по утрам и вечерами, возил к ветеринару, обнимал, когда тот вздрагивал от шума. Особенно в тот день, когда правда про Арсения прорвалась наружу. Константин сорвался на крик — и добрался до самого дна собственных нервов.
— Прости, дружище, что напугал, — шептал он потом, стоя на коленях и заглядывая под кровать, где мелко дрожал комочек. — Не сдержался. Больше так не будет. Обещаю.
Ричи поверил и вылез. Но когда на улице они случайно столкнулись с Вероникой, а та демонстративно отвернулась, собачка словно погасла. В глазах умер последний огонёк надежды. Хозяйка не вернётся. Никогда.
Ричи почти перестал выходить. Раньше он, несмотря на пугливость, обожал гулять рядом с ней, даже научился сам спускаться по ступеням — боялся, но преодолел. Его маленькая победа. Наверное, со временем преодолел бы и остальное. Если бы дали время. А ему просто поставили крест.
Месяц Костя носил его на руках во двор (хорошо ещё, что Ричи — не ирландский волкодав). Но и это мало помогало. Гуляли — без радости. Домой — без сил. Константин сам был разбит и не знал, как вытащить друга из этой чёрной ямы.
Он обещал был «найти хорошие руки», даже договорился о встрече. И в последний момент сорвал всё сам.
— Слушай, Рич, — он сел на пол напротив и посмотрел в круглые глаза. — Я уеду. Далеко. В другой город, в другую жизнь. И предлагаю тебе то же самое. Вместе.
Хвост Rичи дёрнулся. Взгляд — словно вспыхнул. Он не ожидал.
— Тогда решено, — улыбнулся Константин. — Через неделю — мы с тобой снимаемся с места.
Он уволился, продал родительскую квартиру и, загрузив в багажник коробки и переноску, тронулся в путь. Почти тысяча километров до новой точки на карте — другой украинский город, другой двор, другие лица. Рядом — он, Ричи. Два «раненых», но вместе.
Новый адрес им понравился. Скромная «однушка» в новострое, тихий сквер за домом, площадка для выгула. Казалось бы, живи — радуйся. Портили картину только две непримиримые королевы лавочки — Галина Петровна и Зинаида Васильевна. С утра до вечера они «дежурили» у подъезда, обсуждая всех и вся.
— Глянь, Петровна, сосед опять со своей овчаркой вышел, — шепнула Зинаида, толкнув подругу локтем.
— Какая овчарка? — возмутилась та, но с важным видом поправила очки. — Пород не знаю, но говорят, ужасно злая. Палец сунь — откусит.
— Вот-вот! — кивнула Зинаида. — И без намордника! А если на наших котов бросится?
Действительно, во дворе «патрулировали» два местных авторитета — рыжий и чёрный коты, жившие сами по себе, но считавшие лавочку своим штабом. Рыжий обычно дремал под деревом, но настороженно косил глазами по сторонам. Чёрный бегал за бабочками и делал вид, что про серьёзные дела вообще не слышал.
— Пошли, Ричи, погуляем? — улыбнулся Костя.
— Тяф! — ответил тот самым сиплым, робким лаем.
— Молодой человек, — окликнула Галина Петровна, — а намордничек на вашего волкодава не желаете? По правилам положено! А вдруг он набросится?
— Не волнуйтесь, — Константин остановился, не обижаясь. — Ричи маленький и трусоват. Он сам сторонится незнакомых. Котам вашим ничего не грозит.
— Все так говорят, — покачала головой Зинаида. — А потом по телевизору покажут — ужас-ужас. Купите намордник. Мы жаловаться будем.
Костя усмехнулся:
— Он и муху не обидит. Тем более кота.
И тут из-за угла вывернул высокий мужчина с доберманом. На псе — ни поводка, ни намордника. Шёл рядом, красиво, чётко — истинный спортсмен.
— Вот ещё один, — вздохнула Зинаида. — Нормально гулять не дают, разбалуются — и привет нашим котам.
Как назло, прямо из-под машины, стоявшей у бордюра, выскочил крошечный котёнок — серый, как пыль на колесе. Видно, что-то напугало: он пулей метнулся — и замер. Доберман увидел. В один прыжок — вперёд, с громким лаем.
Началась погоня. Котёнок рванул к ближайшему дереву. Доберман — за ним, молнией. У котёнка лапки короткие, у пса — длинные. Расстояние таяло, как мороженое на июльском солнце. Хозяин добермана бежал следом, кричал, но отставал.
В какой-то момент малыш остановился, выгнул спинку, распушил хвост, зашипел так, как, наверное, учила мама-кошка: «Покажи, что страшный!» Но против добермана это не работало. Тот не испугался — наоборот, ожесточился.
И тогда… Ричи сорвался с места.
— Ричи! Куда?! — выдохнул Константин, бросаясь следом.
Чихуахуа размером с полкирпича метнулся в самую гущу, встал между доберманом и котёнком, распластался на четырёх лапках и… заорал на своей тонкой собачьей волне. Тоненько, пронзительно, до дрожи. Но так отчаянно, что даже у прохожих ёкнуло сердце.
Бабушки синхронно прикрыли рты ладонями, представляя худшее. Рыжий кот перестал щуриться, чёрный забыл про бабочку. А доберман… застыл. Морда вытянулась: «Это что за крошка орёт на меня?» Он переминался с лапы на лапу, никак не решаясь, что делать с этим странным барьером.
Ричи трясся всем телом, но не отходил. Он понимал: ничего не сможет противопоставить, если тот пойдёт. Но и отступить не мог — там, за его спиной, дрожал ещё кто-то маленький, кому было страшнее в сто раз. Ричи тянул время. Хоть секунду. Хоть две.
Хозяин добермана, наконец, добежал, рывком схватил пса за ошейник, нацепил поводок, намордник вытащил из кармана, как фокусник платок, и, тянув упирающегося пса, буркнул сквозь зубы:
— Домой пойдём. Там поговорим.
Константин подоспел на две секунды позже, подхватил Ричи одной рукой, котёнка — другой, и быстро пошёл к подъезду. «От греха подальше» — как любили говорить бабушки на лавочке.
— А как ваша порода называется? — окликнула Галина Петровна, когда все вздохнули.
— Чихуахуа, — отозвался Костя.
— Надо же… — вздрогнула она и улыбнулась. — Думала, собаки котов только гоняют. А тут — защитник. Возьму такую — пусть моего Тимошу охраняет от «спортсменов».
После этого случая во дворе их с Ричи будто подменили: бывшие строгие судьи превратились в фан-клуб. Старушки махали рукой, коты стали «своими», даже хозяин добермана исправился: поводок, намордник — как по учебнику.
Через неделю в дверь позвонили. На пороге стояла девушка с тревожными глазами и стопкой расклеенных объявлений.
— Здравствуйте… Это вы нашли котёнка? Моего зовут Тимоша, — она протянула листок. — Бабушки у подъезда сказали, что ваша собака его спасла. Я уезжала, попросила маму присмотреть. Он выскочил в подъезд, а дальше… Я уж думала, не увижу.
Так Константин познакомился с Полиной — соседкой из их же дома. Случайный котёнок оказался мостиком.
Дальше всё было удивительно просто. Прогулки по скверу, разговоры «ни о чём» и о самом главном, чай на кухне, смех, «держи Тимошу, он у тебя не боится пылесоса», «посмотри, Ричи перестал вздрагивать от лифта». Сердце как будто осторожно складывали заново — по кусочкам, не торопясь.
Спустя какое-то время Костя достал из кармана маленькую коробочку, сказал: «Выходи за меня?» — и услышал «да». Полина с Тимошей переехали к ним. Теперь их четверо: Константин, Полина, Ричи и Тимоша. И у каждого — своё место, своя миска, своя любовь.
След от той истории остался в лучшем смысле: Ричи словно переступил через собственные страхи. То ли поверил в себя, то ли понял: если очень нужно — можно громко сказать своему страху «нет». Главное — ради кого.
И, вопреки поговорке «живут как кошка с собакой», у Ричи с Тимошей полная идиллия: спят на одном пледе, делят солнечное пятно у окна и деликатно уступают друг другу дорогу на кухню. Да и у Кости с Полиной — по-настоящему тёплая, крепкая семья.
В финале хочется вспомнить одну фразу: «Впереди нас ждут гораздо лучшие вещи, чем те, что мы оставляем позади». Кажется, это именно про них — и, может быть, про каждого, кто решился начать заново.
А вы когда-нибудь брали домой «неидеального» хвостика — и вдруг обнаруживали, что именно он стал вашим маленьким героем и точкой опоры? Расскажите своей историей в комментариях 🐾
