– Она же была твоей сестрой! Мила, так нельзя. Ты хоть понимаешь, что это твоя родная племянница? Маленький, беззащитный ребенок! Что же ты за глупости говоришь?!
– Мам, я уже все сказала! Ну что ты на меня давишь? Мне тоже нелегко было принять это решение. Но я ведь не робот!
На секунду в телефоне воцарилась тишина. С одной стороны трубки пожилая женщина пыталась уговорить дочь забрать племянницу, которая вот-вот попадет в детский дом. Родная сестра Милы тяжело заболела, а потом сгорела буквально за несколько месяцев.
Папа малышки нашел себе новую пассию еще до того, как супруга в сырую землю полегла. От ребенка открестился, сразу дал понять, что ему такая ответственность не нужна. Оставалась только Мила. Родная сестра Кристины, когда узнала, что племянница попадет в детский дом, всю душу себе наизнанку вывернула.
Взвешивала все за и против. Но тяжело было брать ответственность по сути за чужого ребенка. Условия жизни у Мила были не сахар.
– Мам, да я себя-то не всегда прокормить могу, смеешься что ли?! Ну какой мне ребенок?! С работой постоянные проблемы, едва концы с концами свожу! А если еще и ребенка возьму, то мы эту зиму даже не переживем! Я же сама по себе, мне помочь некому!
Мила говорила с отчаянием в голосе. Сначала она потеряла сестру, а теперь сражалась с собственной совестью, чтобы жить дальше без чувства вины.
– И как ты будешь жить дальше, если твою родную племянницу в детский дом отдадут из-за того, что ты струсила?! Как ты потом в глаза ей будешь смотреть?!
– Да она же маленькая, мам, ничего не вспомнит! Раз ты такая умная, чего к себе тогда не возьмете?! А то как меня на вилы поднимать, так запросто, а сами что?!
– Так ты сравнила, Мила! У нас возраст уже какой?! Что будет, если она к нам привыкнет, а мы один за другим за Кристиночкой отправимся? Помни, Кристина была твоя сестра! Ее ребенок в детский дом отправится только потому, что ты струсила.
– Нет, мама, она будет в детском доме, потому что ее отец сбежал, а у меня нет денег ее содержать!
Мила бросила трубку, рухнула на диван, закрыла лицо руками и разрыдалась. Ей было так плохо, так горько, сил никаких не было. От пережитых эмоций к горлу подступала тошнота. Мила откинулась на диване, посмотрела в белый потолок.
Вот что делать дальше? Объективно ей не на что содержать ребенка.
Она и сама порой квартплату задерживает, а сколько денег надо, чтобы малышку задержать?
И от понимания, что ее родная племянница окажется в детском доме, будучи совсем крохой, сердце сжималось с неимоверной силой.
Не было у Милы человека, который бы ее понял и поддержал. Подругам она не жаловалась, поскольку знала, что их реакция будет такая же, как и у матери. Все кругом считали, что она должна была взять племянницу к себе. Почему-то никто помочь не стремился, только на словах советы раздавали. А еще вдогонку готовы были в любой момент насесть с чувством вины.
На следующий день Мила поехала на работу. Мать прислала ей несколько фотографий племянницы с утра, словно бы желая как можно сильнее раздразнить внутреннего зверя, который заживо мучил несчастную девушку. Ей было всего двадцать лет, плюс ко всему целый ворох проблем. А еще у нее были планы на будущее, мечты.
А теперь от всего этого придется отказаться? Она внезапно в двадцать лет окажется матерью-одиночкой с кучей дополнительной ответственности и проблем, на которые совершенно не рассчитывала.
Со снимков на нее смотрела пухленькая маленькая девчушка, прижимающая к груди почти плоского кролика с завязанными лапками. И было в ее глазках что-то такое милое, притягательное, по-родному трогательное…
Не выдержала Мила, разрыдалась, сил уже никаких не было терпеть эти душевные терзания. Коллега подхватила ее под руку и вывела в буфет. И впервые за долгое время Мила рассказала кому-то всю историю.
Уже знала, что ее никто не поддержит. Понимала, что этот малознакомый, совсем не близкий человек будет ее осуждать. Но когда коллега заговорила, Мила удивленно уставилась на нее.
– Все вокруг знают лучше, как тебе жить. А ты от этих советчиков никогда не отделаешься, отращивай зубы, чтобы дать отпор. А по поводу племянницы… — женщина замолчала.
В глазах ее блеснула какая-то горестная пелена. Мила впервые увидела эту постоянно веселую, неунывающую женщину такой расстроенной.
– Я тебе так скажу. Это не твой ребенок, не твоя ответственность. Ты имеешь полное право жить дальше. Другой жизни у тебя не будет. Но ты должна знать вот что. Это маленькое, крошечное дитя, которое даже еще говорить не умеет, окажется в очень тяжелой жизни. Я сама выросла в детском доме и знаю, о чем говорю. И поверь, жить с родной тетей впроголодь гораздо лучше, чем сытой, но в детском доме.
Женщина погладила Милу по спине, чуть улыбнулась. А потом продолжила:
– Ты сердцем чувствуй. Ребенок — это на всю жизнь. Даже когда она вырастет, будешь переживать, ночи не спать. Но еще малыш — это огромная, ни с чем не сравнимая радость. А деньги… Кто-то в богатстве рожает, а потом в бедности оказывается. А кто-то в бедности рожает, потом как-то в жизни реализуется. Знаешь, жизнь она переменчивая. Если ждать удачного момента для рождения малыша, можно никогда не дождаться. Здесь тот же принцип. Если будешь ждать идеального момента, его можно никогда не дождаться.
Эти слова глубоко запали в душу Милы. Это был первый человек, который не осудил ее, не выставлял виноватой. Но все равно в тот день, когда Мила могла забрать племянницу, она не приехала.
Не было у девушки уверенности, что она в свои двадцать лет на простой работе сможет содержать маленькую племянницу.
С того дня мать с ней перестала общаться. Не писала, не звонила и, похоже, добавила номер в черный список. Никому Мила не угодила своим поступком. Для всех врагом осталась.
Но, похоже, волновало девушку только одно: она осталась врагом для самой себя. И в квартире съемной есть место, куда кроватку поставить. И коллега сказала, что она бесплатно кроватку отдаст! И соседка сказала, что они манеж отдадут и целый пакет детских вещей. И что она, не справится что ли?!
И как-то утром Мила проснулась с пониманием, что она ошиблась. Подхватившись с места, глянув на часы, девушка стала быстро собираться. Было только пять утра, но ноги уже несли ее к машине. И уже к шести автомобиль стоял возле детского дома в ожидании, когда отопрут ворота.
Когда на улицу вышла воспитатель, то сразу направилась к подозрительному автомобилю. И, увидев знакомое лицо, тут же расплылась в улыбке, словно предвкушая, чем это кончится.
– А я знала, что вы приедете. Специально процедуру отложила, знала! Верила, что вы приедете!
Мила обняла эту женщину, которую видела не первый раз. Они вдвоем поднялись на второй этаж, где тихо посапывала в кроватке маленькая Эля. Она все держала в руках того самого плоского зайца с синими глазками и завязанными лапками. И когда Мила протянула к ней ладошку, Эля тут же ее схватила, сжимая сонными пальчиками.
– Ма? — раздался голос малышки.
– Ма… — сквозь слезы произнесла Мила.
Они текли рекой, мешая говорить, дышать. Едва вышли в коридор, как Мила разрыдалась еще сильнее. Горько было от мысли, что она едва не оставила родного человечка вот так, в детском доме…
Через пару часов, когда были подписаны документы, девушка вышла на улицу с маленькой племяшкой, которая еще неустойчиво держалась на ногах.
Подхватив на руки девочку в пухлом комбинезоне, Мила понесла ее к машине. Девчушка улыбалась, прижималась к ее щеке, то говорила, то лепетала на своем.
И только Мила заикнулась в рабочем чате, что готова забрать кроватку, как началась целая череда событий. Удивительных.
Через пару часов к ее дому подъехало несколько машин. Начальник привез хорошую кроватку-трансформер. Та самая коллега — пеленальный столик в разобранном виде. Даже начальница отдела, которая, казалось, неблагодушно относится к Миле, и та привезла коляску. Никто из них слова не сказал, ни копейки не попросил. Только поздравляли, любовались малышкой. А еще холодильник забили продуктами и перевели на удаленную работу.
Мила поверить не могла, что все в ее жизни как будто само под ребенка подстроилось. И все эти люди, которые раньше были только коллегами, так искренне поздравляли ее, что слезы подкатывали.
Доброту этих людей Мила не забыла. Маленькая Эля приносила немало проблем, о которых так тревожилась раньше девушка. Но сколько же радости было от этих маленьких ладошек, по-детски крепких объятий и звонкого смеха.
Через год Эля пошла в детский сад, а Мила смогла вернуться на работу. С того самого мгновения, как она забрала малышку из детского дома, несмотря на все трудности и проблемы, ни разу Мила не пожалела о своем решении.
