Анна стояла у окна больничной палаты, глядя на заснеженный двор. Ей было двадцать восемь, но врачи уже сказали — осталось меньше месяца. На кровати, сжимая в руках старого плюшевого зайца, сидел её трёхлетний сын Миша. Он смотрел на маму так, будто чувствовал — что-то идёт не так.
— Мам, мы скоро домой? — тихо спросил он.
— Скоро, малыш, скоро, — Анна заставила себя улыбнуться, чтобы он не заплакал.
В палату зашёл Павел. Жена встретила его взглядом, но он тут же перевёл глаза на сына, стараясь выглядеть бодрым:
— Привет, дружок.
Анна глубоко вздохнула:
— Паш, надо поговорить.
Выйдя в коридор, она, глядя в пол, тихо произнесла:
— Я знаю, что мне осталось немного. Не за себя боюсь — за Мишу. Ты справишься один?
Павел сжал кулаки:
— Справлюсь. Я же отец.
— Паша… тебе и раньше было непросто с ним одному. Он маленький, ему нужна забота.
— Я справлюсь, — повторил он твёрдо.
Через три недели Анны не стало. Похоронили тихо, без лишних глаз. Дом встретил Павла тишиной и пустотой. Жена держала семью, вела быт, занималась сыном. Теперь всё это легло на него.
Миша бродил по квартире с зайцем в руках, иногда просто стоял рядом с отцом. Павел гладил его по голове, но слов не находил. Работа, дом, хлопоты — всё стало монотонным и тяжёлым. Он не привык к готовке, уборке, стирке. По вечерам сидел на кухне, глядя в окно, и молчал.
Со временем Павел замкнулся. Миша стал тише, перестал просить сказки на ночь. Словно понял — отца лучше не тревожить.
Однажды, забрав сына из сада, Павел понял, что дома пустой холодильник. Он сел за стол, устало потер лицо. На следующий день воспитательница осторожно спросила:
— Павел, всё в порядке? Может, помощь нужна?
Он лишь покачал головой.
На работе заметили, как он изменился. Светлана, коллега лет тридцати пяти, не раз приносила домашнюю выпечку, предлагала помощь, но Павел держал дистанцию. Однако через год болезнь свалила его в постель. Светлана, узнав об этом, пришла с горячим супом и лекарствами.
— Паш, тебе тяжело одному. Не отказывайся.
В тот вечер она приготовила ужин, уложила Мишу. Павел, наблюдая за ней, почувствовал облегчение. Перед уходом она сказала:
— Если что — звони.
Постепенно она стала чаще приходить, помогать по дому. Миша поначалу держался настороженно, но отец заметно смягчился, и мальчик это видел.
Однажды Светлана предложила:
— Может, попробуем жить вместе? Я помогу с Мишей и домом.
Павел согласился, думая о сыне. Сначала всё шло гладко: чистота, ужин, порядок. Светлана читала Мише сказки, водила в сад. Но вскоре её стало раздражать, что Павел всё ещё вспоминает Анну. Ревность к его прошлой жизни невольно переносилась на ребёнка.
Она стала холоднее с Мишей, строже, чаще повышала голос. Мальчик замкнулся, избегал её. Павел, погружённый в работу, не замечал тревожных сигналов.
Однажды Светлана сказала:
— Я беременна.
Павел растерялся, но обрадовался. Однако забота о Мише со стороны Светланы почти исчезла. Она требовала, чтобы он многое делал сам, оправдываясь усталостью. Миша стал плохо спать и однажды признался отцу:
— Я Светлане мешаю. Она сердится и кричит.
Павел попытался поговорить с женой, но услышал в ответ:
— Он ревнует тебя. Делает назло.
Напряжение росло. Светлана начала наказывать Мишу за пустяки. В сердцах сказала Павлу:
— Или он, или я.
Павел промолчал, но понял, что ситуация опасна.
Однажды, пока он был в рейсе, Светлана отправила Мишу в погреб «за картошкой» и захлопнула люк. Мальчик плакал и звал её, но ответа не было. Он провёл там ночь — в холоде и темноте.
Павел вернулся раньше срока. Не найдя сына дома, пошёл во двор, открыл люк и вытащил дрожащего Мишу. На Светлану он посмотрел с яростью:
— Собирай вещи. Ты могла его убить.
— Я беременна, — напомнила она.
— Ребёнка не брошу, но тебя в доме не будет.
Светлана ушла в тот же вечер.
Месяц спустя Павел сменил работу, чтобы быть дома каждый день. Миша стал спокойнее, но боялся темноты. Однажды в дверь постучали — Светлана с матерью. Валентина попыталась упросить его принять дочь обратно «ради семьи». Павел твёрдо сказал:
— Мой сын в безопасности важнее всего. Мы вместе не будем.
Вечером Миша спросил:
— Они вернутся?
— Нет, сынок. Мы теперь вдвоём. И я никому не позволю тебя обидеть.
С тех пор Павел больше времени проводил с сыном: читал, гулял, делал с ним уроки. Постепенно в доме стало тихо и спокойно. На могиле Анны Миша спросил:
— Мама нас видит?
— Думаю, да. И рада, что нам с тобой хорошо.
Возвращаясь домой, Павел чувствовал уверенность: теперь он защитит сына, что бы ни случилось.
