Телефон трезвонил в третий раз, пока Илья, наконец, не поднял его с пола, провёл пальцем по паутине трещин и ткнул на громкую связь:
— Привет, мам. Что-то случилось или ты вдруг вспомнила, что у тебя есть сын?
— Не ной, — донёсся из динамика хмельной голос Галины. — Я про тебя не забывала.
— Да ну?
— Да. Это ты решил жить отдельно. Такой же упрямый, как… Весь в отца — одним словом!
Илья хотел возразить, но сдержался. «Она всё равно ни в чём не признается».
— И о чём разговор?
— Дело к тебе есть.
— Давай сразу к сути, без твоих вступлений.
— Без вступлений так без вступлений. Баба Аня умерла.
— Что? Когда?!
Чёрная полоса у Ильи началась с одного звонка. Позвонил бывший напарник по стройке, Павел, замялся и предложил встретиться вечером в баре.
— С заказами как? — поинтересовался он, чокаясь бокалом.
— Слабо, — честно ответил Илья. — Полтора месяца ни одной нормальной подработки. Лоскутные заработки и всё.
— А я говорил — не уходи из бригады. Был бы при деньгах.
— Паш, ты знаешь, я не умею «хитрить» с заказчиками. Легких денег не хочу.
— Знаю. Поэтому и зову: есть честный вариант.
У Ильи внутри щёлкнуло:
— Поподробнее?
Павел рассказал: знакомые затеяли ремонт в доме, ищут толкового универсала.
— Сроки жмут, — подвинул он пустой бокал.
— А ваша бригада почему не берёт?
— Уезжаем в командировку. Да и объём для нас мелковат, а тебе — самое то. Идёшь?
— Глупо отказываться, — оживился Илья.
— Но есть нюанс.
— Куда ж без него…
— Деньги у заказчика на вкладе. Не хочет терять проценты. Оплата — по факту, когда всё сдашь.
— Пахнет разводом.
— Да какой развод, это свои люди. Не кинут, я поручаюсь. Аванса не будет: всё уйдёт на материалы. Если не согласен — найду другого.
Илья помолчал. Он всю жизнь обходил стороной «оплата потом», но сейчас работ не было. «Три-четыре месяца — и приличная сумма. На сбережениях протяну. Главное — дожать объект». И мысль теплилась тёплая: «Возьму кольцо, позову Вику в шикарный ресторан, попрошу стать женой». Год вместе — пора. Он любил Вику до легкой черноты в груди.
Илья согласился. Встретился с хозяином, Никитой Петровичем, обсудил фронт работ, цену — и нырнул в стройпыль. Придирок не было — редкость! До сдачи оставались дни. Илья радовался: вот-вот отдаст кредит за кольцо (урвал по акции), оплатит съём, забронирует стол на двоих.
Но в самый последний момент всё сломалось. Никита Петрович принял работу, похвалил, попросил отсрочку на две недели… Илья кивнул. А в назначенный день оказалось, что дом уже продан, а бывший владелец — испарился. Телефон «вне зоны», Павел — тоже «трубку не берёт». Новый хозяин сочувственно развёл руками: «Покупал уже с ремонтом».
— Красиво провели… — шептал Илья, шлёпая к машине. — И сам хорош: чувствовал подвох и всё равно полез.
Он расстроился, но не сломался. По дороге в супермаркет за водой — горло пересохло — увидел Вику. С кем-то. Со спины — её походка. Илья хотел окликнуть, но заметил, как она держит парня за руку — крепко, по-настоящему. Они остановились у скамейки и прилюдно поцеловались — будто специально: «Смотрите, мы счастливы».
Бутылка выпала. Сцены закатывать Илья не стал. Дошёл до машины, завёл дрожащими пальцами. Дома походил из угла в угол, выпалил в мессенджер: «Привет. Погуляем? Я свободен». Ответ пришёл через минуту: «Извини, Илюш, сегодня не могу. Я у мамы…».
Мама Вики жила во Львове. А Вика была здесь. С кем-то.
Телефон впечатался об стену и затих. Илья глянул на себя в зеркало и сухо усмехнулся:
— Полегчало, герой?
Тишина. И тяжёлый выдох.
Мысли налетели толпой: «Почему она так? Почему меня обманули? Чем платить за квартиру? Что скажет хозяйка, если просить отсрочку?» Хотелось уехать далеко — только куда?
И тут встрял звонок. Аппарат, как ни странно, выжил. Илья не ответил. Ещё звонок. Третий. Он глянул на расколотый экран: «МАМА».
«Что ей нужно?»
Полгода назад они говорили в последний раз: Галина просила денег «в пенсионный фонд», а на деле — на бутылку и закусь. Обычно звонила только за этим. Илья тянул. Не сегодня. Его уже «накрыли» заказчик и Вика — не хватало третьей волны.
— Привет, мам. Ты о чём — вспомнила о сыне или деньги кончились?
— Не ерничай, — хмыкнула Галина. — Я про тебя не забываю.
— Правда?
— Правда. Это ты съехал. В отца пошёл — упёртый.
— Зачем звонила?
— Поговорить.
— Только по существу.
— По существу так по существу. Анна Семёновна… баба Аня… умерла.
— Когда?!
Он давно собирался узнать у матери адрес бабушки, но не складывалось: то работы, то у Галины запой.
— Точно не скажу. Месяцев пять назад, может, больше. У соседки её был мой номер — позвонила. Но это не главное.
— В смысле?
— Главное — завещание. Баба Аня сказала соседке: «Дом оставлю Илюше, больше некому». В наследство надо успеть войти за полгода.
Илья молча переварил. Потом:
— Почему ты говоришь об этом только сейчас? Почти полгода прошло.
— Какая разница? Вылетело. Речь о наследстве: глупо упускать. Езжай немедленно оформлять. Станешь собственником — продашь.
— Зачем продавать?
— А тебе он зачем? Ты там жить не будешь. Продашь и половину отдашь мне.
— С чего бы?
— Во-первых, ты мой сын и обязан помогать одинокой пенсионерке. Во-вторых, это я сказала тебе про завещание. В-третьих, баба Аня мне тоже должна — жизнь испортила. Считай, моральная компенсация.
— Никто тебе жизнь не портил, мам.
— Конечно-конечно… В общем, я адрес пришлю. Двигайся. И не тяни, а то потом судиться придётся.
Смс с адресом пришла через минуту: «улица Грушевского, 13». Илья взял инструмент (чтобы хозяйка, узнав о «побеге», не вышвырнула), сдал кольцо в ломбард, завёл машину — и в село.
Дорогу съедал мыслью: «Как вовремя я об этом узнал… Прости, баба Аня, что не приехал при жизни. Но спасибо за дом. Продам — расплачусь с долгами и начну заново».
Илья остановился у покосившегося забора, толкнул калитку с облезлой табличкой «улица Грушевского, 13» и ступил на тропу.
— Ей-ей, кто вы и что надо? — окликнули сзади.
Он обернулся: сухонькая, седая, лет семидесяти, но взгляд живой.
— Здравствуйте. Я — внук Анны Семёновны. Галина сказала: баба Аня написала на меня завещание.
— Илья? Андреева сынка? — женщина улыбнулась. — Дождалась всё-таки… Анна Семёновна тебя при жизни ждала.
— Я не знал, где она живёт…
— Я звонила Галине, хотела твой номер. Сказала: «Не знаю». Вы что, совсем не общаетесь?
— Редко. Но номер она прекрасно знает.
— Хм… Ладно. Жди, принесу ключи и бумаги.
Пока соседка ушла, Илья сел на лавку и провалился в прошлое. Отец, Андрей, был моряком: дома — раз в полгода. Баба Аня — ещё реже: раз в два года, потому что жила далеко, приезжала, когда Андрей сходил на берег. Галина свекровь не жаловала: каждый раз, как муж возвращался, начинались слёзы, «мне тяжело одной», «сыну нужен отец» — и звонкие истерики. Андрей молчал — он любил море. Сильнее семьи. И это было правдой.
Единственная, к кому он прислушался бы, — мать. Но Анна Семёновна говорила одно: «Он взрослый. Решения его — его. Отговаривать бесполезно».
Однажды Галина зашла к двенадцатилетнему Илье и произнесла:
— Папа не вернётся.
— Почему?
— Море не отпустило. Остался с ним. Навсегда.
— Навсегда?..
Илья рыдал в подушку до рассвета. Мать сидела рядом и шептала только одно: «Это баба Аня виновата! Просила я её — уговорить, отговорить!».
После гибели отца баба Аня перестала приезжать — Илья слышал, как Галина по телефону приказала «чтоб ног твоих тут не было». Он бабушку любил, но был слишком мал, чтобы спорить.
Галина изменилась: нервная, жесткая, ночами — крики, битая посуда, а потом — бутылка. На собрания не ходила, жизнью сына не интересовалась. Илья после девятого подал документы в строительный колледж с общагой — лишь бы уйти.
— Делай что хочешь, — буркнула она, когда он поставил перед фактом. На время учёбы деньги присылала. Потом — ни копейки: «обиделась».
Соседка вернулась — принесла документы и ключи. Илья поблагодарил и вошёл в дом.
За несколько недель он оформил наследство, вычистил двор, подлатал крышу, сходил на кладбище к бабе Ане. Подружился с соседкой, Надеждой Ивановной, — то пирожками с картошкой накормит, то пирогом с капустой. Познакомился и с остальными — приняли как своего. Почти каждый день он заглядывал в продуктовый — там работала симпатичная Кира. Она улыбалась Илье так лучисто, что внутри теплило, как печка в январе.
Покупателей нашёл через интернет: должны были подъехать, обсудить цену. Всё шло по плану… если б не странность.
— Нет! Я этого делать не буду! — крикнул Илья и рывком проснулся. Часы — 3:30.
— Да что ж такое…
Шестую ночь подряд снился один и тот же чёрный сон: он лежит в темноте, а безымянный голос повторяет: «Открой окно. Открой окно». Будто заклятие от злых сил. Илья во сне машет руками, орёт — и просыпается весь в холодном поту. Реальность сном не отличишь: та же комната, те же стены. Только вместо голоса в ушах — треск собственного сердца.
Он глянул в окно — за стеклом вспыхнули два «уголька» и тут же погасли. У него по спине пробежал холод. Подошёл ближе, вгляделся в темноту — ничего. Побрёл на кухню, сварил кофе, сделал пару глотков и задумался: «Зачем кому-то это окно? Чтобы я простыл? Чего добивается этот голос? Моей смерти?».
Ответов не было. Днём Илья сходил на кладбище, потом долго бродил по морозной, но солнечной улице. Не отпускало чувство, что за ним наблюдают. Оборот — никого. Пусто. А ощущение есть.
Зашёл в магазин к Кире — и просто тянул время у полок. «Какая же она красивая…». И вдруг:
— Илья, открой форточку, пожалуйста! — попросила Кира. — Ты высокий, а мне на табуретку лезть.
— Конечно, — он вздрогнул и выполнил просьбу.
Вернувшись домой, Илья долго не мог прийти в себя: во сне требуют — теперь и наяву. Ночью сон снова начал затягивать — и опять: «Открой окно…».
— Да сколько можно! — сорвался он, вскочил, распахнул окно, принёс второе одеяло и рухнул на подушку.
И — чудо — проспал, как младенец. Голос умолк.
А утром…
— Эй! Ты кто и что тут делаешь?! — подпрыгнул Илья. На его половине кровати растянулся серый кот.
— Брысь!
Кот даже ухом не повёл — прикрыл глаза и сладко засопел. Илья собрался, взял пушистого наглеца и вынес на крыльцо. Окно захлопнул. «Только кота мне и не хватало».
Минуты не прошло — во дворе ахнула Надежда Ивановна, принёсшая молока:
— Ой-ой, гля-а!
— Что случилось?
— Да это ж Андрюшка! Вернулся! — показала она, как серый тенью перемахнул через забор.
— Андрюшка?
— Кот Анны Семёновны. Она его котёнком в сугробе нашла, приютила. И назвала в честь сына — Андрея. Благодаря ему, говорила, и продержалась долго: смысл в жизни появился. После её смерти кот пропал… А теперь — вот он. Слава Богу, жив.
Илье стало стыдно — кот вернулся домой, а он вышвырнул его на мороз.
Три дня Илья искал Андрюшку — без толку. На четвёртую ночь опять открыл окно — вдруг сработает. Не спал до рассвета, потом задремал. Проснулся и машинально потрогал пустую половину кровати — и отдёрнул ладонь: тёплая. «Приходил». На кухне что-то звякнуло. Илья вылетел — и застал серого скомороха лично: сидит на полу, облизывается. На столе — тарелка с колбасой, вчера забытая. Было четыре кусочка, осталось два.
— Умеешь делить, товарищ, — улыбнулся Илья, подхватил кота и долго гладил.
Так и подружились. Андрюшка ходил хвостом — старался не терять человека из виду. Вместе с ним Илья стал «ходить в гости»: Надежда Ивановна разнесла по селу, что «внук Анны Семёновны — руки золотые». Народ потянулся: починить, подлатать, собрать. Платили нормально. Илья частично погасил кредит, полностью расплатился с хозяйкой съёма. Та даже сказала:
— Буду рада, если вернёшься.
— Спасибо. Планирую в Киев заглянуть. Только спрошу: с котом можно? Он воспитанный, мебель не трогает.
— С котом? Нет. Шерсть, «метки»… Девушку приводи, а кота — не надо.
— Девушки нет, — криво улыбнулся Илья. — Понял.
Уезжать не хотелось: село затянуло добротой, а с котом расставаться — тем более. Но завтра обещали приехать покупатели. Телефон Галины надрывался: «Ну что там? Когда деньги переведёшь?». Она достанет любого.
«Что делать с Андрюшкой?» — крутилось в голове. И ещё — Кира. Ему казалось, что он ей нравится: глаза, улыбка, как разговаривает… Она даже попросила на днях заглянуть к ней домой — кран подтекает. Он сказал «постараюсь», но не пришёл — колебался. Пора решать. И он решил.
На следующий день у забора затормозила синяя иномарка. Вышли супруги. Илья взял кота на руки и пошёл к калитке.
— Здравствуйте. Вы Илья?
— Да. А вы — Олег Дмитриевич?
— Он самый. Как договаривались — посмотреть дом и цену обсудить. Уверен, договоримся, — расплылся в улыбке.
Илья перевёл взгляд с кота на Надежду Ивановну, выглядывающую из-за штакетника. Потом — на гостей. Те уже уловили что-то странное и переглянулись. Илья глубоко вдохнул, виновато улыбнулся и сказал:
— Простите. Дом не продаётся.
Дальше всё было просто и сложно одновременно. Илья остался. Подлатал печь, поставил веранду, поменял забор. Работа нашлась, друзья — тоже. Кира позвала «на чай» — он починил кран, а потом они долго гуляли по вечерней улице и смеялись без причины. Андрюшка, конечно, ревновал — но принимал. Ночью по-прежнему приоткрыто окно — чтобы тот, кто первый вернулся в этот дом, всегда мог войти.
Иногда нас спасают те, кого мы сами вроде бы спасаем. Дом, где пахнет пирогами и новыми досками. Кот, который приходит, когда ты готов открыть окно. Случалось ли у вас так, что всё менялось из-за одного «мяу» или одного «не продаётся»? Расскажете? 🧡
