Ирина сидела в своём офисе и смотрела на настенные часы. Половина четвёртого. Обычно она завершала работу и уходила в шесть, но сегодня что-то настойчиво тянуло её домой. Словно внутренний голос шептал: «Езжай. Прямо сейчас, немедленно».
— У меня что-то голова разболелась, — солгала она своему руководителю. — Можно я сегодня уйду пораньше?
Она ехала по знакомым улицам Киева и размышляла о странном поведении мужа в последние месяцы. Павел стал каким-то отстранённым. Да, он физически присутствовал — сидел за ужином, смотрел телевизор, иногда даже обнимал её. Но душой — он был где-то далеко.
— Много работы, — отмахивался он, когда она пыталась затеять серьёзный разговор. — Я очень сильно устаю.
Устаёт. А почему тогда он прячет свой мобильный телефон? И почему он берёт его с собой, когда идёт в душ?
Ирина припарковалась у подъезда и поднялась на четвёртый этаж. Ключи в замок вставила максимально осторожно — просто на всякий случай. Дверь открыла тихо-тихо.
И сразу же услышала.
Смех. Отчётливый женский смех, доносящийся из их спальни. И голос мужа:
— Ира не приедет раньше семи. У нас ещё есть время.
Время на что? На то, чтобы в её семейной постели, под её одеялом…
Ирина прислонилась к стене коридора. Колени подкашивались, ноги не держали.
Их дочь Александра только поступила в университет, они же совсем недавно говорили о будущих внуках. А он…
— Боже, как же хорошо, что она такая пунктуальная! — донёсся женский голос. — Всегда возвращается домой к семи. Прямо как по расписанию!
Пунктуальная. Значит, они уже давно? И они обсуждают её, Ирины, режим дня?
Ирина резко толкнула дверь спальни.
То, что она увидела, навсегда выжгло клеймо в её памяти. Павел и рыжеволосая девушка лет тридцати. В их супружеской постели.
— Ир… — Павел подскочил, лихорадочно хватая простыню. — Ты, ты же должна была…
— Работать. Как обычно. — Голос Ирины звучал пугающе спокойно.
Девушка торопливо натягивала своё платье. Красивая. Молодая. Всё то, чем Ирина постепенно перестала быть к своим сорока годам.
— Представь нас друг другу, Павел, — сказала Ирина. — Или вы уже хорошо знакомы с моими привычками?
— Ир, подожди. Дай мне всё объяснить.
— Объясняй.
Павел натянул трусы, футболку. Он метался по комнате, словно загнанный в угол зверь.
— Это, это ничего не значит, поверь.
— Ничего не значит? — переспросила Ирина тихо.
— Я просто запутался. Мы с тобой как-то отдалились.
Отдалились. Когда это произошло? Когда она работала сверхурочно, чтобы Александре на учёбу хватало? Или когда вставала в пять утра, чтобы успеть и суп сварить, и на работу не опоздать?
— Алина, уходи, — бросил Павел девушке. — Мы поговорим позже.
Значит, Алина.
Девушка быстро собралась и пулей выскочила из квартиры, бросив на Ирину один виноватый взгляд.
А Ирина всё так же стояла в дверях спальни и смотрела на мужа.
— Ир, ну не молчи так. Скажи хоть что-нибудь.
— А что я должна сказать, Павел? — Ирина прошла к окну, посмотрела во двор. — Что именно я должна сказать?
— Что мы можем всё это обсудить. По-взрослому.
По-взрослому. Когда взрослые люди валяются в семейной постели, пока жена вкалывает на работе?
— Хорошо. — Ирина обернулась. — Обсуждаем. Как давно это длится?
— Что?
— Не притворяйся. Сколько?
Павел опустил глаза:
— Полгода. Может быть, чуть больше.
Полгода. Значит, когда она в мае работала сверхурочно над годовым отчётом, он уже… И когда в июне покупала ему дорогую рубашку на день рождения, он уже… И когда они летом ездили к его матери на дачу, а он всё время вис в телефоне…
— Где вы познакомились?
— На работе. Она пришла к нам в компанию.
Ирина мысленно прокрутила в голове его рассказы о работе. Новая сотрудница, молодая, подающая надежды. Он даже хвалил её — какая умная, какая целеустремлённая.
А она, дура, радовалась, что у мужа такие хорошие коллеги.
— Ты её любишь? — спросила Ирина тихо.
— Я… — Павел замер. — Ир, это очень сложно.
— Это простой вопрос. Да или нет?
— Не знаю.
— Не знаешь? — Ирина рассмеялась. Зло, с надрывом. — Полгода спишь с женщиной, в мою постель её приводишь, а не знаешь, любишь ты её или нет?
— Ира, попробуй меня понять.
— Что понять?! — Голос Ирины сорвался на крик. — Что именно я должна понять?!
— Мы с тобой стали чужими. Ты всё время на работе, домашними делами занимаешься, а на меня времени не остаётся.
— А на Алину у тебя находится время!
— Это другое.
— Чем другое?!
Павел метался по комнате, судорожно подбирая слова:
— Она… с ней легко. А с тобой у нас остался только быт. Счета, ремонты, планы на выходные.
— Быт, значит. — Ирина присела на край кровати. — А кто этот быт на себе тащит? Кто стирает, готовит, убирает? Кто к твоей матери ездит в Полтаву, когда она болеет? Кто с твоей сестрой вопросы Александрыной учёбы решает?
— Ир…
— Кто тебе рубашки гладит? Кто твой любимый суп варит? Кто твою мать в больницу отвозил, когда у неё давление подскочило?
— Ну, это само собой разумеющееся.
Само собой разумеющееся.
— Понятно, — сказала Ирина очень тихо. — Теперь мне всё предельно ясно.
— Что ясно?
— Что ты — обычный, махровый эгоист. Хочешь и нашу семью сохранить, и с любовницей развлекаться.
— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом.
— Ах, вот оно что! — Ирина хлопнула в ладоши. — Не хотел, чтобы я узнала! То есть планировал и дальше держать меня в дурах?
— Ир, успокойся…
— Я двадцать лет моей жизни на тебя потратила! Когда тебя из университета в армию забирали, кто ждал? Когда ты работу искал, кто подрабатывал на двух ставках? Когда Александра родилась, кто по ночам с ней вставал, пока ты спал, потому что тебе «завтра рано на работу»? — взорвалась Ирина.
Павел молчал.
— Ира, я помню.
— Нет, ты не помнишь! — кричала Ирина, и слёзы наконец-то хлынули из глаз. — Если бы ты помнил, то не привёл бы сюда свою…
— Она хорошая девушка.
— Девушка?! — Ирина остановилась как вкопанная. — Ты называешь её девушка?
— Ну, она молодая.
— А я что, старая?! Сорок два года — я уже старуха?!
— Я не это имел в виду.
— А что ты имел в виду? Что тебе захотелось свежего мяса? Что ты устал от приевшейся жены?
— Ира, не нужно так грубо.
— Грубо?! — Ирина схватила с комода их свадебную фотографию. — Вот это грубо! Изменять жене в семейной постели! А я, значит, грубо выражаюсь!
Она швырнула рамку об стену. Стекло разлетелось на мелкие дребезги.
— Ир, ну зачем ты это делаешь.
— А зачем ты?! Зачем ты всё это время мне врал? Зачем целовал меня по утрам?
— Потому что… потому что я действительно тебя люблю.
— Любишь?! — Ирина захохотала истерично. — Так сильно любишь, что в нашей кровати с другой.
— Ира, это никак не связано.
— Как не связано?! Объясни мне, дуре! Как можно любить одну женщину и спать с другой?!
— Это… это просто разные вещи.
— Разные вещи, — Ирина вытерла слёзы. — Значит, любовь и секс для тебя — это разные вещи?
— Ну, в каком-то смысле, да.
— Тогда что ты со мной делал все эти годы? Одолжение оказывал?
Павел опустился в кресло, устало потёр лицо:
— Я не знаю, что тебе сейчас сказать.
— А я знаю, что сказать тебе, — Ирина остановилась прямо перед ним. — Ты знаешь, в чём твоя самая большая ошибка?
— В чём же?
— Ты думаешь, что я буду с этим мириться. Что я проглочу твоё предательство и буду дальше играть роль «понимающей жены».
— А что ты хочешь?
— Чтобы ты сделал выбор.
— Какой выбор?
— Или я, или она. Третьего варианта не будет.
Павел поднял голову, посмотрел на жену:
— Ир, ну зачем сразу ставить ультиматумы? Мы же взрослые люди.
— Взрослые люди не изменяют.
— Ира, попытайся понять. Я не планировал, чтобы так вышло. Оно как-то само…
— Само? — Ирина присела на край кровати. — Само разделось и в нашу постель легло?
— Не нужно так примитивно.
— А как нужно? Возвышенно? Романтично? «Нас накрыло волной непреодолимой страсти»?
Павел встал, прошёлся по комнате:
— Ира, я понимаю, что ты очень зла. Но давай разберёмся максимально спокойно.
— Спокойно? — Ирина рассмеялась. — После того, что я сегодня здесь увидела?
— Ну, хорошо, не спокойно. Но хотя бы рационально.
— Ты хочешь рационально обсуждать измену?!
— Хочу понять, что нам делать дальше.
— А что ты предлагаешь делать?
Павел остановился у окна, долго молчал. Потом обернулся:
— Может, нам стоит взять паузу?
— Какую паузу?
— Ну, пожить отдельно какое-то время. Подумать.
— Подумать о чём?
— О том, действительно ли мы нужны друг другу.
Ирина медленно поднялась с кровати:
— Ты предлагаешь мне подумать о том, нужен ли мне муж, который полгода меня цинично обманывал?
— Ир, я же всё объяснил.
— Что ты объяснил?! Что я тебе надоела? Что стала неинтересной?
— Я этого не говорил.
— А что ты говорил? Что мы отдалились? Что у нас только быт остался?
— Ну, да.
— А почему у нас только быт остался, Павел? — Ирина подошла к нему вплотную. — Потому что я плохая жена?
— Ну, ты всегда была слишком занята. Работа, дом, Александра.
— А ты что делал, пока я была занята работой, домом и Александрой?
Павел замолчал.
— Когда я последний раз просила тебя помочь по дому, что ты мне отвечал?
— Я не помню.
— Я помню. «Ир, я устал на работе». Всегда одно и то же. А когда я уставала, кто меня жалел?
— Ира, ты сама в этом виновата!
Наступила мёртвая тишина.
Ирина медленно обернулась:
— Что ты только что сказал?
— Я сказал, — Павел сглотнул, но уже не остановился. — Ты сама виновата в том, что произошло.
— Я виновата?
— Да! Ты слишком много думаешь о ребёнке и доме, а обо мне ты совершенно забыла!
— О тебе забыла?!
— Да! Когда ты последний раз интересовалась моими делами? Моими проблемами? Когда мы последний раз просто разговаривали?
— Знаешь, в чём ты ошибаешься? — Ирина улыбнулась. Страшно так, без единой радости. — Ты думаешь, что я буду продолжать играть в эту игру.
— В какую игру?
— В игру «благодарной жены». Которая простит измену, потому что «сама виновата».
— А что ты предлагаешь?
— Ничего я не предлагаю, — сказала Ирина твёрдо. — Это не я тебя потеряла, Павел. Это ты потерял семью.
Павел стоял и молчал. Впервые за всё время этого разговора он не нашёл, что ответить.
— Ир, но мы же можем…
— Можем что? — Ирина прошла к шкафу, достала большую спортивную сумку. — Попробовать ещё раз? Сделать вид, что ничего не было?
— Ну да. Если ты меня простишь.
— Прощу? — Ирина начала аккуратно складывать в сумку его вещи. — А что именно я должна простить? То, что ты полгода врал мне в глаза? То, что обвинил меня в собственной измене?
— Ира, что ты делаешь?
— Упаковываю твои вещи.
— Зачем?
— Потому что ты съезжаешь. Сегодня. Прямо сейчас.
— Ир, но это же моя квартира.
— Наша. И я имею полное право попросить тебя уйти.
Ирина молча складывала рубашки, носки, брюки. Методично, спокойно. Как будто упаковывала товар на складе.
— А как же Александра?
— Что Александра?
— Ну, как ты ей это объяснишь?
— А как ты ей собирался объяснять свою любовницу? — Ирина не поднимала головы. — Или планировал и дочь обманывать?
— Я думал…
— Ты ничего не думал. Ты просто хотел получать удовольствие, не неся ни за что ответственность.
Павел сел на кровать, закрыл голову руками:
— Ир, я не хотел, чтобы всё закончилось так.
— Знаешь, что самое странное? — Ирина остановилась, посмотрела на него. — Я не чувствую злости.
— Не злишься?
— Нет. Я чувствую освобождение.
— От чего?
— От иллюзий. От наивной надежды на то, что ты когда-нибудь увидишь во мне не только домработницу.
Ирина застегнула сумку, поставила её у двери:
— Завтра заберёшь остальное.
— А где я буду жить?
— Не знаю. Может, у Алины? Раз уж с ней так легко.
Павел медленно поднялся, взял сумку:
— Значит, всё? Конец?
— Для меня — да.
Когда дверь за ним закрылась, Ирина села на диван в наступившей тишине своей квартиры.
Странно. Она думала, что будет рыдать в голос. Но слёз не было. Была только тишина. И странное, непривычное, но мощное ощущение свободы.
Впервые за много лет она могла честно ответить себе на один вопрос: чего я хочу?
А хотела она многого. Начать всё заново.
И теперь у неё появился реальный шанс это получить.
Насколько сложно, по вашему мнению, разорвать отношения, в которых тебя обвиняют в собственной измене? И как вы считаете, может ли женщина «сама быть виновата» в неверности партнёра из-за того, что слишком много времени уделяла детям и дому? Напишите, что бы вы посоветовали Ирине в первую очередь?
