Заметив на лице подруги смесь удивления и лёгкого шока, она остановилась. — Привет, Маринка. Ты чего такая бледная, будто призрака встретила?
— А ты ничего не видишь? — шёпотом спросила Марина Ивановна. Валентина Григорьевна огляделась. — Нет…
— Валя, это что ещё за диво?! — выдохнула Марина Ивановна, указывая на крошечную собачку у входа в магазин. Та сидела, виляя хвостиком, будто надеялась, что её заметят. — Тю… Это же Пушок. Собака Сидоренко. Ну, точнее, уже бывшая.
— Да разве это собака? Вообще непонятно что! — А что не так? — удивилась Валентина Григорьевна, разглядывая Пушка. — Собака как собака. Не корова же. Марина Ивановна собралась с духом и подошла ближе. — Почему она такая крохотная? Не кормили её, что ли, или болеет? И глаза эти… какие-то огромные. Никогда таких собак не видела. Может, это и не собака вовсе? — Это порода такая, — хмыкнула соседка. — Название мудрёное, язык сломаешь. То ли чи-чи, то ли хуа-хуа. Валентина Григорьевна задумалась, пытаясь вспомнить, но, махнув рукой, продолжила: — В общем, они всегда такие мелкие. Хоть мешками корми — больше не вырастет. — Бедняжка… — У моей дочки такая же. Я сначала тоже обомлела, а потом привыкла. Собака как собака, только росточком не вышла. — А чего она тут сидит? Может, Сидоренко сообщить? — Говорю же, бывшая их… — вздохнула Валентина. — Выгнали. Вчера слышала, как Виктор орал жене, что, если собака ещё раз на участке появится, пришибёт! — Это за что? — А кто их, пьяниц, разберёт? — пожала плечами соседка. — Может, белку поймал, а может, всерьёз. Валентина Григорьевна ушла домой, а Марина Ивановна осторожно, чтобы не наступить на малютку, пошла в магазин за хлебом. А то обед скоро, а её Григорий Петрович без хлеба борщ не ест. Не оставлять же его голодным… Пушок так и сидел у входа, виляя хвостиком. Когда Марина Ивановна вышла с полной сумкой, собачка посмотрела на неё с такой надеждой, что пройти мимо было невозможно. «Бедная… Голодная, поди… Как мой Гриша, ждёт хлеба». К собакам Марина Ивановна была равнодушна, но тут сердце сжалось.
Сидит такая кроха у магазина, ждёт, когда накормят. А накормят ли? В селе у каждого скотина, всех кормить надо. Вздохнув, она достала из сумки колбаску, сняла плёнку и протянула собачке. — Как там тебя… Пушок? Кушай, Пушок. На тебя без слёз не взглянешь. Мелкая, худая. Чтоб твоему хозяину икалось весь день! Пушок долго не решался, но голод взял верх, и колбаска исчезла за секунды. — Точно голодный! — покачала головой Марина Ивановна. — Держи ещё одну. Ешь, пока дают. С пустым брюхом радости мало. Дома она застала Григория Петровича в беседке с гостями — Сашкой и Димой. «Опять спаивать моего Гришу пришли?» Подойдя ближе, она увидела на столе початую бутылку и три стакана. — И не стыдно вам?! — возмутилась она. — Сколько можно пить? Не напились ещё? — Мариночка, ну что ты начинаешь? — попытался успокоить муж. — Мы же культурно, никого не трогаем. — Пока не трогаете! А как переборщите, так к людям цепляться начинаете. Впервые, что ли? С криками и угрозами она разогнала местных выпивох, а мужа увела в дом, чтобы не побежал за ними. Усадив Григория за стол, поставила перед ним борщ и нарезанный хлеб.
Сама села рядом, любуясь, как он ест с аппетитом. Кто-то ей говорил, что любить всю жизнь невозможно. Чувства угасают, как дым из трубы, и остаётся лишь привычка да безысходность. Разводиться в старости мало кто решается, вот и живут без любви, пока смерть не разлучит. Или не освободит. Но Марина Ивановна так не думала.
Даже через 40 лет она любила своего Гришу. И он её. Хоть и стал на пенсии выпивать. Раньше он себе такого не позволял — работа была любимая. А без дела скис. Начал с рюмки, потом пошли посиделки с «друзьями». Точнее, собутыльниками. Они приходили, зная, что Григорий угостит. И он угощал. Уходил куда-то, возвращался с бутылкой. Где прятал заначки, Марина Ивановна не знала. Искала — без толку. Стоило ей отлучиться или заняться делами, как «друзья» тут как тут. Сидят в беседке, «культурно отдыхают», поглядывая на крыльцо, чтобы не пропустить её выход. Разговоры с мужем помогали ненадолго. Он слушал, соглашался, обещал не пить, уверял, что заначек больше нет. Но всё повторялось. Не мог отказать «друзьям» — чувствовал себя нужным. Как отвадить собутыльников, Марина Ивановна не знала. Кричала, топала, гнала их метлой. Но они возвращались с новыми предлогами: «Петрович, нож заточить надо», «Держак для лопаты сделай». Григорий кивал, звал в мастерскую, а по пути доставал бутылку.
Марина Ивановна устала. Не от мужа — от его дружков и пьянства.
Гришу она любила. Он хороший, просто потерянный. Не знает, как жить без работы.
На следующий день Марина Ивановна снова пошла в магазин. И опять увидела Пушка.
В этот раз не стала кормить — забрала домой. — Нечего тебе тут пугать народ! Будешь у меня жить, раз хозяину не нужна. Григорий Петрович, увидев собачку, расплылся в улыбке и расхохотался. — Ты чего, Гриша? — удивилась Марина Ивановна. — Это порода такая. — Понимаю… Просто потешная собачонка. Зачем притащила? Пользы от неё — как от козла молока. — Знаешь, — задумчиво ответила она, — пользы от неё побольше, чем от твоих дружков, что тянут тебя в пропасть. Григорий замолчал, сделал виноватое лицо и ушёл в мастерскую.
А Марина Ивановна накормила Пушка и занялась уборкой. Она так увлеклась, что не услышала, как к мужу явились «гости».
Но тут Пушок залаял — звонко, не умолкая. «Чего это Пушок разошёлся?» — удивилась она и пошла во двор. Там, в беседке, сидели Григорий, Сашка и Дима. А рядом лаял Пушок.
Гости пытались его унять — колбасой, угрозами «на шашлык», но без толку. — Вот вы как?! — рассердилась Марина Ивановна. Схватив грабли, она прогнала собутыльников. «Культурный отдых» не удался. На следующий день всё повторилось. Возвращаясь от соседки, она ещё издалека услышала лай Пушка. Поняв, что дело нечисто, ускорила шаг, потом побежала. Собутыльники ушли ни с чем. Марина Ивановна, вылив их водку, радовалась: всё складывается удачно. Но на этом не закончилось. Пушок стал лаять даже без чужих во дворе.
Марина Ивановна пошла проверить, что его тревожит. И не зря. Пушок нашёл заначку Григория. Потом вторую, третью. За пару дней двор очистили от спиртного — Пушок больше не лаял. Когда Сашка с Димой пришли через неделю, Григорий развёл руками — угощать нечем. Гнать их не пришлось — сами ушли. — Где ты такую собаку взяла? — спросил муж, почёсывая затылок. — На запах алкоголя натаскала? — Не я её нашла, судьба послала, — улыбнулась Марина Ивановна.
— А запах алкоголя, видать, с детства не выносит. За это, поди, и выгнали. А мне пригодилась. С помощью Пушка проблема решилась легко. Собутыльники приходили всё реже, потом пропали. Однажды один притащил свою бутылку, но Пушок набросился, гость выронил её, и она разбилась. Он еле унёс ноги. По Солнечному разлетелись слухи о «свирепом звере», что кидается на всех, от кого пахнет спиртным. Гости больше не приходили. Григорий Петрович бросил пить. Даже на праздники.
Стал ходить на рыбалку, в лес за грибами. Пушок всегда был рядом — для надёжности. Если теперь спросить Марину Ивановну, какая польза от такой крохотной собачки, она улыбнётся и ответит: «Большая польза».
Друзья, эта история такая тёплая! Маленький Пушок спас не только себя, но и семью Марины Ивановны, вернув Григорию трезвую жизнь. Иногда самые маленькие создания делают огромные дела. А у вас были питомцы, которые изменили вашу жизнь? Делитесь в комментариях!
