— Что это ты такая невесёлая? — Свекровь, Валентина Ивановна, заглянула через плечо, как всегда бесшумно. — Супчик не доела? Я ведь старалась, готовила специально для тебя!
Анна невольно вздрогнула. Валентина Ивановна, как настоящий партизан, всегда появлялась неожиданно, из засады.
— Спасибо, очень вкусно, — ответила Анна, — просто я немного вымоталась на работе.
— А-а-а, работа, — протянула свекровь, усаживаясь напротив. — Знаешь, Анечка, нынешняя молодёжь вся поголовно в долги лезет. Квартиры покупают, машины. Но зачем? Вот у вас с Денисом — всё имеется!
Анна сжала кулаки под столом. Вот оно. Опять. Свекровь будто обладает чутьём: стоит Анне только подумать о собственном жилье, как та тут же появляется со своей назидательной беседой.
— Ну да, — кивнула Анна. — Всё имеется.
А внутренний голос ехидно иронизировал: «Да, дорогая. У тебя есть высокое право жить в чужой квартире, готовить еду на чужой кухне и выслушивать критику по поводу воспитания твоего сына от женщины, которая своего Дениса до сорока лет от юбки не отпускала».
— Вот именно! — воодушевилась Валентина Ивановна. — А эти глупые молодые люди берут ипотеки. Знаешь, сколько им приходится переплачивать? Вдвое дороже выходит! А у вас тут и ремонт отличный, и мебель добротная, всё готово.
Анна рассеянно кивала, а в голове у неё крутилась всего одна мысль: «У меня уже накоплено семьсот пятьдесят тысяч гривен. Ещё максимум год — и можно вносить первый взнос».
Семьсот пятьдесят тысяч гривен, которые она копила, отказывая себе в дорогой косметике, в посиделках в кафе с подругами, откладывая буквально с каждой зарплаты. Как заговорщик в подполье — тайно, молча, невероятно упорно.
— Мам, что вы тут так оживлённо обсуждаете? — Денис появился на кухне, растрёпанный, в домашних штанах. После работы он любил около часа полежать на диване — «отдохнуть от тяжёлого трудового дня».
— Да вот говорю, что неплохо было бы нам иметь своё жильё, — вдруг озвучила Аня свои мысли вслух, решившись.
Валентина Ивановна застыла, держа чашку в руке. Денис замер у открытого холодильника.
— Своё? — медленно переспросил он. — А это, по-твоему, чужое?
— Сынок, — встрепенулась Валентина Ивановна, — объясни жене. Какое ещё «своё», какое «чужое»?
— Зачем нам ипотека? — Денис сел за стол, посмотрел на жену с самым искренним недоумением. — Мы и так живём очень хорошо, отлично устроились.
Вот оно. Алина услышала эту фразу и поняла — впереди очень трудный разговор.
— Денис, а ты никогда не задумывался, что хочется, ну, какой-то личной самостоятельности, что ли?
— Самостоятельности? — Он усмехнулся. — Анечка, у нас родители помогают нам с Витей, мама готовит, стирает. Мы экономим просто огромную кучу денег! А ты хочешь влезть в многолетний долг на целых двадцать лет?
— На пятнадцать.
— Неважно! — отмахнулся Денис. — Ипотека — это настоящая кабала. А здесь мы живём в комфорте, абсолютно ни о чём не переживаем.
Алина посмотрела на мужа. На его уверенное, самодовольное лицо. На свекровь, которая одобрительно кивала.
«Мы», — подумала она. «Мы живём спокойно. Мы не беспокоимся».
А она?
Она молча вышла из кухни.
Потом услышала, как за дверью свекровь тут же принялась распоряжаться:
— Витенька, не хочешь кашку — можешь не кушать! Наверное, мама не очень вкусно приготовила?
И вот оно случилось. То, чего Анна боялась больше всего. Свекровь активно лезет в воспитание. В её воспитание собственного сына.
— Мам, я сама разберусь, — Анна вышла на кухню, стараясь говорить максимально спокойно.
— Ага, разберёшься, — Валентина Ивановна даже не подняла головы. — Ребёнка нельзя насильно заставлять есть кашу! Детей нужно любить, а не принуждать.
Четырёхлетний Витя сидел с надутыми щеками и смотрел на маму виноватыми глазами. Анна видела: он уже понимает — между бабушкой и мамой идёт какая-то тихая война. И он оказался в самом её центре.
— Витя, доедай свой завтрак, пожалуйста.
— Не хочу кашу, — прошептал мальчик.
— Вот видишь! — воодушевилась свекровь. — Ребёнок сопротивляется! Значит, его организм этого не требует! А ты его насилуешь!
Анна сжала кулаки. Да она просто хочет, чтобы сын нормально позавтракал перед детским садом!
— Валентина Ивановна, позвольте, я сама.
— Нет уж, раз начала — доводи до конца. Но только без принуждения. У меня никто не будет портить нервы моему внуку.
Вечером разговор с Денисом получился очень нервным.
— Денис, поговори, пожалуйста, со своей мамой. Она слишком активно вмешивается в воспитание Вити.
— Вмешивается? — Денис листал что-то в телефоне, не поднимая глаз. — Мама просто помогает. И с ребёнком сидит, и еду готовит.
— Она говорит Вите, что я неправильно его кормлю!
— Ну, у мамы огромный опыт. Она же меня как-то вырастила.
Анна посмотрела на мужа. На этого рослого, сорокалетнего мужчину, который до сих пор отдавал свою зарплату маме «на семейные нужды». Который не умел приготовить даже элементарную яичницу. Который в тридцать семь лет впервые узнал, что стиральную машину вообще-то нужно чистить от накипи.
— Денис, а тебе не кажется это странным, что в нашей семье вообще все решения принимает твоя мать?
— О чём ты? — Он наконец оторвался от экрана. — Мы же всё обсуждаем сообща!
— Мы — это кто? Ты и я? Или всё-таки ты, я и твоя мама?
Денис помолчал, потом тяжело вздохнул:
— Аня, ты стала какая-то… странная. Может, тебе стоит сходить к доктору? Нервы проверить?
К врачу. Вместо того чтобы спокойно выслушать жену, он предлагает ей лечиться.
На следующее утро свекровь решила «наказать» Витю за случайно разбитую чашку. Она встала перед ним на колени, взяла за плечи и начала строгим тоном объяснять, как необходимо «бережно обращаться с вещами».
— Валентина Ивановна, отпустите его.
— Что? — свекровь не поняла.
— Отпустите. Это мой сын. Если наказывать — то это буду делать я.
— Как это твой? — Голос свекрови стал ледяным. — Он наш внук!
— Нет. В первую очередь, он мой сын. И я сама буду решать, как его воспитывать.
Валентина Ивановна медленно поднялась. Лицо её побагровело.
— Ах, вот оно как. Значит, мы тут теперь чужие? Значит, помогать можем, а слова сказать не имеем права?
— Помогать — да. Командовать — нет.
— Денис! — закричала свекровь в сторону комнаты. — Иди сюда немедленно! Слышишь, что твоя жена только что сказала?!
Денис пришёл заспанный, в одних трусах.
— Что стряслось?
— Твоя Анечка заявляет, что мы здесь чужие люди! Что в воспитании внука участвовать не можем!
— Аня? — Денис непонимающе посмотрел на жену. — Ты что такое говоришь?
— Я говорю, что Витя — наш сын. И все решения по его воспитанию принимаем мы. Его родители.
— Но мама нам же помогает.
— Мама нами командует! — взорвалась Анна. — Она решает, что ему есть, как себя вести, когда спать! А мы кто — просто приложение к процессу?!
— Ты неблагодарная! — выкрикнула свекровь. — Родители стараются помочь молодой семье, а она…
— Какой молодой семье?! — Анна почувствовала, что её терпение лопнуло окончательно. — Нам больше тридцати! Мы не дети! И эта квартира, кстати, не наша!
Повисла гробовая тишина. Витя заплакал. Денис стоял с открытым ртом.
— Вот оно что, — тихо, но жёстко произнесла свекровь. — Вот что ты всё это время таила в душе. Квартира не ваша.
— Не наша, — повторила Анна. — И я смертельно устала жить в чужом доме по чужим правилам.
— Тогда можешь уезжать, — отчеканила Валентина Ивановна. — Никто тебя не держит.
Анна посмотрела на мужа. Сейчас он должен был что-то сказать. Должен был встать на её сторону. Должен был сказать матери, что они — семья.
Но Денис молчал.
— Денис? — прошептала Анна.
— Я не знаю, — пробормотал он. — Но мама же права, родители же нам очень помогают.
— Родители нами командуют, — повторила Анна. — И ты, похоже, выбираешь их.
— Я никого не выбираю! Просто, ну зачем нам ссориться?
Анна пошла собирать вещи. Свои и Витины.
— Мам, мы поедем к бабе Ире? — спросил сын.
— Поедем, солнышко.
— А папа?
Анна на секунду замерла. Потом присела рядом с сыном:
— Папа пока что останется с бабушкой и дедушкой.
— А почему?
Как объяснить четырёхлетнему ребёнку, что папа выбрал свою собственную маму вместо жены? Что в тридцать семь лет он так и не смог стать мужем и отцом?
— Так нужно, Витя.
Денис стоял в дверном проёме и наблюдал, как жена аккуратно укладывает чемодан.
— Аня, ты же не можешь быть серьёзна?
— Абсолютно серьёзна.
— Но куда вы? Снова к своей маме побежишь?
— К маме. И это не побег. Это моё окончательное решение.
Денис сел на кровать, обхватил голову руками.
— Что ты хочешь от меня? Чтобы я маму выгнал?
— Я хочу, чтобы ты стал мужем. И отцом. А не сыночком при родителях.
— А дальше что? Снимать жильё? Влезать в эти жуткие долги?
— А дальше — жить. Своей жизнью. Принимать решения самостоятельно.
Анна закрыла чемодан, взяла Витю за руку.
— Подумай хорошенько, Денис. Если ты хочешь сохранить нашу семью — позвонишь.
Она вышла из квартиры под крики свекрови:
— Вот и отлично! Уезжай к своей мамочке! Может, она тебя хоть уму-разуму научит!
Внизу, у подъезда дома в Харькове, Анна остановилась и оглянулась. В окне третьего этажа стоял Денис. Смотрел им вслед.
Но он не побежал за ними.
Анна сидела на кухне у мамы и смотрела, как за окном кружится осенний снег. Прошло ровно три недели с момента её ухода. Три недели абсолютной тишины от Дениса.
Витя потихоньку привыкал к бабе Ире — строил с ней башни из подушек, помогал лепить пельмени. Но по вечерам он обязательно спрашивал:
— Мам, а когда папа приедет?
— Не знаю, солнышко.
— А он нас любит?
Как отвечать на такой вопрос? Что папа выбрал свою маму? Что в тридцать семь лет не смог защитить жену?
Мама Ира осторожно обнимала дочь за плечи:
— Анечка, может, пора подавать документы на развод?
— Не знаю, мам, может, он всё-таки одумается?
— Доченька, какой смысл ждать? Если человек в тридцать семь лет до сих пор не понимает…
Анна кивала, осознавая правоту матери. Но что-то внутри неё всё ещё цеплялось за надежду.
И вдруг — звонок. Незнакомый номер.
— Алло?
— Анна Денисовна? Это Владимир Григорьевич, отец Дениса.
Анна выпрямилась. Свёкор звонил ей впервые за все годы их брака.
— Здравствуйте.
— Анечка, можно мне к вам подъехать? Нам нужно поговорить. Срочно.
Через час высокий седоватый мужчина сидел за маминым столом и неловко крутил в руках свою кепку. Витя недоверчиво поглядывал на деда из-за двери.
— Анечка, я даже не знаю, с чего мне начать, — голос Владимира Григорьевича немного дрожал. — Мы с Валентиной Ивановной приняли окончательное решение.
Анна ждала продолжения, сжимая чашку с чаем.
— Мы продаём квартиру.
— Что?!
— Продаём и переезжаем в село под Полтавой. К моей сестре. Она там оставила нам дом, хозяйство. Мы давно это планировали, но всё не решались.
Анна медленно поставила чашку на стол. Что это означает? Денис останется без жилья?
— Владимир Григорьевич, а Денис уже знает об этом?
— Нет, ещё нет. Мы ему скажем сегодня. Анечка, — он наклонился вперёд, — я понимаю, что между вами сложилось не всё гладко. Валя иногда бывает, скажем так, чересчур активная в семейных делах.
Активная. Мягко сказано.
— Но я хочу, чтобы вы поняли: Денис без тебя пропадёт. Он хороший парень, просто никогда не привык проявлять самостоятельность.
— Владимир Григорьевич, а почему вы рассказываете это мне?
— Потому что я вижу: сын наш мается. Три недели ходит как неприкаянная тень. На работу еле выползает, дома молчит. Валя говорит — придёт к разуму, вернётся к тебе. А я думаю — слишком поздно уже. Выросший мужик должен самостоятельно принимать свой выбор.
Старик замолчал, потом тяжело вздохнул:
— Мы с Валей всю нашу жизнь оберегали его от проблем. Думали — помогаем. А оказалось — просто калечили.
— И что теперь будет?
— А теперь пусть учится. Если он хочет сохранить семью — пусть борется за неё. И без нашего вмешательства.
После ухода свёкра Анна долго сидела на кухне. Значит, Денис скоро лишится своего привычного «уютного мира». Интересно, как он на это отреагирует?
Ответ пришёл через два часа — истерический звонок.
— Аня! Ты где?! Родители говорят, что продают квартиру!
— Денис, успокойся.
— Как я могу успокоиться?! Они же сошли с ума! В село переезжать! В их-то возрасте! Что мне теперь делать?!
В его голосе слышалась паника. Сорокалетний мужчина внезапно осознал — он остаётся один. Без маминой опеки, без готовой каши и постиранного белья.
— Не знаю, Денис. Сам думай.
— Как — сам?! Анька, ты же понимаешь — мне же деваться некуда! Снимать жильё, это же такие огромные деньги!
— Угу. Деньги.
Он замолчал, видимо, до него медленно начало доходить.
— Денис, ответь мне честно. Если бы твои родители остались в квартире, ты бы что-то изменил?
— Я не знаю, наверное.
— «Наверное» — это не ответ. Денис, я не хочу быть просто запасным аэродромом на тот случай, если родители от тебя устали.
— Это неправда! Аня, я скучаю! И по тебе, и по Вите!
— Скучаешь, но три недели не звонил.
— Мама сказала, что ты сама должна вернуться, когда осознаешь свою ошибку.
Вот оно. Даже сейчас он ссылается на мамино мнение.
— Денис, твоя мама считает, что я должна извиниться за то, что хотела воспитывать собственного сына. Ты с ней согласен?
— Нет! То есть… я не знаю, всё так ужасно запуталось.
— Ничего не запуталось. Вопрос очень простой: ты готов быть мужем и отцом или хочешь навсегда остаться сыночком?
— Анька, не ставь мне ультиматумы.
— Это не ультиматум. Это выбор.
Денис что-то бормотал про очень сложную ситуацию, про то, что «не всё так однозначно». Анна слушала и понимала: он всё ещё надеется, что кто-то другой решит за него эту проблему. Мама, жена, обстоятельства — кто угодно, только не он сам.
— Денис, я не собираюсь ждать вечно.
— Сколько у меня есть времени?
— Столько, сколько тебе потребуется. Но каждый день твоего промедления — это уже ответ сам по себе.
Она отключила звонок и прижала телефон к груди. Больно. До сих пор очень больно. Но что-то подсказывало: она поступила абсолютно правильно. Денис должен сам решить, чего он на самом деле хочет. Без подсказок мамы, без давления жены.
Мама заглянула в комнату:
— Ну, как?
— Денис узнал, что родители квартиру продают.
— И что он?
— Паникует. Абсолютно не знает, что делать дальше.
— А ты?
Анна задумалась. Что она чувствует? Жалость? Злость?
— Я жду, мам. Жду, какой выбор он наконец сделает. Станет взрослым или так и останется маменькиным сынком.
— А если останется?
— Тогда мы с Витей начнём новую, свою жизнь. Без него.
Мама кивнула и крепко обняла дочь.
Анна проснулась от звонка в дверь. За окном было уже совсем темно. Витя спал в обнимку с плюшевым зайцем, мама тихо гремела посудой на кухне.
Звонок повторился. Настойчивый, долгий.
Анна глянула в глазок — и сердце ёкнуло. Денис. С огромным букетом, растрёпанный, в помятой куртке.
— Аня, — голос его дрожал. — Можно я войду?
Она открыла дверь, пропустила его в прихожую. Он выглядел усталым, осунувшимся.
— Анька, я всё понял. Когда родители объявили о переезде, я впервые в жизни почувствовал себя взрослым. И очень одиноким.
Он опустился на край дивана, положил цветы рядом.
— Я тут много думал: ведь ты мне это всё постоянно говорила. Что я несамостоятельный. Что живу как какой-то подросток. А я злился и обижался. — Денис потёр лицо руками. — Твоя мама была права — я действительно инфантильный.
Анна невольно улыбнулась. Её мама, Ирина, могла быть невероятно убедительной.
— Аня, я хочу попытаться снова. Я нашёл двухкомнатную квартиру на проспекте Бандеры, недалеко от Витиного садика. Недорого, но чистая, с хорошим ремонтом. — Денис достал телефон, показал фотографии. — Ипотека на пятнадцать лет. Страшно, но я готов.
Анна смотрела на экран. Обычная квартира, ничего сверхъестественного. Но — их. Потенциально их.
— А родители?
— Родители… — Денис тяжело вздохнул. — Маме я попытался объяснить, что мы обойдёмся без её советов по воспитанию внука.
— Прямо так и сказал маме?
— Сказал. Она, конечно, сильно обиделась. Говорит, неблагодарный вырос. Но папа её поддержал. Сказал — правильно, мужчина сам должен нести ответственность за свою семью.
Анна чувствовала, как внутри борются осторожность и зарождающаяся надежда. Слова — это одно. А поступки?
В комнату заглянул заспанный Витя:
— Пап! — и бросился к отцу.
Денис подхватил сына, крепко прижал к себе. Анна увидела — в его глазах слёзы.
— Прости меня, сынок. Папа был глупцом.
— Ты больше не будешь глупцом?
— Буду очень стараться.
Витя обнял отца за шею:
— А мы домой пойдём?
— Домой, — кивнул Денис. — Только дом у нас теперь будет новый. Наш собственный.
Анна смотрела на них и чувствовала: что-то действительно изменилось. В голосе Дениса появилась новая нотка — уверенность.
— Денис, — тихо сказала она. — А ты точно готов? Ипотека, кредиты, ответственность. Это навсегда.
— Готов, — он посмотрел ей прямо в глаза.
Три месяца спустя они въехали в новую квартиру.
Денис работал на двух работах, Анна брала дополнительные заказы. Было трудно, но это была совсем другая трудность, чем раньше.
— Пап, а почему мы теперь не живём с бабушкой Валей? — спросил Витя как-то за ужином.
— Потому что теперь у нас своя квартира, — ответил Денис. — Мы же взрослые, мы справимся сами.
Анна улыбнулась, помешивая суп. Конечно, они справятся.
