— Блин, да куда я телефон дел? — Виктор шарил по карманам куртки. — Тань, набери меня.
— Вить, у меня сил нет даже руку протянуть, у меня температура под сорок, какой телефон… — голос из спальни звучал глухо.
— Ладно, сам найду. Чемодан вроде собрал. Ты это, если что — Ленка твоя рядом живет, звони ей.
— И ты правда уедешь? — Татьяна даже не повернула голову в его сторону. — Прям вот так вот?
— А что такого? Путевки пропадут. Твою хоть Кольке впарил, за полцены взял, и то хорошо.
— Может отложишь? Хотя бы на неделю…
— Издеваешься? У меня весь график расписан. На работе еле отпуск выбил, ты же знаешь. И вообще, что ты как всегда начинаешь? Нормально же всё было.
— Нормально? — Татьяна медленно присела на кровати, держась за тумбу рядом. — Помнишь, как я в прошлом году руку сломала? Тоже всё «нормально» было?
— Опять старые дела вспоминать будешь? Ну что ты хочешь от меня сейчас? Чтоб я тут с тобой сидел? У меня все друзья на море едут.
— Коля тоже едет?
— Не, он не может, у него ремонт. Поэтому и путевку взял. Он срок перенес.
— А я думала, ты ему по дружбе уступил…
— Тань, ну хорош! Что ты придираешься? Я же не виноват, что ты заболела.
Телефон булькнул уведомлением.
— О, это за мной, — Виктор схватил чемодан. — Ключи на тумбочке оставляю. Если что — звони Ленке… А, ну да, я уже говорил.
— Погоди, — Татьяна попыталась встать, — хоть таблетки мне с тумбочки передай, не дотянусь…
— Так, время, меня внизу ждут, — Виктор уже застегивал куртку. — Позвонишь сестре, она принесет. У меня таксист уже платное ожидание включил.
— Витя, стой… а деньги? У меня же только две тысячи…
— Блин, Тань, вот вечно у тебя все в последний момент! — он раздраженно вытащил бумажник. — На, держи пятерку. Все, я побежал.
Входная дверь хлопнула. Татьяна услышала, как он громко разговаривает с кем-то на лестничной клетке, смеется. Потом все стихло.
Телефон тихо звякнул — сообщение от свекрови: «Танюша, Витя не берет трубку. Ты как? Он правда один уехал?»
Она не стала отвечать. Только сейчас заметила — Виктор забыл деньги на краю кровати. Все те же две тысячи, что лежали с утра.
Температура поднималась, в груди жгло. Надо было звонить сестре, но сил держать телефон не было.
«Засну немного и позвоню», — подумала Татьяна.
Разбудил звонок в дверь. На часах почти девять вечера.
— Открыто! — крикнула она, но вышло больше похоже на шепот.
— Господи, Танька! — в спальню влетела взъерошенная Лена. — Ты почему трубку не берешь? Я с работы два часа назад приехала, телефон оборвала!
— Витька уехал…
— Знаю уже. Галина Петровна позвонила, всё рассказала. Вот же… — Лена осеклась. — Так, где тут у тебя таблетки? И срочно врача вызываем.
— Не надо врача, я сама…
— Да помолчи ты! — Лена уже набирала номер. — Алло, скорая? Женщина, температура под сорок, не сбивается…Да, улица Короленко, дом 3, квартира 46.
— Ну, что, я бы посоветовал госпитализацию, сатурация низкая, хрипы — что-то писал врач скорой в карте вызова.
— Не поеду никуда…
— Еще как поедешь! В больничку, на недельку. Капельницы, уколы… – не дала закончить ей сестра.
— А кто за квартирой… — Татьяна закашлялась.
— Я присмотрю. Все, поднимайся потихоньку.
Через два часа Татьяна уже лежала в больничной палате. Телефон разрядился еще дома, и она была этому даже рада.
На следующий день пришла свекровь.
— Витьке я уже все высказала, — Галина Петровна поправила одеяло. — Трубку бросил, конечно. Ничего, приедет — еще раз побеседуем.
— Да ладно, мам… Что теперь…
— Нет уж, дорогая моя! Знаешь, что он мне в прошлом году ответил? Когда ты руку сломала и помощь нужна была? «Мам, у нее же есть сестра». Всё у него есть кто-то: сестра, соседи, подруги… А сам где?
— Он работает много…
— Работает? — Галина Петровна фыркнула. — А новую машину в кредит брать — не работает? А когда с дружками на рыбалку каждые выходные — не работает? Я молчала все эти годы. Думала — одумается, повзрослеет. Но тут… — она покачала головой.
— Мне Ленка рассказала — он даже деньги не оставил. Пообещал пять тысяч, а сам… — Татьяна замолчала.
— Можно подумать, первый раз. А когда ты ему на права давала? Обещал через месяц вернуть. Уже год прошел.
— Там много вышло, пятьдесят тысяч…
— Вот именно! А машину он на кого оформил? На себя! И что ты имеешь с этой машины? Правильно — ничего!
Телефон Галины Петровны звякнул.
— О, от Витеньки весточка, — она надела очки. — «Мам, что там с Танькой? В больницу правда положили? Неудобно как-то получилось…» Неудобно? Ну-ну…
— Знаешь, что он через час написал? — Галина Петровна зашла в палату на следующий день. — «Мам, ну что теперь делать? Отпуск испорчен, настроения нет».
— У него настроения нет… — Татьяна слабо улыбнулась. — А я тут лежу и думаю — может я что-то не так делала все эти годы?
— Ага, прямо не так! Когда он без работы сидел два года назад — кто его тянул? Ты! На двух работах пахала. А он что? «Не могу я куда попало устроиться, я же мастер».
— Три месяца всего…
— Тань! Хватит его оправдывать! Помнишь, как он тебе квартиру материнскую продать предложил? «Давай в большую переедем, ипотеку возьмем». А сам что? Даже документы не пошел получать.
В палату заглянула медсестра:
— Так, давление мерить будем!
— Я пойду, моя хорошая. Завтра загляну. А ты вот что… — Галина Петровна достала конверт. — Тут десять тысяч. Нет, не спорь! Попроси может лекарства получше, анализы дополнительно – шепнула свекровь. — Ну так, у врача спроси аккуратно, я же знаю ,что все денег стоит.
— Спасибо вам… — Татьяна прикрыла глаза.
— И вот еще что… — свекровь задержалась в дверях. — Ты только не волнуйся. Мне Светка с первого этажа звонила. Говорит, видела вчера Витину машину у «Березки».
— Это где ресторан?
— Да. С какой-то девицей был. Светка говорит — молоденькая, лет двадцать пять.
— А… — только и смогла произнести Татьяна.
— Ты главное выздоравливай. А там решишь, как дальше быть.
Вечером пришла Ленка, плюхнулась на стул:
— Ну что, подруга, колись — чего там свекровь рассказывала? Я ее в «Магните» встретила.
— Лен, я так устала… — Татьяна отвернулась к окну. — Шесть лет впустую.
— А я тебе сразу говорила — не тот человек! Помнишь, как он твой день рождения забыл? Два года назад.
— Да при чем тут день рождения… Он будто специально все эти годы показывал — я ему никто. А я не видела. Или не хотела видеть.
— Танька, я молчала, но скажу. Знаешь, почему он детей не хотел? «Мы еще молодые, погуляем». А сама причина — ему свобода нужна была. Чтобы в любой момент собрался и уехал. Как сейчас.
— Знаешь, что обиднее всего? — Татьяна села на кровати. — Не то, что он уехал. А то, что даже не спросил, как я тут. Ни разу не позвонил.
— Зато свекрови пишет. «Настроения нет». Тьфу!
— А ведь я ему всё прощала. Помнишь, он занял у меня сто тысяч? На бизнес с друзьями. Я даже не спросила — какой бизнес? Просто отдала. И ведь знала — не вернет.
— А когда мама… — начала Лена.
— Не надо про маму, — оборвала Татьяна. — Я ему этого никогда не прощу. Он даже не приехал. На похороны не приехал! «У меня рыбалка с мужиками». А потом еще две недели ходил обиженный — почему я в плохом настроении.
В коридоре загремела каталка, медсестры громко переговаривались.
— Тань, я тебе вот что скажу, — Лена понизила голос. — Я тут с Галиной Петровной поговорила. Она предлагает тебе к ней переехать. Пока не решишь, что дальше делать.
— К свекрови?
— А что такого? Она тебя как дочь любит. И квартира трешка, места много.
— Лен, а ты в курсе, что его у «Березки» видели? — Татьяна закашлялась. — С какой-то молоденькой.
— Да брось ты эту Светку! У нее язык как помело. Хотя… — Лена замялась. — Помнишь, на Новый год на корпоративе? Еще эта, как ее… Оксана из бухгалтерии все к нему липла?
— Помню. А он что? «Танюш, ну что ты придумываешь, она просто дружелюбная».
— Ага, особенно когда в машине его сидела. Так «дружелюбно» накрашенная.
В палату заглянула медсестра:
— Девочки, время посещений заканчивается!
— Всё-всё, ухожу. Тань, я завтра забегу. Тебе что-нибудь принести?
— Зарядку для телефона. Он уже третий день выключен.
— А чего не включаешь?
— Да противно как-то. Витька небось фотки с моря шлет. Как он там «отдыхает».
Ленка ушла. Татьяна долго смотрела в потолок. Почему-то вспомнился прошлый Новый год. Она тогда купила Виктору дорогие часы — три месяца откладывала. А он ей? «Слушай, я не успел, все магазины закрыты были. Потом что-нибудь подарю». И ведь не подарил. Зато себе новую удочку взял. «Танюш, ну ты же понимаешь — рыбалка дело серьезное».
Медсестра принесла вечерние таблетки:
— Что-то вы бледная какая-то. Давление померяем?
— Не надо, это я просто… задумалась.
Так прошла неделя.
Утром в дверь палаты постучали. На пороге стояла Галина Петровна с пакетами:
— Привет, родная. Как ты тут?
— Лучше. К выписке готовят.
— Вот и славно. А я тебе тут бульончику принесла, фруктов. Таблетки твои забрала из аптеки.
— Мам, вы не обязаны…
— Цыц! Будешь мне еще указывать, — Галина Петровна придвинула стул. — От Витьки весточка есть?
— Телефон не включала.
— До сих пор? А вообще может и правильно. Он мне вчера написал. Знаешь что? «Мам, у Таньки же пятого зарплата. Скажи ей, пусть мне на карту скинет — я тут потратился немного».
Татьяна молча смотрела в окно.
— Ты чего молчишь?
— Думаю… Шесть лет. Шесть лет я как будто спала. Все надеялась — вот сейчас он изменится, вот сейчас поймет. А он… Даже сейчас, когда я в больнице — денег просит.
— Тань, я тебе как мать скажу… Я та, кто этого… этого человека родила. И я имею право сказать — уходи от него. Прямо сейчас уходи.
— Вы серьезно?…
— Абсолютно! И не реви! Я тебе что предлагаю — собирай вещи и ко мне. Места хватит. А там спокойно решишь, что дальше делать.
— А как же Витя?
— А что Витя? Пусть живет как хочет. Только потом не жалуется, что остался один.
В коридоре что-то загремело, медсестры забегали.
— Ты главное пойми, — Галина Петровна взяла Татьяну за руку. — Ты молодая еще. Красивая. Умная. Зачем тебе такой груз на шее? Который только тянет вниз?
— А он даже не понимает, что делает не так, — Татьяна теребила край одеяла. — Когда мы последний раз разговаривали нормально? Месяц назад? Год? Помните, как он отреагировал на повышение цен на бензин? «Танька, гони десятку — у меня зарплата через неделю».
— И как ты только терпела… — Галина Петровна покачала головой.
—Я ведь правда верила — это нормально. Что так и должно быть. «Мужчине нужна свобода», «Он же работает», «У него стресс». А то, что я на двух работах — это ничего, это можно.
В палату заглянула заведующая отделением:
— Так, Татьяна Сергеевна, собирайтесь потихоньку. Завтра с утра выписываем.
— А она точно уже… — начала Галина Петровна.
— Точно, анализы лучше стали, состояние стабильное. Только режим соблюдать и таблетки по часам.
Когда врач ушла, Татьяна вдруг спросила:
— А помните, как он на день рождения маме приехать отказался? «У меня встреча важная». А сам в гараже с друзьями сидел. И ведь даже не позвонил поздравить.
— Танюш, я тебе вот что скажу… Я ведь его отца такого же терпела. Двадцать лет терпела. Всё думала — одумается, поймет. А он только хуже становился. Пока сама не ушла.
— И как вы решились?
— Да так же как ты сейчас. В больнице лежала. А он даже не навестил. Зато потом орал — почему без него ушла? Почему вещи забрала?
Татьяна включила телефон. Посыпались сообщения. От Виктора одно: «Ты чего трубку не берешь? Мне деньги нужны».
— Знаете что… Я согласна. Поеду к вам.
— Ты сейчас на больничном, отдохни пока у меня, — Галина Петровна собирала в пакет лекарства. — А потом решишь, что делать.
— И что я ему скажу?
— А ничего не говори. Он тебе хоть слово сказал, когда уезжал? Вот и ты не обязана.
На следующий день Татьяна вышла из больницы. Домой решила не заезжать — Ленка обещала забрать вещи.
Галина Петровна жила в старой трешке на окраине. Большая кухня, тихий район.
— Вот, это твоя комната будет, — она открыла дверь в светлую спальню. — Располагайся.
Вечером пришла Ленка с двумя сумками:
— Ну и бардак у вас! Носки по всей квартире, грязные кружки, пыль везде.
— Что, так плохо? — Татьяна разбирала вещи.
— Да уж… И знаешь что? У него на столе квитанция валялась. За тот ресторан, «Березку». Двадцать тысяч счет.
— Да ладно…
— Вот тебе и «ладно»! А мне все «денег нет», «зарплата через неделю».
Телефон завибрировал — Виктор.
— Не бери, — Ленка перехватила руку сестры. — Ничего нового не скажет.
— Тань, ты где? — раздалось из трубки. — Я приехал, дома никого. У тебя что, ключи с собой?
— Вить, я у твоей мамы.
— Чего? А вещи где?
— Вещи тоже здесь.
— В смысле вещи там? — в голосе Виктора появились недовольные нотки. — Ты что, съехала что ли?
— Да, съехала.
— Офигеть! А мне кто-нибудь собирался сказать? Я, между прочим, с моря вернулся!
— А когда ты уезжал — мне кто-нибудь собирался сказать? — Татьяна сама не ожидала, что голос будет таким спокойным.
— Так, не начинай! Я же объяснил — путевки пропали бы.
— Вить, а та путевка, которую ты Коле продал — она правда ему досталась?
В трубке повисла тишина.
— Ты о чем вообще?
— О счете из «Березки». На двадцать тысяч.
— Ты в моих вещах рылась?
— Нет, они сами по всей квартире валялись. Как и чеки с заправки — я смотрю, на бензин у тебя деньги нашлись?
— Слушай, ты что устроила? Истерику? Я, между прочим, имею право отдыхать!
— Конечно имеешь. И в ресторан ходить имеешь право. И на море ездить. Вот только денег у тебя вечно нет — ни на квартплату, ни на продукты.
— А, так вот в чем дело! Тебе денег жалко? Я, по-твоему, должен все до копейки отчитываться?
— Нет, Вить. Не должен. Ты вообще ничего не должен. Ни отчитываться, ни помогать, ни быть рядом.
— Да что с тобой происходит? Ты заболела и как с цепи сорвалась!
— Знаешь… я, наоборот, будто выздоровела. Первый раз за шесть лет.
— И что дальше? — в голосе Виктора появились заискивающие нотки. — Ну хочешь, я извинюсь? Ну да, погорячился немного с этой поездкой.
— Немного? — Татьяна усмехнулась. — Ты бросил меня с температурой под сорок. Без денег. И даже ни разу не позвонил.
— Я маме писал! Спрашивал, как ты!
— Да, просил передать, чтобы я тебе зарплату скинула.
— А что такого? У меня реально деньги кончились…
— В «Березке»?
— Так, хватит! — он повысил голос. — Ты что следишь за мной? Я не мальчик на побегушках, чтобы перед тобой отчитываться!
— Вить, знаешь что… Я ведь просто просила тебя остаться. Побыть рядом, пока я болею. Не в Африку с концами улететь, а просто побыть дома. Неделю.
— И что теперь? Будешь мне всю жизнь это припоминать?
— Нет. Не буду. Потому что никакой «всей жизни» больше не будет.
— В смысле?
— В прямом. Я подаю на развод.
— Чего?! С ума сошла? Из-за какой-то поездки на море?
— Нет, Вить. Не из-за поездки. Из-за всего. Из-за того, что за шесть лет я так и не стала тебе близким человеком. Просто удобной домработницей с зарплатой.
— Слушай, ты чего? — его голос стал вкрадчивым. — Ну хочешь, я прямо сейчас приеду? Поговорим нормально.
— Нет, Вить. Не хочу.
— А, так вот оно что! — он снова начал заводиться. — Ты там уже все решила? А меня спросить не надо? Я вообще-то муж твой!
— Правда? А то я не заметила. Особенно когда с температурой валялась.
— Да что ты заладила — температура, температура! Подумаешь, заболела! С кем не бывает?
В комнату зашла Галина Петровна, молча села рядом.
— Вить, я устала. Устала быть банкоматом, прислугой, жилеткой для твоих проблем. Только вот я свои проблемы решаю сама. Всегда.
— А, так значит я тебе проблемы создаю? Может еще скажешь, что я твою жизнь порчу?
— Нет. Уже нет. Потому что я больше не позволю.
— Мама там? Дай ее!
— Не дам. Сам звони, если хочешь.
— Значит так… — его голос стал жестким. — Даю тебе день на то, чтобы вернуться домой. Иначе вещи твои на помойку полетят.
— Вещи уже здесь. И можешь не угрожать — все документы я тоже забрала.
— Ах ты… — он явно подбирал слова. — Ладно. Сиди там. Только когда одумаешься — не приползай!
Звонок оборвался.
— Не приползай, значит… — Татьяна положила телефон. — А ведь правда, мам. Я всегда приползала. Сама. Первая.
— Я помню, как ты из больницы после руки сломанной вернулась. Сама на такси, сама сумки тащила. А он даже не встретил.
— «У меня работа». А сам в гараже с мужиками сидел.
Телефон снова загудел. Виктор.
— Не бери, — Галина Петровна накрыла трубку ладонью. — Сейчас успокоится, начнет давить на жалость.
— Знаете… а ведь я даже не плачу. Первый раз в жизни не чувствую себя виноватой.
— А с чего ты должна плакать? За что? За то, что он шесть лет жил за твой счет? За то, что в больнице тебя бросил?
Пришло сообщение: «Танька, ну ты что как маленькая? Давай поговорим нормально. Я даже маму с собой возьму».
— Вот еще! — фыркнула Галина Петровна. — Меня он возьмет. Думает, я тебя уговаривать буду?
— А знаете, что самое смешное? — Татьяна села на кровать. — Он ведь даже не понял, что сделал не так. Для него это нормально — уехать, когда человеку плохо. Потому что ему важнее.
— Потому что он эгоист. Всегда был. Только я поздно это поняла.
Новое сообщение: «Ты хоть понимаешь, что без меня пропадешь?»
Татьяна рассмеялась:
— Надо же. А я думала — это я без него пропаду. Все эти годы думала.
— Тань, ты бы видела, что у вас дома творится, — Лена присела на край кровати. — Он там все вверх дном перевернул. Орет, что ты специально это подстроила.
— В смысле?
— Ну типа специально заболела, чтобы ему отпуск испортить. А потом «демонстративно» съехала.
— Час от часу не легче…
— А еще знаешь что? — Лена понизила голос. — Он бумажник искал, орал что ты деньги забрала. А я сама видела — он их в куртку положил, когда уезжал.
— Конечно забрала. Все пять тысяч, которые он якобы оставил.
В дверь позвонили. На пороге стояла соседка с первого этажа:
— Девочки, я тут это… Татьян, ты это, держись. Такое дело… В общем, видела я его. С этой… молоденькой. В машине сидели, ругались.
— И что? — устало спросила Татьяна.
— Да она ему орет: «Ты обещал, что разведешься! Что жена тебе никто! А сам что?» А он ей: «Да подожди ты, все будет. Она сама уйдет».
Галина Петровна побелела:
— Вот оно что… А я все думала — чего он такой довольный в последнее время был.
— И давно они? — Татьяна смотрела в окно.
— Да месяца три. Она в соседнем доме живет. Раньше стеснялись, а потом… — соседка замялась.
— Светлана Николаевна, вы не переживайте. Теперь это уже не важно.
— Нет, важно! — Галина Петровна стукнула рукой по столу. — Потому что теперь все встает на свои места. И машина новая, и рестораны эти, и «путевка для Коли»…
— Погоди-ка, — Ленка вскочила. — А ведь точно! Помнишь, он в кредит машину брал? Типа «для семьи»? А сам что? На тебе даже страховку не оформил!
Телефон снова зазвонил.
— Да сколько можно! — Лена схватила трубку. — Алло! Что? Нет, не передам! Сам звони матери, она тебе все скажет!
— Что он хочет? — спросила Галина Петровна.
— Говорит, Танька должна немедленно вернуться. А то он заявление в полицию напишет, что она вещи украла.
— Свои вещи украла? — Татьяна покачала головой. — Господи, как же я раньше не видела… Он же всегда так делал — угрожал, давил, а потом делал вид, что ничего не было.
— Доченька, — Галина Петровна обняла ее за плечи. — Ты главное помни — тебе есть куда идти. И есть кому помочь.
— Слушайте, а давайте чай? — вдруг предложила Света-соседка. — А то сидим тут, нервничаем…
— Давайте, — Татьяна встала. — Знаете, а мне впервые за долгое время… спокойно. Как будто груз с плеч упал. Я ведь даже не заметила, как перестала дышать. Все эти годы — как будто воздуха не хватало.
Новое сообщение: «Все, я сегодня приеду. Будем разговаривать».
— Не надо никаких разговоров, — Татьяна отложила телефон. — Больше не надо.
— Тань, а помнишь, что ты мне сказала, когда замуж выходила? — Лена разливала чай. — «Я его изменю, он поймет, он повзрослеет»…
— Помню. Только человек не меняется, если сам этого не хочет. А он не хотел. Ему и так было удобно.
В дверь позвонили. На пороге стоял Виктор: — Ну и? Долго еще этот цирк будет продолжаться?
— Витя, уходи, — Галина Петровна встала между ним и Татьяной. — Не о чем вам разговаривать.
— Да ладно! Мам, ты что, серьезно? Из-за какой-то болячки такой скандал? Подумаешь, в больнице полежала! Все живы, все здоровы…
— Нет, Вить, — Татьяна вышла вперед. — Не из-за болячки. А из-за того, что я наконец-то поняла — ты никогда не станешь близким человеком. Никому. Даже себе.
— Чего?
— Завтра я подаю на развод. Можешь не приходить — я сама все оформлю.
— Ах ты… — он шагнул вперед, но Лена встала рядом с сестрой. — Ладно. Сама придешь. Куда ты денешься?
— Уже делась, — Татьяна закрыла дверь.
Вечером она сидела на кухне у Галины Петровны. За окном шел дождь. На душе было пусто и… свободно. Впервые за долгие годы.
— Знаешь что, доченька, — свекровь поставила перед ней чашку чая. — Ты сегодня первый раз за все время улыбаешься. По-настоящему.
